Кстати, июль заполнен приготовлениями к дальней дороге: Гендель решил посетить свою родину, Герма­нию. Привычный уже летний «период сочинения» в этом году не состоялся. В начале августа Гендель устраивает мелкие биржевые дела; вероятно, для того чтобы иметь на дорогу наличные деньги. 9 августа он еще покупает облигации; после этого у нас нет никаких известий о Генделе вплоть до 21 августа. В этот день «Дженерал адвертисер» сообщает следующую новость: «М-ра Генделя, недавно уехавшего в Германию, чтобы посетить живущих там друзей, между Гаагой и Харле­мом постигло несчастье: его экипаж перевернулся, и он получил тяжелые травмы. Сейчас он уже вне опасно­сти». Это единственное известие о несчастном случае, происшедшем с Генделем; мы не знаем точно, когда это случилось и насколько тяжелые повреждения получил Гендель. Но ясно, что некоторое время после происше­ствия он лечился в Голландии, прежде чем смог отпра­виться в Германию. В Галле жило уже довольно мало родственников; собственно говоря, только те, о кото­рых он упоминал в недавно написанном завещании: двоюродный брат, Кристиан Август Рот; двоюродная сестра, вдова гибихенштейнского пастора Георга Тауста, с шестью детьми, и самая любимая родственница, единственная наследница, Иоганна Фридерика Флёрке.
В Лондон Гендель возвращается поздней осенью или ранней зимой. Возможно, это было следствием несчаст­ного случая в Голландии, возможно, он привез с собой настроение обезлюдевшего родительского дома, или, может, это было вызвано начинающейся болезнью глаз, но в это время, осенью 1750 года, Гендель совер­шенно бездеятелен, пребывает в безропотном и мелан­холическом настроении.
Однако со своими старыми друзьями и знакомыми он такой же вежливый и внимательный, как раньше. Об этом свидетельствует дошедшее до нас письмо Генделя Георгу Филиппу Телеману. Гендель познакомился с Те­леманом - который, наряду с Бахом и самим Генде­лем, несомненно является самым выдающимся немец­ким композитором эпохи, - еще в 1701 году, в Галле. Он до самой смерти глубоко уважал своего коллегу - об этом свидетельствует сам характер письма - и поддерживал с ним дружеские отношения, хотя из их переписки до нас дошло очень мало. Письмо, написан­ное по-французски и датированное 25/14 декабря 1750 года (примем во внимание «континентальное» и «анг­лийское» времяисчисление), содержит следующее: «Ми­лостивый государь! Я как раз собирался, возвращаясь в Лондон, покинуть Гаагу, когда господин Пассерини вручил мне Ваше милое письмо. У меня еще было столько времени, чтобы я смог послушать пение жены Пассери­ни. Вашей поддержки и рекомендации было достаточно не только для того, чтобы пробудить мой интерес, но и для того, чтобы авансировать мое одобрение; однако вскоре я и сам убедился в ее выдающихся способностях. Сейчас они едут в Шотландию, чтобы выполнить связан­ные с договором обязательства, на шестимесячный се­зон. Мадам Пассерини сможет усовершенствовать там свой английский язык; затем (поскольку они на некото­рое время хотят остаться в Лондоне) я постараюсь оказать им помощь во всех отношениях.
Меня очень тронули выражения Вашей дружеской доброжелательности; обязывающая любезность оста­вила как в моем сердце, так и в уме настолько глубокое впечатление, что я не могу отплатить Вам тем же так, как Вы этого заслуживаете. Заверяю Вас, что с искренним и настоящим уважением всегда буду ста­раться служить Вам. Большое спасибо за прекрасную работу об интервальной системе, которую Вы были доб­ры послать мне и которая достойна потраченного на нее времени, работы и Ваших знаний. [Речь идет о рукописи труда «Das neue musikalische Sistem», который был из­дан в 1752 году, в «Neu-er?ffnete musikalische Bibliothek» Мицлера.]
Поздравляю Вас с безупречным, несмотря на относи­тельно преклонные годы, здоровьем, которым Вы на­слаждаетесь [Телеман был старше Генделя на четыре года], и от всего сердца желаю Вам всего хорошего и в последующие годы. Если страсть к экзотическим растениям и т. д. продлит Ваши дни и столь характер­ное для Вас настроение жизнерадостности, то разреши­те и мне, что я сделаю с большой радостью, посодей­ствовать как-нибудь в этом. Я шлю Вам подарок (через прилагаемый адрес): ящик с растениями, о которых све­дущие люди сказали мне, что все они как на подбор вели­колепные редкости; так Вы станете обладателем краси­вейших растений Англии, время года еще благоприят­ствует тому, чтобы они цвели. Лучше всего оценить это сможете Вы, и я жду Вашего мнения об этом. Но прошу Вас, не заставляйте долго ждать Вашего очень милого ответа...»
1751
Зимой 1750/51 года в Дублине исполняется много про­изведений Генделя: 14 декабря - «Мессия», 17 января - «Иуда Маккавей», 23 и 25-го - «Ацис и Галатея», 31-го - «Иисус Навин», 14 февраля - «Дебора» и 18 февраля - «Эсфирь». Все представления проводились, согласно обычаю, с благотворительной целью или же в качестве бенефиса.
Кстати, 1751-й - самый горький, насыщенный самы­ми большими испытаниями год в столь богатой взлета­ми и падениями, переменчивой жизни Генделя. 21 янва­ря он начинает сочинять новую ораторию, «Иевфая». Тему, заимствованную из Ветхого завета, для него раз­работал тот же д-р Морелл. Вначале все идет привыч­ным образом: Гендель в бурном темпе сочиняет первое действие, которое заканчивает уже 2 февраля. Он рабо­тает над вторым актом, когда замечает, что зрение его становится все хуже.
13 февраля 1751 года. Во время сочинения заключи­тельного хора второго действия работа застопоривает­ся: в партитуре здесь - характерно, что на этот раз на родном языке, по-немецки, - значится следующая за­пись, которую мы цитируем дословно: «bi? hierher komen den 13 Febr. 1751 verhindert worden wegen [здесь вы­черкнуто слово „relaxation"] des gesichts meines linken auges so relaxt», то есть: «досюда я дошел 31 февраля 1751 года, в среду. Из-за ослабления зрения не могу продол­жать». Затем новая запись, 23 февраля, в день 66-летия Генделя: «den 23.h dieses etwas besser worden wird angegangen» [«23-го сего месяца, в субботу, стало немного луч­ше, снова продолжаю»]. Хотя зрение у Генделя немного улучшилось, творческий настрой, можно даже сказать, творческую лихорадку он потерял навсегда. Потрясаю­щей иллюстрацией его болезни является эта партитура, изданное недавно ее факсимиле. Красивое, ровное, устоявшееся нотное письмо Генделя становится все бо­лее неуверенным, все более запутанным. Катаракта сде­лала свое дело. С маленькими улучшениями, с частыми рецидивами болезнь левого глаза все прогрессирует, и, наконец, Гендель уже вообще не видит им. Третье дей­ствие Гендель начинает сочинять только 18 июня и только 30 августа 1751 года «Иевфай» был закончен. Полгода мучится с двумя действиями такой компози­тор, который раньше целую ораторию писал за месяц! Однако привычная жизнь и в этот горестный период течет в нормальном русле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59