Он полностью
уверен в своих силах: у него есть нож, и вообще - чего бояться жалкого
толстяка? Вот тут-то и произошла осечка: 24-ый слышит, как кто-то, пробуя
разные ключи, возится с замком, и чует неладное. Он встает сбоку от двери, а
когда подследственный входит, - новичок отталкивает его в сторону и
выбегает в коридор.
Погоня, однако, была недолгой: где уж грузному 24-му убежать от
поджарого подследственного ... Увидев, что его догоняют, новичок сворачивает
в поисках защиты на территорию Потока, но безо всякой для себя пользы ... и
через несколько секунд он безжалостно зарезан.
Зачем подследственный пошел после этого на квартиру Наставника и
запасся там патронами, я вам сказать не могу - оказывать сопротивление
аресту он, вроде бы, не собирался. Да и очередь, которую он выпустил из
автомата, была явно нацелена в стену.
Скептик сел, удовлетворенно откинулся на спинку стула и, после точно
рассчитанной паузы, великодушным голосом добавил:
- При определении меры наказания, я буду настойчиво просить трибунал
принять во внимание факт несопротивления аресту - он характеризует
подследственного с самой положительной стороны.
Стало тихо.
Франц почувствовал, что все взгляды сфокусировались на нем, и
непроизвольно откашлялся.
- Ваша версия, господин Следователь, содержит с десяток мелких
несоответствий и натяжек. - он старался говорить ровным и нехриплым
голосом, - К примеру, почему 24-ый, убегая от меня, пробежал мимо
апартаментов Наставника и ринулся на территорию Потока? Ведь защиту разумно
искать у представителя власти, а не у других заключенных ...
Скептик вскинулся, но Франц продолжал, не давая ему вставить слово:
- Или: зачем я, по-вашему, запихал труп зарезанного охранника в
стенной шкаф? Да если б я хотел убрать его из коридора, то не проще ли было
отнести тело в карцер и свалить там на пол?
И опять Скептик попытался перебить, но Франц гневно повернулся к нему:
- Дайте мне договорить до конца, господин Следователь!
Отшатнувшись, Скептик умолк.
Франц несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и силами. От
того, что он скажет теперь, зависело мнение Добряка - единственного
следователя, которого можно было склонить на свою сторону.
- Я мог бы привести вам еще несколько таких же несоответствий, но от
несоответствий вы всегда отговоритесь. - Франц вытер пот со лба. -
Однако, помимо мелких натяжек, ваша версия содержит и одно явное
противоречие, которое перечеркивает ее правдоподобие целиком.
Все три следователя подались вперед - Франц чувствовал тяжесть их
взглядов кожей лба.
- Вы нашли отпечатки моих пальцев по всему этажу: на ноже, на
винтовке, на записной книжке Наставника, на дверях в карцер и жилую камеру,
в апартаментах Наставника, на дверцах сейфа и стенного шкафа с трупом
зарезанного охранника ... Однако в одном месте, где, согласно только что
высказанной версии, я должен был оставить их наверняка, - вы ничего
обнаружить не могли.
Выдержав паузу, Франц сказал, тщательно выговаривая каждую букву:
- На двери изолятора отпечатков моих пальцев нет.
Несколько секунд в комнате продержалась пугающе абсолютная тишина, а
затем Добряк рассмеялся с облегчением обретенной определенности.
- Это решает дело, - сказал он Скептику, и, повернувшись к Францу,
добавил, - но не в вашу пользу, подследственный. - Франц с удивлением
привстал, но Добряк, не обращая внимания, продолжал, - В описи изъятых у
вас предметов упомянуты ... - он взял со стола какую-то бумажку, - "...
два куска льняной материи, оторванных от одной из простынь в карцере и
использованных, видимо, для обматывания ладоней." - Добряк поднял глаза, -
Для того, чтобы сбить следствие с толку, вы просто носили часть времени
самодельные перчатки.
- Какие перчатки?! - оторопел Франц, - А-а, эти ... Да я ж не для
того их вовсе оторвал ... Я просто ...
Но его уже никто не слушал.
Встав и громко переговариваясь между собой, следователи собирали со
своих столов бумаги: "А ничего себе допрос получился, интересный ..." -
неожиданно добродушным тоном сказал Злыдень; "Ничего. - согласился Скептик,
- Это потому, что подследственный попался сообразительный." Стенографистка
хлопотливо собрала свои манатки и вышла из комнаты.
Франц понял, что проиграл. Ч-черт! Как он мог забыть об этих
"перчатках" ...
- Что будет дальше? - хрипло спросил он.
