Там все было тихо. Побежав в сад, который сейчас же примыкал к
огороду, несчастная мать наткнулась на свою девочку.
Ребенок был мертв. Ручки были еще теплые, и глазки два раза широко
открылись и затем сомкнулись навеки. На шее ребенка было две ранки и
кровь обильно залила платье.
На этот раз вмешались уже власти. Труп вскрывали, но ничего не нашли,
кроме ранок на шее, но ведь эти ранки могли явиться от укола о сук или
шип, когда ребенок падал.
Опросы и допросы не повели ни к чему, разве только затемнили дело.
Явились свидетели, которые говорили, что видели черную большую кошку,
которая шмыгнула в рожь, когда поднимали с поля дочь старосты. Находи-
лись и такие, что уверяли, что это была не кошка, а зеленая большая яще-
рица.
Но общее мнение было то, что кто-то скрылся во ржи. При последнем же
случае даже этого не могли сказать. Домик был крайний с конца деревни, и
сбежавшиеся люди не видели ни одного живого существа.
Только нищенка старуха, сидевшая у ворот деревенской околицы, видела
одного пожилого, хорошо одетого господина, который прошел из деревни по
направлению замка.
Загадка осталась загадкой. Тревога все росла; девочек-подростков обе-
регали; но, несмотря на это, ужас охватывал даже самых спокойных и урав-
новешенных, так как в то же время не знали, откуда может прийти беда. А
все это еще усугублялось тем, что время в деревне было рабочее, тяжелое.
Понемногу тревога перешла и в замок. Между дворней были люди, имевшие
в деревне и родню и знакомства. По приказу отца от матери скрывали появ-
ление эпидемии. Иногда, когда ветер был со стороны деревни, к нам ясно
доносились удары погребального колокола. Мать вздрагивала и бледнела.
Всем, даже нам, детям, становилось жутко. Все крестились. Разговоры на
минуту смолкали. Но тотчас же отец, доктор и др. старались отвлечь вни-
мание матери от печальных звуков. Многие заметили, что при первом же
ударе колокола старый американец как-то съеживался и не шел, а прямо бе-
жал в свою сторожку.
Прошла неделя, и разразилась новая беда.
У одной вдовы крестьянки была дочь восемнадцати лет. Красавица, хохо-
тунья, кумир всех деревенских женихов. Домик их был окружен садом, одна
сторона которого выходила на большую дорогу. По приказу матери девушка и
молодая работница собирали в саду крыжовник.
Со стороны дороги подошел пожилой, высокий господин и попросил че-
го-либо напиться. Просьбу свою он сопровождал серебряной монетой в руку
служанки.
Ничего не подозревая, она бросилась в ледник за квасом.
Возвратись через четверть часа, она нашла свою госпожу лежавшей без
чувств на садовой дорожке. Незнакомца нигде, не было.
Служанка подняла страшный крик. Сбежались соседи, мать, работники, а
когда приподняли новую жертву, то на песке дорожки осталось темное кро-
вавое пятно.
С большими усилиями девушку привели в чувство, но она была так слаба,
что доктор запретил всякие расспросы.
О появлении незнакомца и его исчезновении сообщила, заикаясь и путая,
испуганная служанка. Одно, на чем она крепко стояла, это, что при ее
возвращении с ледника на дороге никого не было, а дорога прямая и откры-
тая.
Когда я подходила, то мне было видно всю дорогу, и я подумала, что
"он" вошел в сад, - твердила она. Обыскали дом и сад. Никого и ничего.
Все-таки рассказу служанки пришлось поверить: на заборе на солнышке
нежился большой черный кот и, конечно, пройди здесь чужой человек, кот
неминуемо бы убежал.
Известие о новом несчастий дошло до замка и стало известно моей мате-
ри. Она заволновалась и послала нашего старика доктора на помощь молодо-
му деревенскому врачу.
Целую ночь провели доктора у постели больной, и к утру она начала го-
ворить. Но рассказ ее был так фантастичен, что его приписали бреду.
Она бормотала, что черный господин прыгнул на забор, а потом в сад,
запрокинул ей голову руками и впился в шею, но это уже был не господин,
а большая черная кошка... все это она говорила несвязно и со стонами,
все время боязливо озираясь по сторонам.
Молодой врач рассказы объяснил нервностью, галлюцинациями, а слабость
малокровием.
Наш старый эскулап молчал у постели больной.
- Не могу же я у молодой деревенской красавицы допустить нервы и ма-
локровие! - признался он отцу.
Больше всего его занимали ранки на шее.
- Несомненно укус! - бормотал он, - но кого?
