первый выезд моей тетки был и последним. Она, впрочем, никогда и не возбуждала об этом вопроса, все более и более погружаясь в свой велича­вый индифферентизм». Этот рассказ о не знающей границ ревности Стройновского, не отпускавшего жену никуда и ни на шаг, подтверждается и другими свидетельствами. Можно предполагать, что единственным местом, где Пушкин встре­чал в ту зиму 1819 года плененную графиню, была та же церковь Покрова, «где ее можно было видеть каждый воск­ресный и праздничный день». Много позже он любил «ле­тать, заснувши наяву» на эти встречи, вспоминал о них, создавая свой «Домик в Коломне». Наступила весна 1820 года. Тучи царского гнева нависли над его головой и 5 мая обрушились повелением оставить Петербург и отправиться в ссылку на юг. Отъезд был назна­чен на шестое число, но шестого Пушкин не уехал. Более того, вероятно, именно в этот день, ставший для него «днем печали», он снова был в церкви Покрова и виделся с графи­ней Стройновской.
Павел Васильевич Анненков в своих материалах для био­графии Пушкина привел очень интересные слова поэта, предварив их маленьким вступлением. Он писал: «Пушкин был обвенчан с Н.Н. Гончаровой февраля 18 дня 1831 года, в Москве, в церкви Старого Вознесенья, в среду. День его рождения был тоже, как известно, в самый праздник Возне­сенья Господня. Обстоятельство это он не приписывал одной случайности. Важнейшие события его жизни, по собствен­ному его признанию, все связаны с днем Вознесенья. Незадолго до своей смерти он задумчиво рассказывал об этом одному из своих друзей и передал ему твердое свое намере­ние выстроить со временем в селе Михайловском церковь во имя Вознесенья Господня. Упоминая о таинственной связи всей своей жизни с одним великим днем духовного торжест­ва, он прибавил: «Ты понимаешь, что все это произошло недаром и не может быть делом одного случая».
Пушкин не мог уехать из Петербурга 6 мая 1820 года лишь потому, что этот день был неприсутственный и почтовое ведомство не работало. Был праздник Вознесенья Господня. Спустя год, в своем кишиневском дневнике, Пушкин сам уточнил дату своего отъезда. 9 мая 1821 года он записал: «Вот уже ровно год, как я оставил Петербург».
Можно с уверенностью предполагать, что Стройновская знала о всех злоключениях своего опального друга, знала о его предстоящем отъезде. И очень соблазнительно предпо­ложить, что, собираясь к обедне в церковь утром 6-го мая, - где бывала одна, без мужа, католика по вероисповеданию, - она с его разрешения или даже без спроса взяла из стеклян­ной витрины в его кабинете один из находящихся там дра­гоценных перстней - массивное золотое кольцо с вставленным в него крупным изумрудом. Прощаясь с Пуш­киным в тот день Святого Вознесенья, она подарила ему этот перстень. По рассказам своего ученого мужа она могла знать, что изумруд еще с древних времен был призван вдох­новлять людей, посвятивших себя искусству: поэтов, худож­ников, музыкантов. Знал это и Пушкин, не чуждый, как известно, суеверия и прекрасно разбиравшийся в символике драгоценных камней; Знали они оба и то, что изумруд счи­тается счастливым камнем для людей, родившихся в мае, то есть в том самом месяце, когда родился Пушкин.
Хочу сразу оговориться, что никакими документальными свидетельствами реальности приведенной сцены их проща­ния и того, что Стройновская подарила Пушкину перстень с изумрудом, я не располагаю. Все это лишь зыбкая догадка. Но она, думается, имеет право на существование.
Нам известны сегодня шесть колец, в разное время принад­лежавших Пушкину. Почти все они имеют свою историю. Хронологически это выглядит так:
1. Перстень-печатка с изображением сосуда в форме антич­ного светильника, с выступающей справа высокой ручкой, напоминающей птичью или змеиную голову на длинной шее. Такие перстни-печатки имели все члены литературного общества «Зеленая лампа», заимствовавшие эту традицию из масонской символики. Пушкин запечатывал таким пер­стнем письма своим друзьям по обществу в 1819 году. По свидетельству сына поэта А.А. Пушкина, этот перстень был потерян его отцом в Кишиневе.
2. Тонкое золотое кольцо со вставленным в него сердоли­ком. На камне вырезаны три амура, садящиеся в ладью. Этот перстень, принадлежавший Пушкину, был положен им в лотерею, проводившуюся в доме Раевских, и выигран М.Н. Раевской. Черёз много лет ее внук передал его в Пуш­кинский дом, где он теперь и находится.
3. Золотое витое кольцо-перстень с сердоликом, подарен­ное Пушкину Б.К. Воронцовой в Одессе в 1824 году, извест­ное как талисман. После смерти Пушкина находилось у Жуковского, затем у Тургенева. Полина Виардо передала его в Пушкинский музей Александровского Лицея, откуда оно было украдено.
4. Кольцо, подаренное Пушкину на именины А.П. Керн в Петербурге в 1827 году. Дальнейшая судьба этого кольца неизвестна.
5. Кольцо с бирюзой, подаренное Пушкину П.В. Нащоки­ным. Уже на смертном одре Пушкин отдал его на память Константину Карловичу Данзасу - секунданту на его по­следней дуэли. Кольцо это, снимая перчатку, Данзас уронил в сугроб, и найти не смог.
6. Перстень с изумрудом, тоже называемый Пушкиным талисманом. О его происхождении и времени появления у Пушкина ничего не известно. Отдан Натальей Николаевной В. И. Далю после смерти мужа. Теперь находится в Пушкин­ском Доме.
Какие же выводы можно сделать, анализируя этот пере­чень? Прежде всего то, что история трех колец из этих шести известна нам от начала до конца, в том числе знаменитого «талисмана», подаренного поэту княгиней Воронцовой и воспетого им в одноименном стихотворении. Из других трех можно считать известной судьбу кольца с амурами. Пушкин легко расстался с ним, предоставив судьбе определить его дальнейшего владельца. Отрадно, что она не ошиблась в своем выборе. Несколько сложнее говорить об именинном подарке 1827 года. Упоминание об этом кольце есть только в записках А.П. Керн. Вероятно, это было изящное золотое колечко с небольшим драгоценным камнем, возможно брил­лиантом, так как по ее словам «он (Пушкин) взял кольцо, надел на свою маленькую, прекрасную ручку и сказал, что даст мне другое... На другой день Пушкин привез мне обе­щанное кольцо с тремя бриллиантами...» Как видим, поэт не остался в долгу и поспешил отблагодарить Анну Петровну со свойственным ему благородством и щедростью. Дальней­шая судьба этого кольца неизвестна, но в жизни Пушкина оно вряд ли играло какое-либо особое значение. Остается перстень с изумрудом, второе сохранившееся до наших дней кольцо Пушкина. Долгое время оно не привлекало внима­ния исследователей, и только недавно его значение стало темой работ Л.И. Звягинцева и нашего очерка «Магический кристалл». Ничего не известно о том, когда и при каких обстоятельствах появилось оно у Пушкина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43