Но и Лернер не ставит вопрос об их личном знакомстве, лишь повторяя здесь слова Маевского.
Ну, а если Маевский все же умышленно, «чтоб муж иль свет не угадал», написал эти «роковые» слова?! Если, наоборот, в его семье прекрасно знали, что Катенька Буткевич и Саша Пушкин были знакомы, но потом знакомство это оборвалось, да так, что и упоминать о нем в ближайшие сто лет было нельзя... Если так, то надо искать объяснение этому предпо­ложению, пытаться разгадать тайну, которую нужно было сокрыть так глубоко и надолго. Здесь логика сопоставлений невольно подводит к другой загадке в рассказе Маевского, к его недомолвке. Почему все же расстроилась свадьба Екате­рины Александровны с Алексеем Татищевым? Ведь должна же была быть конкретная причина? И очень мало вероятно­сти, что этой причиной был разрыв ее отца со второй женой, вызвавший негодование его высокопоставленных родствен­ников. Ведь с тех пор (с 1795 года) прошло без малого четверть века. Да и не такие грехи прощались сильным мира сего в «золотой» екатерининский век. Ссылка на бедность тоже мало убедительна. Во-первых, 600 душ - это по тем временам бедность весьма относительная, да и вопросы та­кого плана решались и обсуждались задолго до помолвки или свадьбы, о которой, тем более, уже говорил весь город. Нет. Скорее всего, причиной было другое, а точнее, другой...
И в этой связи непонятным остается тот факт, что, упомя­нув имя великого поэта, Маевский не счел нужным вспом­нить, что в те самые годы, когда разыгралась трагедия Екатерины Александровны, вплотную с особняком Буткевичей находился дом графа Марка Константиновича Ивелича15, старого приятеля и сослуживца Александра Дмитриевича, дочь которого Екатерина Марковна была за­душевным другом матери Маевского. Еще же через четыре дома, на этой же стороне Фонтанки, стоял дом адмирала Клокачева. В нем, на втором этаже, в квартире своих роди­телей с июня 1817-го по 6 мая 1820 года жил А.С. Пушкин, тогда всего лишь чиновник десятого класса.

У СОСЕДЕЙ
«Вам должно знать, что мой чиновник
Был сочинитель и любовник;
Свои статьи печатал он
В "Соревнователе". Влюблен
Он был в Коломне по соседству...»16
Осень 1817 года. Воскресенье. Как обычно, в этот день Александр Дмитриевич принимал гостей. После степенного обеда общество разделилось: мужчины направились в каби­нет к ломберным столам, возле которых буфетчик Фадеич еще загодя приготовил строй бутылок, окружив их судачка­ми с рыжиками, икрой, хрустящими огурчиками и прочей соблазнительной снедью. Дамы в столовой допивали чай, а молодежь, устроившись в одном из уголков залы, готови­лась играть в шарады. Однако на этот раз игра не клеилась. Сквозь плохо прикрытую дверь кабинета то и дело долетали басистые раскаты брани, извергаемой как всегда проигры­вавшим графом Ивеличем, вслед же звучал осуждающий голос настоятеля Покровской церкви отца Бориса Албенского. Девушки в зале умолкали и краснели, двое их кава­леров с деланной невозмутимостью поглаживали усы, а притаившаяся в уголке няня Фадеевна (жена буфетчика) испуганно крестилась. Положение было спасено предпри­имчивой Любочкой. Заговорщическим шепотом она пред­ложила навестить соседку, свою подругу Екатерину. Марковну, по легкому нездоровью оставшуюся сегодня до­ма. Короткое обсуждение, идея одобрена. Фадеевна - напер­сница всех тайн - укутала девушек в шали и душегрейки, и все общество, в составе Кати, ее двух сестер и братьев Тати­щевых, минуя полумрак коридоров, спустилось в сад и, проскользнув через скрытую в заборе калитку, вскоре уже поднималось по балконным ступеням соседнего дома. Неприбранная девка проводила гостей до дверей гостиной и распахнула их. В комнате плотными клубами плавал та­бачный дым. В руках Екатерины Марковны и сидящего пря­мо на ковре молодого человека, почти подростка, дымились трубки. Увидев гостей, хозяйка поспешила навстречу:
- Как я рада! Господа, кто незнаком, рекомендую - Алек­сандр Пушкин, мой кузен, сосед, любимец муз.
Пушкин поклонился, живо вскочив:
- Да мы знакомы уж тысячу лет, вот разве что их сиятель­ства...
Мужчины сдержанно представились. Пушкин метнул на­смешливый взгляд в сторону помрачневшего Алексея Тати­щева. Минутная неловкость была развеяна Любовью Александровной:
- А ведь мы в шарады пришли играть, так идемте же, а то здесь тесно и танцевать нельзя.
Компания перешла в залу. Подали свечи, их огоньки заиск­рились в зеркальных простенках. Разделившись на две пар­тии, разыграли несколько шарад, с хохотом переодевались в извлеченные из сундуков камзолы и кирасы прадедовских времен. Партия Пушкина, в которой кроме него были заня­ты Катя и меньшой Татищев, проиграла, пришлось отдавать фанты. Хозяйка села за клавикорды, спиной к обществу. Подглядывая в зеркала, она говорила, что делать проиграв­шему фанту. Екатерине Александровне выпало, надев кира­су, залезть на высокую тумбу и принять позу Афины. Она смутилась, казалось, вот-вот заплачет, умоляюще взглянула на Пушкина. Он спас ее: с канделябром в руке мигом взоб­рался на постамент, скрючившись и гримасничая, напоми­ная чертенка. Самого Пушкина Ивелич, также подсмотрев, приговорила сочинить экспромт. Он молча уселся у камина на корточках... Через несколько минут, когда хозяйка нача­ла наигрывать вальс, непринужденно подошел к Екатерине
Александровне:
- Позвольте...
Она подала руку, и он повел ее легко и свободно, став, словно выше ростом, чуть откинув курчавую голову. Свет­лые глаза были задумчивы и грустны. Сказал тихо:
- Я хочу оплатить свой фант.
Затем произнес ей на ухо несколько фраз. Катенька вспыхнула. Кончилась музыка. Ивелич, как всегда бесцеремонно, спросила:
- И что это вы шептали сейчас Катрин?
Пушкин рассмеялся: вы все видите! Я вас разочарую, то был всего лишь мадригал.
Екатерина Александровна растерянно искала глазами Та­тищевых и, не видя их, вопросительно посмотрела на сестру. Люба серьезно сказала:
- Боюсь, что их сиятельства уехали по-английски, не про­щаясь...

ФАКТЫ
«То были тайные преданья
Сердечной, темной старины,
Ни с чем не связанные сны,
Угрозы, толки, предсказанья...»17
Читатель, несомненно, догадался, что очерк «У соседей» - всего лишь вымысел, один из возможных вариантов утаен­ной Маевским правды о близком знакомстве Пушкина с Катенькой Буткевич, о ее разрыве со своим женихом Алек­сеем Татищевым. Однако и тут есть исторически верные факты и вполне обоснованные догадки.
Однако, прежде чем обратиться к этим фактам, необходи­мо, как кажется, подчеркнуть, что соображения, положен­ные в основу нашего рассказа, являются только гипотезой. Гипотезой, выдвигаемой впервые, никогда ранее не рассмат­риваемой, не разрабатывавшейся и, следовательно, не под­твержденной на сегодня научным пушкиноведением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43