Опять прошло несколько дней. Девушка оправилась, но была слаба и
бледна. На расспросы матери, "как положение больной?", доктор отвечал:
- Должен признаться, правда, что у нее малокровие и в сильной степе-
ни. Нужно хорошее питание, молоко, вино, - добавлял он. Мать распоряди-
лась все это послать в дом вдовы.
Наконец беда разразилась и над нашим замком. Умерла одна из служанок,
веселая хохотунья Марина, та самая, которую пугал Петро американцем.
Накануне она, по обыкновению, работала за троих и шутила, и хохотала
при каждом удобном случае. Утром, не видя ее на работе, пошли в ее ком-
нату. Комната, где она жила, была под самой крышей и туда вела маленькая
крутая лесенка. Дверь оказалась незапертой.
На кровати лежала Марина, поза и лицо были совершенно спокойны, ника-
кого беспорядка в комнате также не было и только ветер, врываясь в отк-
рытое окно, путал волосы покойницы. В первую минуту думали, что она
спит, но потом убедились, что несомненно она была мертва, мертва и даже
начала уже застывать. На шее зловеще краснелось пятно ранки с белыми,
как бы обсосанными краями.
Весть об этой смерти поразила всех, как громом. Страшное, незнакомое
чудовище вошло в наш дом!..
На женщин напала паника, мужчины угрюмо молчали. Покойницу обрядили и
положили в притворе капеллы. В этот притвор-прихожую был ход не только
из зала замка, но и со двора. Старые слуги замка взялись по очереди чи-
тать положенные молитвы.
Ночь от 12 часов до утра досталась конюху. И он уверял, что покойница
не иначе, как самоубийца, так как ее душа всю ночь билась за окном,
скреблась, выла и мяукала. Одни верили, другие смеялись, потому что в
кармане рассказчика нашли пустой штоф из-под водки. Марину похоронили.
Колокол капеллы печально вторил колоколу на деревне.
Родители и мы, дети, проводили гроб до ворот замка, большинство же
дворни отправилось на деревенское кладбище.
Ни на прощанье, ни на похоронах не было американца, а когда приходили
мимо его сторожки, то ставни и дверь были плотно заперты.
- А старик-то боится смерти, - заметил отец.
Вскоре умерла девочка лет трех, круглая сиротка, жившая в замке из
милости. Ее нашли на краю обрыва между камнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
огороду, несчастная мать наткнулась на свою девочку.
Ребенок был мертв. Ручки были еще теплые, и глазки два раза широко
открылись и затем сомкнулись навеки. На шее ребенка было две ранки и
кровь обильно залила платье.
На этот раз вмешались уже власти. Труп вскрывали, но ничего не нашли,
кроме ранок на шее, но ведь эти ранки могли явиться от укола о сук или
шип, когда ребенок падал.
Опросы и допросы не повели ни к чему, разве только затемнили дело.
Явились свидетели, которые говорили, что видели черную большую кошку,
которая шмыгнула в рожь, когда поднимали с поля дочь старосты. Находи-
лись и такие, что уверяли, что это была не кошка, а зеленая большая яще-
рица.
Но общее мнение было то, что кто-то скрылся во ржи. При последнем же
случае даже этого не могли сказать. Домик был крайний с конца деревни, и
сбежавшиеся люди не видели ни одного живого существа.
Только нищенка старуха, сидевшая у ворот деревенской околицы, видела
одного пожилого, хорошо одетого господина, который прошел из деревни по
направлению замка.
Загадка осталась загадкой. Тревога все росла; девочек-подростков обе-
регали; но, несмотря на это, ужас охватывал даже самых спокойных и урав-
новешенных, так как в то же время не знали, откуда может прийти беда. А
все это еще усугублялось тем, что время в деревне было рабочее, тяжелое.
Понемногу тревога перешла и в замок. Между дворней были люди, имевшие
в деревне и родню и знакомства. По приказу отца от матери скрывали появ-
ление эпидемии. Иногда, когда ветер был со стороны деревни, к нам ясно
доносились удары погребального колокола. Мать вздрагивала и бледнела.
Всем, даже нам, детям, становилось жутко. Все крестились. Разговоры на
минуту смолкали. Но тотчас же отец, доктор и др. старались отвлечь вни-
мание матери от печальных звуков. Многие заметили, что при первом же
ударе колокола старый американец как-то съеживался и не шел, а прямо бе-
жал в свою сторожку.
Прошла неделя, и разразилась новая беда.
У одной вдовы крестьянки была дочь восемнадцати лет. Красавица, хохо-
тунья, кумир всех деревенских женихов. Домик их был окружен садом, одна
сторона которого выходила на большую дорогу. По приказу матери девушка и
молодая работница собирали в саду крыжовник.
