" - потаенно
подумал Франц.
Но почему потаенно?... Почему он должен что-то таить?... И какой
странный запах: притягивающий и отталкивающий одновременно ... он ведь
как-то связан с голосом?
Франц попытался сесть прямо.
"Дай-ка ему нашатыря." - отчетливо проговорила женщина, принося и
утоляя боль одновременно; "Не надо." - слабо отозвался Франц. А что здесь
делает это уродливое чудовище, грубо схватившее его за плечо?
Но заостренный запах нашатырного спирта все-таки вонзился ему в
переносицу, и все сразу стало отчетливым и ясным.
Сколько часов прошло с начала допроса, Франц не понимал, хотя почти все
время был в сознании. Боль приходила волнами, и каждый раз казалось, что
следующий вал захлестнет с головой ... но откуда-то открывались новые силы.
И тут же поднималась новая волна, немного выше предыдущей ...
- Не получится ничего, госпожа Следователь. - Горилла говорил
несоответственно высоким, гнусавым голосом, - Если вы, по-прежнему, не
хотите ему ... того ... - выпустив францево плечо, он выпрямился и
повернулся к стоявшей тут же Женщине, - ... в общем, резать.
- Пока не хочу. - коротко ответила Женщина.
- Как пожелаете. - с ноткой неодобрения в голосе отозвался Горилла.
По сравнению с началом допроса в комнате произошел ряд изменений. Почти
все хирургические инструменты были перепачканы в крови и свалены в раковину
умывальника, дверцы шкафа у задней стены - распахнуты настежь. На одной из
полок, выдвинутой из шкафа наподобие стола, лежали щипцы с тянувшимся от них
электрическим шнуром, кожанный потертый кнут, набор окровавленных струбцин и
тесемочная сбруя с длинными металлическими шипами. На столе остывал паяльник
с наконечником в виде шила - в воздухе отчетливо пахло горелым мясом. Пол
был залит водой и кровью.
- Делай, что я тебе говорила вначале. - Женщина отошла от Франца и
села за стол. - Через десять минут жду.
Неуклюже переваливаясь, Горилла вышел из комнаты, аккуратно защелкнув
за собой массивную металлическую дверь. Женщина перевела взгляд на Франца.
Она была бледна, под глазами широкие темные круги - но смотрела спокойно, с
еле заметной улыбкой удовлетворения.
Франц с трудом улыбнулся ей в ответ.
Ни одна из частей его тела не болела более других - болело все. Кожу
покрывали рубцы, разрезы, проколы и ожоги, плечевые суставы были вывернуты
на дыбе, локти и колени - отбиты до синяков. Любое изменение позы
отдавалось невыносимой болью; кровь сочилась из десятков маленьких ранок и
впитывалась в лохмотья, в которые превратился его комбинезон. Несмотря на
жару, Франца колотил озноб.
- Значит, боли вы не боитесь. - констатировала Женщина. - Почему?
- Я много тренировался. - усмехнулся Франц, - На Втором Ярусе вообще
и с вами в частности. - он заставил себя посмотреть ей в глаза, - И еще:
боль приближает меня к смерти, а смерть - даст свободу.
- Это неправильно, боль и смерть связаны не однозначно. - возразила
Женщина. - Устав разрешает держать подследственного в живых неограниченно
долго, не налагая никаких ограничений на глубину страдания.
- Ну, в этом вопросе я могу с Уставом не соглашаться.
- А мы, в свою очередь, не согласимся с вами. - Женщина подалась
грудью вперед, сложив руки перед собой на столе. - И, поверьте, мой
помощник Виктор отлично знает свое дело. - ее глаза снова подернулись
поволокой. - То, что мы сделали с вами сегодня, лишь самое начало ...
Что же именно в ее голосе наводило на Франца такой ужас?
- Что вам от меня надо? - хрипло спросил он, - Ведь не заведомо же
ложного признания в убийстве двадцати шести человек?
- Как это не признания? - удивилась Женщина, - Именно признание от
вас и требуется. Только правдивое, конечно, - спохватилась она, -
следствию ложное признание ни к чему ...
- Я спрашиваю не о следствии. - Франц чуть изменил позу и,
непроизвольно искривив от боли лицо, продолжил, - Лично вы ведь тоже
от меня чего-то хотите? Я это чувствую ...
Некоторое время Женщина колебалась - видимо, между формальным и
неформальным ответами.
- Я хочу, чтобы вы мне ... доверились. - на "доверились" она
споткнулась, будто заменив им какое-то другое слово, - Чтобы рассказали мне
правду ... не только ту правду, которая необходима следствию, а больше: то,
что вы чувствовали во время тех событий; то, о чем вы думали и
что ощущали ... Вы должны открыть мне свое подсознание - не только
потому, что я ваш Следователь, а потому ... потому что ... - она беспомощно
замолчала.
