Когда он ей сказал, что уже три года не рисовал, она его не поняла. "Ты
имеешь в виду - не выставлялся?" Нет, именно, не рисовал. "А почему?" Этот
вопрос застал Ивана врасплох: и правда, почему? Он стал мямлить что-то о
тяжелых переживаниях, вызвавших потерю интереса; а также о бессмысленности и
невозможности занятий искусством в условиях тоталитарной идеологии. Правды
он ей не сказал - ни тогда, ни после. Она догадась сама: рисовать Иван уже
не мог - как штангист, надорвавшийся при попытке установить мировой рекорд,
никогда больше не подходит к штанге.
А еще он был религиозным, так что венчались они в церкви. И до самой
свадьбы не спали друг с другом (целый год!) - он настоял. Этот бзик так
Таню удивил, что она твердо решила Ивану не изменять - благо Давид уехал на
пять месяцев в Архангельск, а больше никого у нее в тот момент и не было.
Решение выйти за Ивана она приняла с открытыми глазами: знала, что
психиатрический. И точно: через две недели после свадьбы - загремел в
Институт Психздоровья. Сначала перестал с ней спать - на седьмой день, безо
всяких объяснений. А в следующую пятницу просто не пришел вечером домой
(Таня в тот день на работу не ходила, чертила дома). Сперва она позвонила
ивановым родителям - без толку, потом ближайшим друзьям - тоже не знали
ничего. Следующим этапом, отыскав его записную книжку, - всем подряд.
Только дойдя к часу ночи до буквы "Ш" (Игорь Генрихович Штейнгардт), она
узнала, что муж ее - "где обычно, в четвертом корпусе", и что "мы даже
сумели положить вашего Ваню в его любимую палату!" Эта "любимая палата" ее
чуть не доконала ... Что же касается подробностей, то Игорь Генрихович
обсуждать их по телефону не пожелал и пригласил Таню в понедельник лично, а
пока: "Очень вас прошу, милая, к Ванечке не ходите и о нем не беспокойтесь,
он у нас в целости и сохранности."
Профессор Штейнгардт оказался большой шишкой - начальником отделения,
с огромным кабинетом и пожилой секретаршей в предбаннике. Строго
проинструктировав неопытную Таню ("... и ни в коем случае не говорите
'шизофрения', милая, - только 'душевная болезнь', вы слышите?..."),
секретарша запустила ее внутрь.
Игорь Генрихович Штейнгардт встретил "внучатую невестку покойного
Василия Петровича" на пороге кабинета и с почестями усадил ее в кресло под
автопортретом ваниного деда. Выглядел доктор карикатурно: ветхий старичок в
пенсне и галстуке бабочкой, с манерой говорить, вполне достойной своих
пациентов. Усевшись за стол размером с небольшой аэродром и отчаянно
жестикулируя, он стал объяснять, что "течение душевной болезни Ванечки
осложнилось от сильного давления с вашей стороны, милая, в сексуальной
сфере". "Какая чушь! - воспламенилась Таня, - Да, если хотите знать ...";
"Не чушь, - спокойно перебил ее Игорь Генрихович и быстро-быстро заморгал
глазами, - он мне так и сказал ... А теперь, когда я вас вижу, то и сам
чувствую." Таня чуть не рассмеялась ему в лицо ... "Вы, Танечка, лучше не
фыркайте, а подумайте над тем, что я говорю. - поучительно объявил
профессор, вертясь туда-сюда на вращающемся стуле, - И как Ваня в последнее
время себя вел, тоже вспомните."
Последний аргумент выглядел убедительно: теория Игоря Генриховича
действительно объясняла странное поведение Ивана в течение последних двух
недель. И, кроме того, если Мышка сам такое сказал, то, значит, он так и
чувствует - какой же ему смысл доктору-то лгать? "Выходит, у Вани от
меня шизофрения обострилась!" - расстроилась Таня ... и вдруг
вспомнила наставления секретарши. Но поздно: профессор Штейнгардт выбежал
из-за стола и, размахивая руками перед таниным лицом, прочитал ей гневную
лекцию о медицински безграмотных людях, употребляющих термин "шизофрения"
всуе. "Нет такого заболевания! - кричал профессор, запутывая ее вконец, -
Понимаете - нету! А есть невежественные жены больных людей, которые своим
несносным поведением усугубляют протекание недуга." Глаза его метали молнии.
"Вы меня поняли, милая?!" - заорал он, чуть не стукнув Таню по носу;
"Поняла, Игорь Генрихович, поняла ... Извините, Христа ради ... - лепетала
та в ответ, - Вы только скажите что ... а я для Вани все сделаю!"
Внезапно остыв, Игорь Генрихович вернулся к себе за стол и стал объяснять.
Таня не должна: во-первых, демонстрировать свое желание перед
половым актом, во-вторых, показывать свое наслаждение во время
полового акта и, в-третьих, высказывать свою благодарность после
полового акта. "Три 'не', - закончил он, - очень легко запомнить: до,
во время и после." "А я всегда думала, что наоборот ... - удивилась
Таня, - Так сказать, три 'да' ..."; "И неправильно думали, Танечка ... -
благодушно сообщил ей забывший былые обиды профессор, - Верьте мне, милая,
я на этой проблеме тридцать лет назад докторскую защитил."
Она ходила к Игорю Генриховичу еще два раза, пытаясь убедить его, что у
Ивана с сексом все в порядке и что ее желание, наслаждение и благодарность
- чувства неподдельные. Более того, если она, Таня, не сможет их
проявлять, то тут-то проблемы и начнутся - по-крайней мере, для нее самой.
"Ах, милая, - шаловливо махал на нее ученой дланью профессор Штейнгардт, -
вы тогда так и говорите, что о себе хлопочете ..." - чем доводил Таню до
бешенства неописуемого. В конце концов она поставила ультиматум: если Игорь
Генрихович и вправду хочет, чтобы она выполняла его "не", то пусть
резервирует за ней место в своем отделении. Таня его честно предупреждает:
от такой жизни она рехнется. "А вы себе любовника заведите, милая." -
ответил старый доктор. Таня гневно подняла глаза, полагая, что шутки пошли
уже через край ... и вдруг поняла, что тот не шутит. "Заведите, заведите ...
- продолжал Игорь Генрихович, - я разрешаю." И, помолчав как-то странно,
добавил: "Вы ведь так и так заведете ... а если я не пропишу, то совестью
будете мучиться."
Он так и сказал: "пропишу" - Таня даже хотела попросить у него рецепт.
Иван вернулся домой только через два месяца - и в течение всего этого
времени ее к нему не пускали ("Через окно смотрите, милая, во-он он там
возле беседки со своим другом Феденькой Черенковым беседует!>). К тому
моменту Таня уже вовсю следовала Второму Предписанию старого доктора (Давид
приезжал из Архангельска на несколько дней, плюс некий новый знакомый) -
что, в сочетании с Первым Предписанием, сделало их всех счастливыми. А если
и не счастливыми - так, по-крайней мере, здоровыми. А если и не вполне
здоровыми, то ... как бы это поточнее выразиться?... Скажем, так: совместный
эффект двух Предписаний удержал их всех по эту сторону границы между
вяло протекающей и острой шизо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78