Со стороны дороги подошел пожилой, высокий господин и попросил че-
го-либо напиться. Просьбу свою он сопровождал серебряной монетой в руку
служанки.
Ничего не подозревая, она бросилась в ледник за квасом.
Возвратись через четверть часа, она нашла свою госпожу лежавшей без
чувств на садовой дорожке. Незнакомца нигде, не было.
Служанка подняла страшный крик. Сбежались соседи, мать, работники, а
когда приподняли новую жертву, то на песке дорожки осталось темное кро-
вавое пятно.
С большими усилиями девушку привели в чувство, но она была так слаба,
что доктор запретил всякие расспросы.
О появлении незнакомца и его исчезновении сообщила, заикаясь и путая,
испуганная служанка. Одно, на чем она крепко стояла, это, что при ее
возвращении с ледника на дороге никого не было, а дорога прямая и откры-
тая.
Когда я подходила, то мне было видно всю дорогу, и я подумала, что
"он" вошел в сад, - твердила она. Обыскали дом и сад. Никого и ничего.
Все-таки рассказу служанки пришлось поверить: на заборе на солнышке
нежился большой черный кот и, конечно, пройди здесь чужой человек, кот
неминуемо бы убежал.
Известие о новом несчастий дошло до замка и стало известно моей мате-
ри. Она заволновалась и послала нашего старика доктора на помощь молодо-
му деревенскому врачу.
Целую ночь провели доктора у постели больной, и к утру она начала го-
ворить. Но рассказ ее был так фантастичен, что его приписали бреду.
Она бормотала, что черный господин прыгнул на забор, а потом в сад,
запрокинул ей голову руками и впился в шею, но это уже был не господин,
а большая черная кошка... все это она говорила несвязно и со стонами,
все время боязливо озираясь по сторонам.
Молодой врач рассказы объяснил нервностью, галлюцинациями, а слабость
малокровием.
Наш старый эскулап молчал у постели больной.
- Не могу же я у молодой деревенской красавицы допустить нервы и ма-
локровие! - признался он отцу.
Больше всего его занимали ранки на шее.
- Несомненно укус! - бормотал он, - но кого?
Опять прошло несколько дней. Девушка оправилась, но была слаба и
бледна. На расспросы матери, "как положение больной?", доктор отвечал:
- Должен признаться, правда, что у нее малокровие и в сильной степе-
ни. Нужно хорошее питание, молоко, вино, - добавлял он. Мать распоряди-
лась все это послать в дом вдовы.
Наконец беда разразилась и над нашим замком. Умерла одна из служанок,
веселая хохотунья Марина, та самая, которую пугал Петро американцем.
Накануне она, по обыкновению, работала за троих и шутила, и хохотала
при каждом удобном случае. Утром, не видя ее на работе, пошли в ее ком-
нату. Комната, где она жила, была под самой крышей и туда вела маленькая
крутая лесенка. Дверь оказалась незапертой.
На кровати лежала Марина, поза и лицо были совершенно спокойны, ника-
кого беспорядка в комнате также не было и только ветер, врываясь в отк-
рытое окно, путал волосы покойницы. В первую минуту думали, что она
спит, но потом убедились, что несомненно она была мертва, мертва и даже
начала уже застывать. На шее зловеще краснелось пятно ранки с белыми,
как бы обсосанными краями.
Весть об этой смерти поразила всех, как громом. Страшное, незнакомое
чудовище вошло в наш дом!..
На женщин напала паника, мужчины угрюмо молчали. Покойницу обрядили и
положили в притворе капеллы. В этот притвор-прихожую был ход не только
из зала замка, но и со двора. Старые слуги замка взялись по очереди чи-
тать положенные молитвы.
Ночь от 12 часов до утра досталась конюху. И он уверял, что покойница
не иначе, как самоубийца, так как ее душа всю ночь билась за окном,
скреблась, выла и мяукала. Одни верили, другие смеялись, потому что в
кармане рассказчика нашли пустой штоф из-под водки. Марину похоронили.
Колокол капеллы печально вторил колоколу на деревне.
Родители и мы, дети, проводили гроб до ворот замка, большинство же
дворни отправилось на деревенское кладбище.
Ни на прощанье, ни на похоронах не было американца, а когда приходили
мимо его сторожки, то ставни и дверь были плотно заперты.
- А старик-то боится смерти, - заметил отец.
Вскоре умерла девочка лет трех, круглая сиротка, жившая в замке из
милости. Ее нашли на краю обрыва между камнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62