Вернувшись же с бала домой, очень довольный тем, что стал вдохновителем маскарадной интриги, направленной на благое дело, он именно в этот февральский вечер 1834 года «...скинул фрак, придвинул свечу... и написал: «А чья звезда ее вела!» То есть процитировал шестую строку из своей «Бородинской Годов­щины» - стихотворения, давно написанного и уже три года (в 1831 году) как опубликованного. Ту самую шестую стро­ку, которую он создавал, якобы, «зевая», что так шокиро­вало Белинского и Лернера. «Неверии» же, упомянув об этой строке, хотел, пусть неумело, но лишь подчеркнуть - чья путеводная звезда указывала несчастной молодой мас­ке, как ей поступать и действовать. Это подтверждается и тем, что цензором «Маскарада» был П.А.Корсаков, много лет знавший Пушкина, относившийся к нему с глубочайшим уважением и восхищением и вряд ли допустивший бы со стороны молодого, начинающего литератора, каким был «Неверии», плоскость по отношению к памяти поэта. Пло­скость, которая, по недоразумению, так возмутила Белин­ского. Очень вероятно, что Корсаков лично знал автора, скрывшегося за псевдонимом, и из первых рук слышал всю подноготную истории, им рассказанной. В этой связи доба­вим, что очерк «Неверина» назван рассказом лишь в крити­ке Белинского. В «Библиотеке для чтения» он не имеет подзаголовка. В оглавлении же сказано: «Маскарад. Быль Неверина». Затем среди «Литературной летописи» следую­щей книжки журнала о нем говорится, как об «очень милой статье», словно подчеркивается его документальность.
Следующая сцена приводит нас в Михайловский театр, где «два дня спустя», то есть в среду, 28 февраля, «давали коме­дию «Школа стариков». Громкие рукоплескания награжда­ли любимую актрису...»
В действительности, 28 февраля 1834 года, в Михайлов­ском театре были представлены три небольших водевиля.
Комедия же выбрана автором по названию, отвечаю­щему задуманной Пушкиным интриге, не случайно. Не слу­чайно, как увидим дальше, и упоминание о любимой актрисе. Рассказывая про Михайловский театр того време­ни, современник писал: «Французская труппа перебралась в новый театр, который и сделался с тех пор рандеву боль­шого света. Бельэтаж и первый ряд кресел были абонирова­ны цветом аристократии и дипломатического корпуса. Дамы являлись в бальных костюмах, мужчины во фраках, военные в мундирах, и от этого зала имела вид блестящего салона... Немного ранее в эту труппу поступила знаменитая Виргиния Бурбье. Для дебюта она выбрала «Школу стариков»... Она была в полном смысле красавица, и число ее поклонников было немало... самым счастливым был князь Волконский, Министр Двора...»
Но занавес упал. Спектакль окончен, идет разъезд публи­ки. Разговоры на лестнице: - «Сегодня раут у графини П***... Карета австрийского посланника!... Вы будете на будущем маскараде?... Если двор будет, то и я поеду...» Как и «Неверии», мы приводим эти фразы в их последователь­ности опять же не случайно. Был ли Пушкин в тот день в театре - неизвестно, но в дневниковой записи от 28 февраля он пишет: «...Сегодня бал у австрийского посланника...
- запись сделана, вероятно, утром или днем, так как 8 марта он помечает: «...недавно на бале у Фикельмон (куда я не явился, потому что все были в мундирах)...» Булгаков пишет брату: «Ну, уж и масленица! Всякий день балы... в среду у Австрийского посла...» Фрейлина А.С. Шереме­тева рассказывает в письме от 1 марта: «Вчера был бал у графини Фикельмон... Бал был блестящий и оживлен­ный...» О близких отношениях Пушкина с семьей Фи­кельмон, о его дружбе с ним и его женой Дарьей Федоровной (Долли) хорошо известно. Если в тот день Фикельмоны были в театре, то вполне вероятно, что был и Пушкин.
Сцена третья. Это в четверг, 1 марта (реплика: «Ты была вчера в театре?»). Герои рассказа снова в маскараде. И хотя «Неверии» не говорит, где это происходило, но... Булгаков - брату: «СПБ., 2-е марта. Вчера вечером маскарад у Энгельгардта в доме, на коем были Государь и Великий Князь...» Шереметева: «1 марта. Вечером мы сопро­вождали Ея Величество в залу Энгельгардта, где был маска­рад...» Очевидно, что в этот вечер в маскараде был весь двор с царем во главе. (Фраза накануне в театре: «Если двор будет, то и я поеду»). Значит, и в рассказе говорится о маскараде у Энгельгардта. Был ли на том реальном бале Пушкин - неизвестно.
Далее. Гостиная княгини В***. Вторая неделя поста 1834 года, то есть 12-18 марта. Пушкин читает свою новую поэму. Если это было, то, скорее всего, он читал «Анджело», напечатанную в «Новоселье» в апреле того же года. Подтверждения этому факту мы пока не имеем. Здесь у «Неверина» сказано: «После обеда, в гостиной княгини ос­тались одни приверженцы поэзии и сама хозяйка. Н-н (Пушкин - Б.Б.) читал им, но читал вяло, протяжно, без одушевления». Эта фраза настораживает плохо скрытой в ней достоверностью. Иначе непонятно, зачем автору пона­добились уточнения, идущие вразрез с общеизвестным фак­том мастерства, с которым Пушкин читал свои произведения. К действию рассказа она ничего не добавляет и может быть объяснима или мнением самого «Неверина», бывшего на этом чтении, или свидетельством других очевид­цев, если не самого Пушкина.
Появляется Петр Федосеевич Дальскии. В том, что он на­зван тут по имени и отчеству, тоже есть свой смысл. Автор словно расшифровывает что-то. Это что-то, на наш взгляд» объясняется словами Пушкина, который на негодующий вопрос осмеянного княгиней Дальского: «Мосье Н-н, вы должны знать, кого вы ко мне (в маскараде - Б.Б.) подводи­ли?», отвечает: «Могу ли я ручаться за каждую маску? Я принимал ее за Виргинию Бурбье». Это предельно прозрач­ный намек на засвидетельствованную современником (см.выше - Б.Б.) интимную связь актрисы Бурбье с влия­тельнейшим в то время Петром Михайловичем Волконским, который по совокупности известных нам черт характера, манеры поведения, внешности очень похож на Дальского, обрисованного «Невериным» Чуть ранее, войдя в гостиную, Дальский показывает кня­гине газету, где в третьей красной строке первого столбца напечатано о назначении на желанную должность мужа та­инственной маски. В просмотренных нами номерах офици­альных Петербургских газет за 12 - 18 марта 1834 года указанные типографские приметы полностью совпадают только с номером «Русского инвалида» от 15 марта. Там, в третьем абзаце первого столбца, читаем: «Назначаются по гарнизону. Лейб-гвардии гарнизонного баталиона капитан Косяков, по Армии Подполковником с определением смот­рителем казарм Лейб-гвардии Преображенского полка». Эта фамилия, в плане пушкинского окружения, нам ничего не говорит. У «Неверина» же муж маски выведен под криптонимом С-н.
Возвращаясь к Дальскому и к его вероятному прототипу князю Волконскому, любопытно отметить следующее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43