- А вы что, не знаете? - доброжелательно прогудел Злыдень, - Для
получения личного признания вы передаетесь в межсекторную службу
безопасности ... - он махнул рукой в сторону мужчины и женщины, все еще
сидевших у задней стены.
- Какого еще личного признания? - не понял Франц.
- Прямых улик в этом деле нет ... так что-то ж надо будет в трибунал
представить. - охотно пояснил Злыдень, - Обычная процедура ... вы разве не
проходили на теоретических?
- Что вы, коллега, - вмешался Добряк, - "Основы правовых" у нас
запланированы лишь на следующий семестр.
- Понятно ... - без особого интереса пробасил Злыдень.
Переговариваясь на ходу, следователи вышли из комнаты. Перед тем, как
исчезнуть в дверном проеме, Добряк щелкнул выключателем на стене, и лампы,
направленные Францу в лицо, с громким щелчком потухли. Спектакль театра
теней кончился.
В комнате воцарился приятный для его израненных глаз полумрак.
Мужчина и женщина из межсекторной службы безопасности встали со своих
стульев; Франц тоже поднялся на ноги.
- Вам придется пройти с нами. - тихо сказала женщина.
4. В межсекторной службе безопасности. Часть 1
Первые пять минут после допроса Франц пролежал лицом вниз на цементном
полу камеры - там, где его оставили охранники. Влезть на деревянную
лежанку, заменявшую ему кровать, не хватало сил. Пульсирующая головная боль
отдавала в каждую клеточку тела, но более всего - в пальцы правой руки,
разбитые в кровь в конце сегодняшнего допроса. Впрочем, пальцы левой руки,
разбитые в начале допроса, были не в лучшем состоянии.
В камере было тихо и сумрачно. На стенной полке одиноко полыхали
кумачовыми переплетами три тома Устава Штрафных Ситуаций.
Франц встал на колени, потом на корточки, забросил руку на лежанку и
медленно втащил себя наверх - и тут же, подавив спазм тошноты, перекатился
со спины на бок. Последние три дня лежать лицом вверх он уже не мог: от
бесчисленных ударов резиновой дубинкой кружилась голова. Он закрыл глаза, с
содроганием предвкушая, как сейчас с громким щелчком оживет громкоговоритель
и до безумия знакомый мужской голос начнет с театральным завыванием читать
монолог Гамлета "Быть или не быть".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
уверен в своих силах: у него есть нож, и вообще - чего бояться жалкого
толстяка? Вот тут-то и произошла осечка: 24-ый слышит, как кто-то, пробуя
разные ключи, возится с замком, и чует неладное. Он встает сбоку от двери, а
когда подследственный входит, - новичок отталкивает его в сторону и
выбегает в коридор.
Погоня, однако, была недолгой: где уж грузному 24-му убежать от
поджарого подследственного ... Увидев, что его догоняют, новичок сворачивает
в поисках защиты на территорию Потока, но безо всякой для себя пользы ... и
через несколько секунд он безжалостно зарезан.
Зачем подследственный пошел после этого на квартиру Наставника и
запасся там патронами, я вам сказать не могу - оказывать сопротивление
аресту он, вроде бы, не собирался. Да и очередь, которую он выпустил из
автомата, была явно нацелена в стену.
Скептик сел, удовлетворенно откинулся на спинку стула и, после точно
рассчитанной паузы, великодушным голосом добавил:
- При определении меры наказания, я буду настойчиво просить трибунал
принять во внимание факт несопротивления аресту - он характеризует
подследственного с самой положительной стороны.
Стало тихо.
Франц почувствовал, что все взгляды сфокусировались на нем, и
непроизвольно откашлялся.
- Ваша версия, господин Следователь, содержит с десяток мелких
несоответствий и натяжек. - он старался говорить ровным и нехриплым
голосом, - К примеру, почему 24-ый, убегая от меня, пробежал мимо
апартаментов Наставника и ринулся на территорию Потока? Ведь защиту разумно
искать у представителя власти, а не у других заключенных ...
Скептик вскинулся, но Франц продолжал, не давая ему вставить слово:
- Или: зачем я, по-вашему, запихал труп зарезанного охранника в
стенной шкаф? Да если б я хотел убрать его из коридора, то не проще ли было
отнести тело в карцер и свалить там на пол?
И опять Скептик попытался перебить, но Франц гневно повернулся к нему:
- Дайте мне договорить до конца, господин Следователь!
Отшатнувшись, Скептик умолк.
Франц несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и силами. От
того, что он скажет теперь, зависело мнение Добряка - единственного
следователя, которого можно было склонить на свою сторону.
