в углу торчал холодильник эпохи плюшевых мишек и белых носочков, рядом с ним пристроилась примитивная, кошмарного вида раковина. Кухонный стол, покрытый голубым, облупившимся по краям пластиком, был накрыт к ланчу. В задней части дома была устроена небольшая оранжерея, выходившая в узкий ухоженный садик. Джонсон был уверен, что в нем обязательно где-нибудь прячется садовый гном.
Стефан Либман сидел в оранжерее в старом соломенном кресле и читал книгу. Он выглядел лучше, чем в их прошлую встречу, но вряд ли этому можно было удивляться – Джонсону приходилось иметь дело с жертвами дорожных аварий, которые выглядели лучше, чем Либман в тот злосчастный день.
– Стефан? – робко позвала сына миссис Либман, словно боялась, что за этим последует взрыв негодования. Однако Стефан, по-видимому, не был настроен взрываться или взрывать кого-либо. Правда, он повернулся к матери с таким выражением мертвенно-бледного лица, что, если бы взгляд мог убивать на месте, та тут же упала бы замертво. Увидев Джонсона, Стефан слегка нахмурился.
– Это мистер… – Миссис Либман вопросительно посмотрела на Джонсона.
– Джонсон, – помог он ей. – Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь. – Он повернулся к Стефану.
– Мистер Джонсон пришел по просьбе… Экснеров, – объяснила женщина, сделав при этом красноречивую паузу.
Стефан медленно кивнул и опять углубился в книгу.
– Вы не хотите чаю? – спросила миссис Либман.
Джонсон, как правило, избегал чаепитий в чужих домах, но ему пришло в голову, что это единственный способ отделаться от нее хоть на какое-то время.
– С удовольствием выпил бы, – принял он ее предложение.
Миссис Либман вышла – точнее, выкатилась из кухни, предварительно удостоверившись, что ее сыночек – несомненно, единственный – не умирает от жажды. Бросалось в глаза отсутствие мистера Либмана – существовал ли он вообще когда-нибудь?
– Как дела, Стефан?
Стефан во второй раз оторвал взгляд от книги. Глаза у него были большие и бледные, словно им не хватало жизненных сил для нормальной окраски. Был ли парень действительно слаб здоровьем, или ему это внушили?
– Нормально, – ответил молодой человек, продолжая смотреть на Джонсона. Интересно, узнал он его или нет?
– Представляю, каким это, наверное, стало для тебя шоком.
Ничего не ответив, Стефан вновь углубился в чтение. Джонсон понимал, что действовать нужно осторожно, и тут возникла еще одна трудность. До сих пор все свои собеседования (эвфемизм, заменявший ему слово «допросы») он проводил в качестве полисмена и был официально уполномочен добывать ту или иную информацию. Не было необходимости ходить вокруг да около, обманом и хитростью выуживать из собеседника то, что ему требовалось. Не надо было напрягать извилины.
Теперь же Джонсону приходилось на ходу овладевать этим искусством.
– Что читаешь? – Вряд ли этот вопрос мог вывести сыщика на след, но, по крайней мере, он не отпугивал собеседника.
Стефан поднял книгу с коленей. «Холодный дом».
– А, Диккенс, – понимающе кивнул Джонсон. – Хорошая книга, да?
По-видимому, Либман был согласен, так как кивнул в ответ, прежде чем возобновить чтение. Время шло. С возвращением миссис Либман возможность выведать что-нибудь полезное, несомненно, исчезла бы. Но как приблизиться к защитному ограждению, не приведя в действие сигнал тревоги? С некоторым страхом Джонсон решил сделать еще один шаг вперед.
– Ты, конечно, слышал, что произошло с Тимом?
Стефан резко поднял голову. Это было самое энергичное движение, которое он сделал за все время их разговора, и Джонсон испугался, что все-таки перегнул палку. Стефан довольно долго смотрел на бывшего полицейского; странная безжизненность лица юноши контрастировала с враждебностью, читавшейся в его пристальном взгляде.
– Мне нравился Тим, – сказал он наконец. – С ним было весело.
Он опять уставился в книгу, а Джонсон с облегчением перешел к привычному собеседованию.
– Вы с ним ладили?
– Да, вполне.
– Он не слишком придерживался рабочего распорядка, да?
– Да, он не всегда в рабочее время занимался делом, – улыбнулся Стефан.
– Опаздывал?
– Ну да.
– А в конце дня он уходил рано?
– Иногда. Если удавалось.
– Но это, должно быть, раздражало Гудпастчера?
Улыбка Стефана стала шире.
– Гуди ненавидел его. Прямо раздувался от злости. Мы думали, его когда-нибудь кондрашка хватит.
– Они, наверное, часто грызлись?
