Лететь в Милан Франц не мог, как ни рвался: в университете, где он работал,
шли экзамены. Он старался проводить как можно больше времени за каким-нибудь
механическим занятием, требовавшим постоянного внимания, - и впервые с
удовольствием проверял экзаменационные работы студентов. Все остальное
время он непрерывно перебирал в памяти события последних лет и все
удивлялся: почему он испытывает сейчас такую боль? Да ведь в их романе (не
считая короткого периода ухаживания), он без нее обойдись мог, а она без
него - не могла! Сколько раз, когда Клаудиа устраивала очередную сцену,
он думал про себя: "Господи, когда ж это кончится?" - однако сил, чтобы
уйти, ему не хватало: мешала жалость. Каким образом все так переменилось?!
Но самым ужасным в его ситуации являлась полная неизвестность и
неподконтрольность событий в Милане - никакими своими действиями
Франц не мог повлиять на выбор Клаудии. При этом, однако, он почти не
ревновал жену в традиционном смысле слова - будучи уверен, что из-за своей
патологической честности она никогда не ляжет в постель с Другим Человеком,
не поставив Франца в известность. На третий день у него стали появляться
мысли о самоубийстве - и это так удивило его, что он отправился к
психиатру. Визит к врачу оказался бесполезным: рассказав свою историю и
ответив на два десятка уточняющих вопросов, он ушел, унося в кармане рецепт
успокаивающих пилюль и чудовищный счет за консультацию. Доктор объяснил, что
Франц, на самом деле не любит свою жену, а страдает лишь по причине
оскорбленного самолюбия. Да, черт возьми, если это даже и правда, то как ему
избавиться от страданий?...
Весь четвертый день Франц просидел рядом с телефоном, но Клаудиа не
позвонила; пятый и шестой дни прошли также безрезультатно. Чувствуя, что он
уже потерял ее, но не желая из гордости звонить сам, Франц написал гневное,
почти грубое, письмо и отправил его экспресс-почтой: в письме он извещал ее
о полном разрыве. На следующий день он встал с постели с ощущением
утроенного ужаса: что он наделал?... он же потерял ее навсегда! Позвонив в
Милан и опять не застав Клаудии дома, он написал ей еще одно письмо - на
этот раз жалкое и слезливое. Он не понимал, чего хочет, и колебался между
двумя состояниями - ярости и самоуничижения - с частотой маятника часов.
Когда он, наконец, дозвонился до жены, та уже прочитала оба письма и
говорила с ним сниходительным голосом хозяйки положения - это было
невыносимо, но послать ее к черту и хлопнуть трубкой у Франца не хватало
сил: он сдался. Клаудиа объяснила ему, что пресловутое окончательное решение
все еще не готово. Однако, если он будет грубить и настаивать, то она решит
прямо сейчас - и не в его, Франца, пользу. Они расстались на дружеской ноте
хозяйки и ее собаки.
Франц не верил своим ощущениям - неужели это происходит с ним? И
почему Клаудиа так жестока к нему? Через три дня у них был еще один
разговор, очень близкий по сценарию к предыдущему, после чего он дал себе
клятву ей больше не звонить и не писать. Сама Клаудиа тоже не звонила, и он
не имел от нее вестей в течение месяца. На третий (считая от их
заключительного разговора) день Франц съехал на другую квартиру, а на
четвертый - встретил Лору.
Вообще-то, они встречались и раньше: в лифте, в кафетерии, просто на
территории Университета - Лора работала на факультете психологии,
располагавшемся в том же здании, что и математический факультет. Франц
заметил ее давно: тонкая брюнетка с крупными правильными чертами лица и, как
правило, экстравагантно одетая. Они, однако, не обменялись ни единым словом
- до тех пор, пока не застряли вместе в лифте. Случилось это в субботу, на
следующий день после заключительного разговора с Клаудией по телефону. В те
дни Франц старался проводить как можно меньше времени дома и как можно
больше на работе - невзирая на каникулы и выходные. Они с Лорой столкнулись
у входа в здание и Франц пропустил ее вперед, галантно придержав дверь. Лифт
стоял на нижнем этаже с дверями нараспашку; войдя первой в кабину, она
нажала на кнопки своего 10-го и францева 14-го этажей и улыбнулась. Тот
рассмеялся: "Неужели я так похож на математика?" "Похожи. - ответила Лора,
- Но, кроме того, я просто знаю, кто вы такой: у меня есть знакомые на
вашем факультете." "Ну, тогда и вы представьтесь, пожалуйста: на вашем
факультете у меня знакомых нет." "Меня зовут Лора ..." - начала она, но
назвать свою фамилию не успела, ибо лифт резко остановился. Раздалось
натужное гудение, двери кабины конвульсивно разошлись - в просвете
обнажилась грязная стена шахты и намалеванное красной краской число 15. Судя
по последнему, застряли они на самой верхушке здания - почему лифт туда
заехал, было непонятно. Франц попробовал связаться с ремонтной службой по
аварийному телефону, однако тот не работал; хоровые и сольные призывы на
помощь также остались безрезультатны: стояли рождественские каникулы. Сев на
пол друг напротив друга, они стали разговаривать.
Два с половиной часа, проведенные в заточении, сделали Франца и Лору
закадычными друзьями. После того, как охранник, обходивший здание на предмет
незапертых дверей и окон, выпустил их на волю, они разошлись на минуту по
своим кабинетам (Лоре нужно было взять какую-то книгу), а потом пошли пить
кофе. Сидя за столиком в кафе и разговаривая со своей новой знакомой, Франц
впервые за две недели с удивлением почувствовал, что давившая на грудь
черная тоска немножко отпустила: Лора оказалась остроумной и внимательной
собеседницей. А главное, она не скрывала своего интереса к нему - что, в
сочетании с внешней привлекательностью, способно пробить оборону любого
мужчины. Как оказалось, ни тот, ни другая не имели срочных дел и
договорились провести день вместе.
Они вышли из кафе и остановились перед входом - серая толпа многоликим
потоком обтекала их с боков, сверху падал холодный мелкий дождь. "Что будем
делать?" - спросила Лора; "Поедем к тебе." - неожиданно для самого себя
предложил Франц. И прежде, чем он успел пожалеть о своих словах, Лора
улыбнулась и сказала: "Поехали." Через двадцать минут они уже входили в ее
квартиру, а еще через пять Франц на несколько мгновений забыл, что его
сердце разбито.
Их роман развивался столь же стремительно, как и начался, - в
значительной степени благодаря сознательным усилиям Франца. Помимо
женской притягательности и очевидной духовной близости, Лора имела для него
неизмеримую ценность просто фактом своего выбора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78