Лицо Женщины опять раскраснелось; пальцы, перебиравшие бумаги на столе,
дрожали. Казалось, она вот-вот скажет что-то важное - Франц изобразил на
своем лице внимательное ожидание.
- Я хочу, чтобы ты мне ... - снова начала она, страдальчески
сморщившись от досады на бессилие слов, - отдался ... Не в
физическом смысле, а в духовном, - она попыталась поймать его взгляд, - в
смысле чувств и мыслей - так, чтобы, касаясь рукой твоего тела, я
чувствовала бы то же, что чувствуешь ты. И, если ты ощущаешь боль, я хочу
ощущать ее с тобой ... Нет, не саму боль, а твое ощущение ... боль,
преломленную твоим мужским "я" ... Поверь, ты тоже найдешь в этом
удовлетворение!... - она говорила бессвязно, с придыханием, заискивающе
заглядывая в глаза, - Боль перестанет казаться тебе проклятием, она станет
средством соединения ... Наши души и тела будут дополнять и ощущать друг
друга - такого никогда не достигнешь при обычном любовном акте. И когда мы
достигнем вершины, полного слияния, лишь тогда я смогу отдать тебя смерти -
и это станет моей величайшей жертвой ... А ты уйдешь из жизни не запуганным,
ничтожным насекомым и не дерзким бунтарем, а спокойным сверхсуществом,
достигшим истинного величия духа!
Голос Женщины дрожал; руки, как у слепой, блуждали по столу. Франц с
усилием разлепил спекшиеся губы:
- И что, у вас во время допросов действительно до оргазма доходит?
Женщина резко выпрямилась, по лицу ее пробежала судорога боли.
Несколько долгих секунд она не могла выговорить ни слова.
- Зачем вы так? - спросила она еле слышно. Румянец на ее щеках
выступил пятнами, как от пощечин.
- Вы просто не в свом уме. - угрюмо ответил Франц. Он уже жалел, что
спровоцировал ее на этот разговор. - Если говорить простыми словами - я не
мазохист. У вас ничего не получится.
- Не будьте так уверены в себе. - глаза Женщины сузились, - Я знаю,
что ваше сознание отталкивает меня, но подсознание - работает на
меня ...
- Чушь! - презрительно сказал Франц, - Сознание, подсознание .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
подумал Франц.
Но почему потаенно?... Почему он должен что-то таить?... И какой
странный запах: притягивающий и отталкивающий одновременно ... он ведь
как-то связан с голосом?
Франц попытался сесть прямо.
"Дай-ка ему нашатыря." - отчетливо проговорила женщина, принося и
утоляя боль одновременно; "Не надо." - слабо отозвался Франц. А что здесь
делает это уродливое чудовище, грубо схватившее его за плечо?
Но заостренный запах нашатырного спирта все-таки вонзился ему в
переносицу, и все сразу стало отчетливым и ясным.
Сколько часов прошло с начала допроса, Франц не понимал, хотя почти все
время был в сознании. Боль приходила волнами, и каждый раз казалось, что
следующий вал захлестнет с головой ... но откуда-то открывались новые силы.
И тут же поднималась новая волна, немного выше предыдущей ...
- Не получится ничего, госпожа Следователь. - Горилла говорил
несоответственно высоким, гнусавым голосом, - Если вы, по-прежнему, не
хотите ему ... того ... - выпустив францево плечо, он выпрямился и
повернулся к стоявшей тут же Женщине, - ... в общем, резать.
- Пока не хочу. - коротко ответила Женщина.
- Как пожелаете. - с ноткой неодобрения в голосе отозвался Горилла.
По сравнению с началом допроса в комнате произошел ряд изменений. Почти
все хирургические инструменты были перепачканы в крови и свалены в раковину
умывальника, дверцы шкафа у задней стены - распахнуты настежь. На одной из
полок, выдвинутой из шкафа наподобие стола, лежали щипцы с тянувшимся от них
электрическим шнуром, кожанный потертый кнут, набор окровавленных струбцин и
тесемочная сбруя с длинными металлическими шипами. На столе остывал паяльник
с наконечником в виде шила - в воздухе отчетливо пахло горелым мясом. Пол
был залит водой и кровью.
- Делай, что я тебе говорила вначале. - Женщина отошла от Франца и
села за стол. - Через десять минут жду.
Неуклюже переваливаясь, Горилла вышел из комнаты, аккуратно защелкнув
за собой массивную металлическую дверь. Женщина перевела взгляд на Франца.
Она была бледна, под глазами широкие темные круги - но смотрела спокойно, с
еле заметной улыбкой удовлетворения.
Франц с трудом улыбнулся ей в ответ.