- Я мог бы привести вам еще несколько таких же несоответствий, но от
несоответствий вы всегда отговоритесь. - Франц вытер пот со лба. -
Однако, помимо мелких натяжек, ваша версия содержит и одно явное
противоречие, которое перечеркивает ее правдоподобие целиком.
Все три следователя подались вперед - Франц чувствовал тяжесть их
взглядов кожей лба.
- Вы нашли отпечатки моих пальцев по всему этажу: на ноже, на
винтовке, на записной книжке Наставника, на дверях в карцер и жилую камеру,
в апартаментах Наставника, на дверцах сейфа и стенного шкафа с трупом
зарезанного охранника ... Однако в одном месте, где, согласно только что
высказанной версии, я должен был оставить их наверняка, - вы ничего
обнаружить не могли.
Выдержав паузу, Франц сказал, тщательно выговаривая каждую букву:
- На двери изолятора отпечатков моих пальцев нет.
Несколько секунд в комнате продержалась пугающе абсолютная тишина, а
затем Добряк рассмеялся с облегчением обретенной определенности.
- Это решает дело, - сказал он Скептику, и, повернувшись к Францу,
добавил, - но не в вашу пользу, подследственный. - Франц с удивлением
привстал, но Добряк, не обращая внимания, продолжал, - В описи изъятых у
вас предметов упомянуты ... - он взял со стола какую-то бумажку, - "...
два куска льняной материи, оторванных от одной из простынь в карцере и
использованных, видимо, для обматывания ладоней." - Добряк поднял глаза, -
Для того, чтобы сбить следствие с толку, вы просто носили часть времени
самодельные перчатки.
- Какие перчатки?! - оторопел Франц, - А-а, эти ... Да я ж не для
того их вовсе оторвал ... Я просто ...
Но его уже никто не слушал.
Встав и громко переговариваясь между собой, следователи собирали со
своих столов бумаги: "А ничего себе допрос получился, интересный ..." -
неожиданно добродушным тоном сказал Злыдень; "Ничего. - согласился Скептик,
- Это потому, что подследственный попался сообразительный." Стенографистка
хлопотливо собрала свои манатки и вышла из комнаты.
Франц понял, что проиграл. Ч-черт! Как он мог забыть об этих
"перчатках" ...
- Что будет дальше? - хрипло спросил он.
- А вы что, не знаете? - доброжелательно прогудел Злыдень, - Для
получения личного признания вы передаетесь в межсекторную службу
безопасности ... - он махнул рукой в сторону мужчины и женщины, все еще
сидевших у задней стены.
- Какого еще личного признания? - не понял Франц.
- Прямых улик в этом деле нет ... так что-то ж надо будет в трибунал
представить. - охотно пояснил Злыдень, - Обычная процедура ... вы разве не
проходили на теоретических?
- Что вы, коллега, - вмешался Добряк, - "Основы правовых" у нас
запланированы лишь на следующий семестр.
- Понятно ... - без особого интереса пробасил Злыдень.
Переговариваясь на ходу, следователи вышли из комнаты. Перед тем, как
исчезнуть в дверном проеме, Добряк щелкнул выключателем на стене, и лампы,
направленные Францу в лицо, с громким щелчком потухли. Спектакль театра
теней кончился.
В комнате воцарился приятный для его израненных глаз полумрак.
Мужчина и женщина из межсекторной службы безопасности встали со своих
стульев; Франц тоже поднялся на ноги.
- Вам придется пройти с нами. - тихо сказала женщина.
4. В межсекторной службе безопасности. Часть 1
Первые пять минут после допроса Франц пролежал лицом вниз на цементном
полу камеры - там, где его оставили охранники. Влезть на деревянную
лежанку, заменявшую ему кровать, не хватало сил. Пульсирующая головная боль
отдавала в каждую клеточку тела, но более всего - в пальцы правой руки,
разбитые в кровь в конце сегодняшнего допроса. Впрочем, пальцы левой руки,
разбитые в начале допроса, были не в лучшем состоянии.
В камере было тихо и сумрачно. На стенной полке одиноко полыхали
кумачовыми переплетами три тома Устава Штрафных Ситуаций.
Франц встал на колени, потом на корточки, забросил руку на лежанку и
медленно втащил себя наверх - и тут же, подавив спазм тошноты, перекатился
со спины на бок. Последние три дня лежать лицом вверх он уже не мог: от
бесчисленных ударов резиновой дубинкой кружилась голова. Он закрыл глаза, с
содроганием предвкушая, как сейчас с громким щелчком оживет громкоговоритель
и до безумия знакомый мужской голос начнет с театральным завыванием читать
монолог Гамлета "Быть или не быть".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78