"
На улице было темно, моросил дождь. Таня тихонько прикрыла дверцу
машины и пристегнулась, потом в последний раз посмотрела на черную глыбу
больничного корпуса и окно францевой палаты. Вот оно, рукой подать - на
стекле блестят дождевые капли. Какое у него было мирное лицо, когда она
уходила ... Секунд десять Таня сидела, бессильно уронив руки на руль и
опустив голову. Все, пора. Она завела мотор и плавно, на малых оборотах,
тронулась с места.
"Господи, как теперь жить?
А так - как раньше. До того, как встретила Малыша. И не кривляйся,
пожалуйста: выживешь. Поплачешь, помучаешься - и выживешь. Помнишь, как от
тебя Иван ушел? А до этого - Сашка?
Да, по сравнению с Малышом, Сашка и Иван - просто недоделки! Что ты их
равняешь!
Не в том дело, что недоделки - дело в тебе! Ты всю жизнь прожила одна
- и выжила. А Сашка и Иван, а теперь Малыш, - даны тебе от щедрот ...
Много ли, мало - но это избыток, добавок, подарок ... несущественный для
выживания."
Выхватываемое фарами из темноты, девственно пустое шоссе набегало на
машину монотонной нитью. Воздух со свистом разбивался о ветровое стекло. Не
сводя взгляда с дороги, Таня протянула руку назад и зажгла лампу под
потолком кабины. Затем, вытянув шею, посмотрела на себя в зеркало заднего
обзора: на левой скуле лихорадочный румянец, на правой - красноватый шрам
вылез из под толстого слоя грима, под глазами - черные круги и разводы
туши. Кошмар ... "Ладно, сначала отплачусь, потом отосплюсь ... поскорей бы
до дома добраться." Таня выключила свет и нажала посильней на акселератор -
машина, урча мощным мотором, плавно ускорилась до ста двадцати.
"А зачем же ты своему Малышу изменяла, если так его любишь?"
"Господи, только б не было дома этого ... красавца-мужчины. Дура я,
дура ... сто, тысячу раз дура ... Зачем дала ему ключи? А вдруг он сейчас
заявился и ждет? - на мгновение ее захлестнула паника, - Нет, он,
помнится, собирался за Город с ночевкой ..."
Таня облегченно вздохнула.
"А-а, молчишь ... нечего сказать? Что, может, Малыш тебе как мужчина не
подходил? Нет, сама говорила: с ним - лучше всех! Может, он тебе внешне не
нравился? Тоже нет: самый красивый, самый лучший. Может, у него характер
вредный? Опять же нет: самый добрый, самый умный, самый веселый! Господи,
как ты могла спутаться с этим абсолютно чужим тебе человеком? Зачем?!"
"А и вправду, зачем?" - неожиданно холодно подумала Таня.
Танины воспоминания. Часть 1
Сколько она себя помнила - у нее либо никого не было, либо сразу двое.
А то и трое ... Впрочем, трое бывало не очень часто - пожалуй, даже реже,
чем никого. Точнее сказать, только четыре раза и бывало ... и, кстати,
третий появлялся лишь на короткое время и сразу же исчезал.
Странно, она никогда не считала себя шлюхой ... да и никто, вроде бы,
не считал, кроме сашкиной маменьки. Просто: опытная женщина.
И ей никогда не приходилось лгать: зачем лгать, когда можно просто не
отвечать на вопросы? Она овладела этим приемом очень быстро. К примеру,
спрашивает он вечером: "Где ты была в два? Я тебе на работу звонил, а тебя
нет." А ты ему отвечаешь: "Давай потом поговорим, у меня сейчас
голова болит." Если произнести слово "потом" правильным голосом, то
человек сразу отстает.
В первый раз она изменила своему возлюбленному, когда ей не было и
восемнадцати. Хотя, строго говоря, можно ли считать это изменой? - она ведь
с возлюбленным этим ни разу не спала и даже не целовалась. Да что там
целоваться ... объяснения между ними - и того не произошло! Надо же, какой
дурой была: влюбилась по уши, чуть в обмороки не падала - а не смогла
уложить его в постель! Таня работала тогда в маленькой
архитектурно-реставрационной конторе и одновременно училась на вечернем -
времени не хватало катастрофически. И при всем при том: специально
вскакивала каждое утро на четверть часа раньше, припиралась на работу и
ждала, пока примчится Колька на своем мотоцикле!... Он всегда приезжал минут
за десять до начала рабочего дня: говорил, что движение не такое сильное, -
вот она и старалась ... Однако ничего из этих утренних тет-а-тетов не
получалось: буркнут друг другу здрасьте и засядут за работу, как хомяки за
семечки. Колькин стол располагался позади таниного, и та кожей спины
чувствовала присутствие своего возлюбленного. Хуже того: как только с улицы
доносился звук приближавшегося мотоцикла (комната, где они сидели,
находилась на первом этаже), ее сердце поднималось к горлу и оставалось там,
пока не приходили остальные сослуживцы. Потом текучка дня засасывала Таню, и
она на время забывала о своих переживаниях - до тех пор, пока не кончался
рабочий день и Колька, одев свою кожаную тужурку, не направлялся к выходу. И
тогда ее волной захлестывало отчаяние, ибо он уходил от нее в Неизвестный
Мир Других Девушек - более симпатичных лицом и с намного большей, чем у
нее, грудью! Господи, ну не дура ли?...