Ни одна из частей его тела не болела более других - болело все. Кожу
покрывали рубцы, разрезы, проколы и ожоги, плечевые суставы были вывернуты
на дыбе, локти и колени - отбиты до синяков. Любое изменение позы
отдавалось невыносимой болью; кровь сочилась из десятков маленьких ранок и
впитывалась в лохмотья, в которые превратился его комбинезон. Несмотря на
жару, Франца колотил озноб.
- Значит, боли вы не боитесь. - констатировала Женщина. - Почему?
- Я много тренировался. - усмехнулся Франц, - На Втором Ярусе вообще
и с вами в частности. - он заставил себя посмотреть ей в глаза, - И еще:
боль приближает меня к смерти, а смерть - даст свободу.
- Это неправильно, боль и смерть связаны не однозначно. - возразила
Женщина. - Устав разрешает держать подследственного в живых неограниченно
долго, не налагая никаких ограничений на глубину страдания.
- Ну, в этом вопросе я могу с Уставом не соглашаться.
- А мы, в свою очередь, не согласимся с вами. - Женщина подалась
грудью вперед, сложив руки перед собой на столе. - И, поверьте, мой
помощник Виктор отлично знает свое дело. - ее глаза снова подернулись
поволокой. - То, что мы сделали с вами сегодня, лишь самое начало ...
Что же именно в ее голосе наводило на Франца такой ужас?
- Что вам от меня надо? - хрипло спросил он, - Ведь не заведомо же
ложного признания в убийстве двадцати шести человек?
- Как это не признания? - удивилась Женщина, - Именно признание от
вас и требуется. Только правдивое, конечно, - спохватилась она, -
следствию ложное признание ни к чему ...
- Я спрашиваю не о следствии. - Франц чуть изменил позу и,
непроизвольно искривив от боли лицо, продолжил, - Лично вы ведь тоже
от меня чего-то хотите? Я это чувствую ...
Некоторое время Женщина колебалась - видимо, между формальным и
неформальным ответами.
- Я хочу, чтобы вы мне ... доверились. - на "доверились" она
споткнулась, будто заменив им какое-то другое слово, - Чтобы рассказали мне
правду ... не только ту правду, которая необходима следствию, а больше: то,
что вы чувствовали во время тех событий; то, о чем вы думали и
что ощущали ... Вы должны открыть мне свое подсознание - не только
потому, что я ваш Следователь, а потому ... потому что ... - она беспомощно
замолчала.
Лицо Женщины опять раскраснелось; пальцы, перебиравшие бумаги на столе,
дрожали. Казалось, она вот-вот скажет что-то важное - Франц изобразил на
своем лице внимательное ожидание.
- Я хочу, чтобы ты мне ... - снова начала она, страдальчески
сморщившись от досады на бессилие слов, - отдался ... Не в
физическом смысле, а в духовном, - она попыталась поймать его взгляд, - в
смысле чувств и мыслей - так, чтобы, касаясь рукой твоего тела, я
чувствовала бы то же, что чувствуешь ты. И, если ты ощущаешь боль, я хочу
ощущать ее с тобой ... Нет, не саму боль, а твое ощущение ... боль,
преломленную твоим мужским "я" ... Поверь, ты тоже найдешь в этом
удовлетворение!... - она говорила бессвязно, с придыханием, заискивающе
заглядывая в глаза, - Боль перестанет казаться тебе проклятием, она станет
средством соединения ... Наши души и тела будут дополнять и ощущать друг
друга - такого никогда не достигнешь при обычном любовном акте. И когда мы
достигнем вершины, полного слияния, лишь тогда я смогу отдать тебя смерти -
и это станет моей величайшей жертвой ... А ты уйдешь из жизни не запуганным,
ничтожным насекомым и не дерзким бунтарем, а спокойным сверхсуществом,
достигшим истинного величия духа!
Голос Женщины дрожал; руки, как у слепой, блуждали по столу. Франц с
усилием разлепил спекшиеся губы:
- И что, у вас во время допросов действительно до оргазма доходит?
Женщина резко выпрямилась, по лицу ее пробежала судорога боли.
Несколько долгих секунд она не могла выговорить ни слова.
- Зачем вы так? - спросила она еле слышно. Румянец на ее щеках
выступил пятнами, как от пощечин.
- Вы просто не в свом уме. - угрюмо ответил Франц. Он уже жалел, что
спровоцировал ее на этот разговор. - Если говорить простыми словами - я не
мазохист. У вас ничего не получится.
- Не будьте так уверены в себе. - глаза Женщины сузились, - Я знаю,
что ваше сознание отталкивает меня, но подсознание - работает на
меня ...
- Чушь! - презрительно сказал Франц, - Сознание, подсознание .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78