– Еще бы! Почти каждый день.
Внезапно Либман умолк, как будто испугался, что сказал слишком много. Джонсон тут же обронил с понимающей улыбкой:
– Точно как у нас. Всегда находится кто-нибудь, кому не угодить.
Помолчав, Стефан протянул «ага» и вернулся к Диккенсу.
Контакт был установлен, и Джонсон боялся, что теперь его нерешительность может все испортить. Молодой человек отвечал на вопросы довольно охотно. Большой прогресс.
– А порой, как я понимаю, Тим задерживался допоздна?
Последовала довольно продолжительная пауза. Стефан не отрывал глаз от книги, но Джонсон видел, что тот не читает. Очевидно, он колебался.
– Иногда, – выдавил он наконец.
– А зачем?
Джонсон надеялся, что столь прямой вопрос выведет Стефана из равновесия и он скажет больше, чем хотел бы. Но молодой человек опять на время замолчал, а затем произнес самым обыденным тоном:
– Он приторговывал наркотой. – Очевидно заметив удивление на лице Джонсона, он продолжил: – Это ведь всем известно. И потом, ему теперь уже все равно.
– И какие наркотики у него водились?
Стефан посмотрел сквозь маленькое окошко в побеленной стене дома, за которым его мать копошилась по хозяйству, как она делала всю его жизнь. Кем все-таки был мистер Либман и куда он делся? Растворился в первичном бульоне под действием кислоты, которую выделяла вместе с материнской любовью его супруга?
– Самые разные. Марихуана, кокаин, героин – на любой вкус.
Джонсон пристально посмотрел на молодого человека. Его неожиданная осведомленность в этом вопросе говорила о многом. Парень оказался куда интереснее, чем представлялось Джонсону вначале.
Но у них оставалось мало времени. Миссис Либман уже гремела чайной посудой.
– А Никки Экснер? Она покупала у него наркотики?
Стефан улыбнулся, но желчной улыбкой.
– Она была одной из его лучших клиенток, привилегированной, как он говорил.
– Привилегированной?
– Ага. – Улыбка Либмана стала чуть ли не плотоядной.
Джонсон прослужил в полиции двадцать шесть лет и знал, какое действие оказывают наркотики.
– Как она расплачивалась с ним?
Стефан пожал плечами с прежним выражением лица.
– Стефан!
Молодой человек молчал – похоже, подыскивал слова.
– Иногда деньгами.
Он не мог бы выразиться яснее, даже если бы употребил такие слова, как «позволять» и «давать», и уточнил, кто, что и кому позволял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Стефан Либман сидел в оранжерее в старом соломенном кресле и читал книгу. Он выглядел лучше, чем в их прошлую встречу, но вряд ли этому можно было удивляться – Джонсону приходилось иметь дело с жертвами дорожных аварий, которые выглядели лучше, чем Либман в тот злосчастный день.
– Стефан? – робко позвала сына миссис Либман, словно боялась, что за этим последует взрыв негодования. Однако Стефан, по-видимому, не был настроен взрываться или взрывать кого-либо. Правда, он повернулся к матери с таким выражением мертвенно-бледного лица, что, если бы взгляд мог убивать на месте, та тут же упала бы замертво. Увидев Джонсона, Стефан слегка нахмурился.
– Это мистер… – Миссис Либман вопросительно посмотрела на Джонсона.
– Джонсон, – помог он ей. – Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь. – Он повернулся к Стефану.
– Мистер Джонсон пришел по просьбе… Экснеров, – объяснила женщина, сделав при этом красноречивую паузу.
Стефан медленно кивнул и опять углубился в книгу.
– Вы не хотите чаю? – спросила миссис Либман.
Джонсон, как правило, избегал чаепитий в чужих домах, но ему пришло в голову, что это единственный способ отделаться от нее хоть на какое-то время.
– С удовольствием выпил бы, – принял он ее предложение.
Миссис Либман вышла – точнее, выкатилась из кухни, предварительно удостоверившись, что ее сыночек – несомненно, единственный – не умирает от жажды. Бросалось в глаза отсутствие мистера Либмана – существовал ли он вообще когда-нибудь?
– Как дела, Стефан?
Стефан во второй раз оторвал взгляд от книги. Глаза у него были большие и бледные, словно им не хватало жизненных сил для нормальной окраски. Был ли парень действительно слаб здоровьем, или ему это внушили?
– Нормально, – ответил молодой человек, продолжая смотреть на Джонсона. Интересно, узнал он его или нет?
– Представляю, каким это, наверное, стало для тебя шоком.