А потом была та командировка, где она познакомилась с Давидом.
Странно, ее почему-то всегда тянуло к евреям - она даже подсчитала
один раз: из восемнадцати любовников, включая двух мужей, - семь евреев.
Больше одной трети - действительно, избранный народ! А может, это их тянуло
к ней. Один из любовников-неевреев неприязненно объяснял этот феномен ее
похотливостью: евреи - люди восточные, вот их на развратных и тянет. Чушь!
Восточных людей тянет на блондинок, а она - темная шатенка ... и вообще, на
кожу смуглая. Ну, так или иначе, а первым ее любовником был как раз еврей.
Да еще на двадцать пять лет ее старше. В ту командировку они поехали втроем:
Таня, ее начальник со странной фамилией Желнораго и Давид Фельдман -
представитель Института Реставрации. Как только она увидела его за два дня
до отъезда, так сразу что-то опустилось внизу ее живота - она тогда не
поняла, что это значит. У Тани с детства на все события и эмоции были свои
физиологическии реакции: расстроена чем-то - тошнит, скучно - икает,
устала - голова болит с затылка, жалеет кого-нибудь - скулы сводит, будто
лимонами объелась. Однако чувство внизу живота не случалось с ней до этого
ни разу. Лишь испытав его еще раз (через полгода, совсем с другим мужчиной),
Таня поняла, что это ей знак такой: человек этот, если захочет, станет ее
любовником. Кстати сказать, с Колькой, своей первой любовью, она ничего
такого не чувствовала - а вот с Малышом ощутила с самой первой секунды.
Как и все командировки, эта начиналась с неприятного: путешествия на
поезде. Встретились они прямо в купе и сразу легли спать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
На улице было темно, моросил дождь. Таня тихонько прикрыла дверцу
машины и пристегнулась, потом в последний раз посмотрела на черную глыбу
больничного корпуса и окно францевой палаты. Вот оно, рукой подать - на
стекле блестят дождевые капли. Какое у него было мирное лицо, когда она
уходила ... Секунд десять Таня сидела, бессильно уронив руки на руль и
опустив голову. Все, пора. Она завела мотор и плавно, на малых оборотах,
тронулась с места.
"Господи, как теперь жить?
А так - как раньше. До того, как встретила Малыша. И не кривляйся,
пожалуйста: выживешь. Поплачешь, помучаешься - и выживешь. Помнишь, как от
тебя Иван ушел? А до этого - Сашка?
Да, по сравнению с Малышом, Сашка и Иван - просто недоделки! Что ты их
равняешь!
Не в том дело, что недоделки - дело в тебе! Ты всю жизнь прожила одна
- и выжила. А Сашка и Иван, а теперь Малыш, - даны тебе от щедрот ...
Много ли, мало - но это избыток, добавок, подарок ... несущественный для
выживания."
Выхватываемое фарами из темноты, девственно пустое шоссе набегало на
машину монотонной нитью. Воздух со свистом разбивался о ветровое стекло. Не
сводя взгляда с дороги, Таня протянула руку назад и зажгла лампу под
потолком кабины. Затем, вытянув шею, посмотрела на себя в зеркало заднего
обзора: на левой скуле лихорадочный румянец, на правой - красноватый шрам
вылез из под толстого слоя грима, под глазами - черные круги и разводы
туши. Кошмар ... "Ладно, сначала отплачусь, потом отосплюсь ... поскорей бы
до дома добраться." Таня выключила свет и нажала посильней на акселератор -
машина, урча мощным мотором, плавно ускорилась до ста двадцати.
"А зачем же ты своему Малышу изменяла, если так его любишь?"
"Господи, только б не было дома этого ... красавца-мужчины. Дура я,
дура ... сто, тысячу раз дура ... Зачем дала ему ключи? А вдруг он сейчас
заявился и ждет? - на мгновение ее захлестнула паника, - Нет, он,
помнится, собирался за Город с ночевкой ..."
Таня облегченно вздохнула.