Ничего не ответив, Стефан вновь углубился в чтение. Джонсон понимал, что действовать нужно осторожно, и тут возникла еще одна трудность. До сих пор все свои собеседования (эвфемизм, заменявший ему слово «допросы») он проводил в качестве полисмена и был официально уполномочен добывать ту или иную информацию. Не было необходимости ходить вокруг да около, обманом и хитростью выуживать из собеседника то, что ему требовалось. Не надо было напрягать извилины.
Теперь же Джонсону приходилось на ходу овладевать этим искусством.
– Что читаешь? – Вряд ли этот вопрос мог вывести сыщика на след, но, по крайней мере, он не отпугивал собеседника.
Стефан поднял книгу с коленей. «Холодный дом».
– А, Диккенс, – понимающе кивнул Джонсон. – Хорошая книга, да?
По-видимому, Либман был согласен, так как кивнул в ответ, прежде чем возобновить чтение. Время шло. С возвращением миссис Либман возможность выведать что-нибудь полезное, несомненно, исчезла бы. Но как приблизиться к защитному ограждению, не приведя в действие сигнал тревоги? С некоторым страхом Джонсон решил сделать еще один шаг вперед.
– Ты, конечно, слышал, что произошло с Тимом?
Стефан резко поднял голову. Это было самое энергичное движение, которое он сделал за все время их разговора, и Джонсон испугался, что все-таки перегнул палку. Стефан довольно долго смотрел на бывшего полицейского; странная безжизненность лица юноши контрастировала с враждебностью, читавшейся в его пристальном взгляде.
– Мне нравился Тим, – сказал он наконец. – С ним было весело.
Он опять уставился в книгу, а Джонсон с облегчением перешел к привычному собеседованию.
– Вы с ним ладили?
– Да, вполне.
– Он не слишком придерживался рабочего распорядка, да?
– Да, он не всегда в рабочее время занимался делом, – улыбнулся Стефан.
– Опаздывал?
– Ну да.
– А в конце дня он уходил рано?
– Иногда. Если удавалось.
– Но это, должно быть, раздражало Гудпастчера?
Улыбка Стефана стала шире.
– Гуди ненавидел его. Прямо раздувался от злости. Мы думали, его когда-нибудь кондрашка хватит.
– Они, наверное, часто грызлись?
– Еще бы! Почти каждый день.
Внезапно Либман умолк, как будто испугался, что сказал слишком много. Джонсон тут же обронил с понимающей улыбкой:
– Точно как у нас. Всегда находится кто-нибудь, кому не угодить.
Помолчав, Стефан протянул «ага» и вернулся к Диккенсу.
Контакт был установлен, и Джонсон боялся, что теперь его нерешительность может все испортить. Молодой человек отвечал на вопросы довольно охотно. Большой прогресс.
– А порой, как я понимаю, Тим задерживался допоздна?
Последовала довольно продолжительная пауза. Стефан не отрывал глаз от книги, но Джонсон видел, что тот не читает. Очевидно, он колебался.
– Иногда, – выдавил он наконец.
– А зачем?
Джонсон надеялся, что столь прямой вопрос выведет Стефана из равновесия и он скажет больше, чем хотел бы. Но молодой человек опять на время замолчал, а затем произнес самым обыденным тоном:
– Он приторговывал наркотой. – Очевидно заметив удивление на лице Джонсона, он продолжил: – Это ведь всем известно. И потом, ему теперь уже все равно.
– И какие наркотики у него водились?
Стефан посмотрел сквозь маленькое окошко в побеленной стене дома, за которым его мать копошилась по хозяйству, как она делала всю его жизнь. Кем все-таки был мистер Либман и куда он делся? Растворился в первичном бульоне под действием кислоты, которую выделяла вместе с материнской любовью его супруга?
– Самые разные. Марихуана, кокаин, героин – на любой вкус.
Джонсон пристально посмотрел на молодого человека. Его неожиданная осведомленность в этом вопросе говорила о многом. Парень оказался куда интереснее, чем представлялось Джонсону вначале.
Но у них оставалось мало времени. Миссис Либман уже гремела чайной посудой.
– А Никки Экснер? Она покупала у него наркотики?
Стефан улыбнулся, но желчной улыбкой.
– Она была одной из его лучших клиенток, привилегированной, как он говорил.
– Привилегированной?
– Ага. – Улыбка Либмана стала чуть ли не плотоядной.
Джонсон прослужил в полиции двадцать шесть лет и знал, какое действие оказывают наркотики.
– Как она расплачивалась с ним?
Стефан пожал плечами с прежним выражением лица.
– Стефан!
Молодой человек молчал – похоже, подыскивал слова.
– Иногда деньгами.
Он не мог бы выразиться яснее, даже если бы употребил такие слова, как «позволять» и «давать», и уточнил, кто, что и кому позволял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116