"А-а, молчишь ... нечего сказать? Что, может, Малыш тебе как мужчина не
подходил? Нет, сама говорила: с ним - лучше всех! Может, он тебе внешне не
нравился? Тоже нет: самый красивый, самый лучший. Может, у него характер
вредный? Опять же нет: самый добрый, самый умный, самый веселый! Господи,
как ты могла спутаться с этим абсолютно чужим тебе человеком? Зачем?!"
"А и вправду, зачем?" - неожиданно холодно подумала Таня.
Танины воспоминания. Часть 1
Сколько она себя помнила - у нее либо никого не было, либо сразу двое.
А то и трое ... Впрочем, трое бывало не очень часто - пожалуй, даже реже,
чем никого. Точнее сказать, только четыре раза и бывало ... и, кстати,
третий появлялся лишь на короткое время и сразу же исчезал.
Странно, она никогда не считала себя шлюхой ... да и никто, вроде бы,
не считал, кроме сашкиной маменьки. Просто: опытная женщина.
И ей никогда не приходилось лгать: зачем лгать, когда можно просто не
отвечать на вопросы? Она овладела этим приемом очень быстро. К примеру,
спрашивает он вечером: "Где ты была в два? Я тебе на работу звонил, а тебя
нет." А ты ему отвечаешь: "Давай потом поговорим, у меня сейчас
голова болит." Если произнести слово "потом" правильным голосом, то
человек сразу отстает.
В первый раз она изменила своему возлюбленному, когда ей не было и
восемнадцати. Хотя, строго говоря, можно ли считать это изменой? - она ведь
с возлюбленным этим ни разу не спала и даже не целовалась. Да что там
целоваться ... объяснения между ними - и того не произошло! Надо же, какой
дурой была: влюбилась по уши, чуть в обмороки не падала - а не смогла
уложить его в постель! Таня работала тогда в маленькой
архитектурно-реставрационной конторе и одновременно училась на вечернем -
времени не хватало катастрофически. И при всем при том: специально
вскакивала каждое утро на четверть часа раньше, припиралась на работу и
ждала, пока примчится Колька на своем мотоцикле!... Он всегда приезжал минут
за десять до начала рабочего дня: говорил, что движение не такое сильное, -
вот она и старалась ... Однако ничего из этих утренних тет-а-тетов не
получалось: буркнут друг другу здрасьте и засядут за работу, как хомяки за
семечки. Колькин стол располагался позади таниного, и та кожей спины
чувствовала присутствие своего возлюбленного. Хуже того: как только с улицы
доносился звук приближавшегося мотоцикла (комната, где они сидели,
находилась на первом этаже), ее сердце поднималось к горлу и оставалось там,
пока не приходили остальные сослуживцы. Потом текучка дня засасывала Таню, и
она на время забывала о своих переживаниях - до тех пор, пока не кончался
рабочий день и Колька, одев свою кожаную тужурку, не направлялся к выходу. И
тогда ее волной захлестывало отчаяние, ибо он уходил от нее в Неизвестный
Мир Других Девушек - более симпатичных лицом и с намного большей, чем у
нее, грудью! Господи, ну не дура ли?...
А потом была та командировка, где она познакомилась с Давидом.
Странно, ее почему-то всегда тянуло к евреям - она даже подсчитала
один раз: из восемнадцати любовников, включая двух мужей, - семь евреев.
Больше одной трети - действительно, избранный народ! А может, это их тянуло
к ней. Один из любовников-неевреев неприязненно объяснял этот феномен ее
похотливостью: евреи - люди восточные, вот их на развратных и тянет. Чушь!
Восточных людей тянет на блондинок, а она - темная шатенка ... и вообще, на
кожу смуглая. Ну, так или иначе, а первым ее любовником был как раз еврей.
Да еще на двадцать пять лет ее старше. В ту командировку они поехали втроем:
Таня, ее начальник со странной фамилией Желнораго и Давид Фельдман -
представитель Института Реставрации. Как только она увидела его за два дня
до отъезда, так сразу что-то опустилось внизу ее живота - она тогда не
поняла, что это значит. У Тани с детства на все события и эмоции были свои
физиологическии реакции: расстроена чем-то - тошнит, скучно - икает,
устала - голова болит с затылка, жалеет кого-нибудь - скулы сводит, будто
лимонами объелась. Однако чувство внизу живота не случалось с ней до этого
ни разу. Лишь испытав его еще раз (через полгода, совсем с другим мужчиной),
Таня поняла, что это ей знак такой: человек этот, если захочет, станет ее
любовником. Кстати сказать, с Колькой, своей первой любовью, она ничего
такого не чувствовала - а вот с Малышом ощутила с самой первой секунды.
Как и все командировки, эта начиналась с неприятного: путешествия на
поезде. Встретились они прямо в купе и сразу легли спать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78