– Его голос завораживал ее. – Идемте, вы попадете в руки настоящего мастера.
Тело Тристана казалось таким большим, теплым, уютным, он открыл ей свои объятия, он приглашал ее, ждал. Ощущая где-то в глубине души неуверенность и даже страх, Федра улыбнулась и положила руку на его крепкое плечо. Позволила ему прижать ее к себе. Чуть сильнее, чем следовало.
И они начали танцевать.
Их пальцы переплелись, его ладонь плотно прижалась к ее ладони. Тристану нравилось именно так держать ее руку, ему казалось, что теперь на какое-то время Федра стала принадлежать ему, что пока она никуда от него не убежит.
Время от времени его губы касались ее уха.
– Ты совершенство, Фе, – прошептал он. – Такая легкая. И восхитительно красивая. Кто-то будет каждый день танцевать с тобой в гостиной. Каждый день в течение всей твоей жизни.
– Что за глупости вы говорите, мистер Толбот, – пробормотала она.
Музыка то становилась громче и обрушивалась на них водопадом звуков, то делалась тише и журчала, как совсем маленький лесной ручеек. Их тела, послушные этому потоку, двигались так, словно были одним целым, словно они срослись и превратились в одно живое существо. Они удивительно подходили друг другу. Тристан вел ее, а она с удовольствием подчинялась ему. В какое-то мгновение Тристан закружил ее так сильно, что у нее все поплыло перед глазами. Но в то же время в душе у Федры что-то приподнялось, что-то развернулось. И это что-то было очень похоже на радость, восторг, те чувства, которые ей не так часто случалось испытывать.
В руках Тристана она чувствовала себя спокойно. Он был сильным и уверенным в себе, его тело, удивительно изящное и подвижное, легко скользило по траве, увлекало ее за собой. Вокруг них кружились другие пары, поглощенные музыкой, захваченные собственными ощущениями. Льющийся из окон свет, рассеянный свет фонарей в саду, тени деревьев и людей – все снова слилось в один вращающийся вихрь. Внутри ее продолжало расти радостное чувство, оно захватывало все ее существо и заставляло кровь быстрее бежать по венам. Оно было чем-то совершенно новым, незнакомым, чем-то, чего раньше она никогда не испытывала.
Его губы продолжали прикасаться к ее уху.
– Сколько бы мы ни ссорились, Фе, – прошептал Толбот, – наши тела находятся в полном согласии. Они словно созданы друг для друга. И мне кажется, именно это должно волновать нас в первую очередь.
Наверное, ей следовало сейчас засмеяться. Или упрекнуть его. Но Федре не хотелось словами разрушать очарование этого прекрасного мгновения. С неба на них смотрела луна, большая, белая, как будто сделанная из тончайшего фарфора, сквозь который просвечивал неяркий голубой свет. Их взгляды снова пересеклись, и между ними проскочила искра. Та самая искра, которая мгновенно пробуждала в ней физическое желание. Она просто наслаждалась исходящими от него флюидами, приводящими ее в радостное возбуждение.
– Вы действительно отлично танцуете, мистер Толбот. Вам нет равных в танцевальном зале, – наконец сказала она. – Зоуи говорила мне, что вы покорили всех своими талантами.
Глаза Тристана потемнели.
– Полагаю, этот дар достался мне в наследство от моей матери, – пробормотал он, сильнее прижимая к себе Федру. – Но я обладаю и другими талантами, моя дорогая. И ими восторгаются даже еще больше.
– Ваша репутация всем хорошо известна.
– Да? И чем же я так прославился? – Его улыбка сделалась слегка насмешливой. – Своей любовью к удовольствиям?
Она выдержала его взгляд.
– Да, собственно говоря.
– Страсть, Фе, может быть красивой. Я люблю женщин, они доставляют мне удовольствие. Я не разбиваю сердца на спор, и я не развращаю невинных.
Внезапно Федра почувствовала, что ноги у нее подкашиваются.
– Это все красивые слова, сэр, – возразила она. – Я вижу, что в вас есть нечто темное и опасное. И еще какая-то печаль. Мне кажется, вы не хотите показывать все это другим. Поэтому любовь к удовольствиям и развлечениям – это лишь ваша часть. Я права?
Уголок его губ приподнялся, а в глазах на мгновение вспыхнул огонь, который тут же погас.
– У вас просто слишком сильное воображение, миледи, – ответил он. – Давайте не будем превращать наш приятный легкий флирт в нечто тяжелое и серьезное.
– Я не флиртую, – проговорила она.
– А я не собираюсь обнажать мимоходом свою душу, – парировал он. – К тому же, как ни прискорбно, обнажение души – скучнейшая в мире вещь, и не много найдется охотников выслушивать это.
На Федру нахлынул приступ раздражения, но внезапно Толбот перестал ее кружить, и она остановилась. На террасе появилась миссис Уэйден, и было заметно, что она раздосадована.
– Прошу прощения, леди Федра. – Голос миссис Уэйден сливался с музыкой. – Но за вами пришли ваша мать и сестра.
Федра глубоко вздохнула и отошла на шаг назад.
– Не забывайте, Фе, что проблема с убитым на Стрэнде русским еще не решена, – проговорил он, и в его глазах появилась жесткость. – Не пытайтесь играть со мной, миледи.
Ее глаза расширились. А сердце так сильно забилось, что Федра перестала что-либо слышать, кроме его оглушительного стука.
– Я не могу… поверить, что вы говорите это серьезно..
– Верьте мне. – Он выпустил ее руку. – Напишите мне, где и когда мы встретимся. Иначе мне придется прийти к вам. Я приду к вам домой на Брук-стрит и предстану перед всей вашей замечательной семьей.
Теперь Федра поспешно схватила его за руку.
– Подождите минуточку, сэр, – прошептала она, чувствуя, как ее захлестывает гнев. – Не надо так торопиться. Можете считать, что я уже пригласила вас к себе домой, но только вы должны помнить, что никто из членов моей семьи ничего не знает о человеке, убитом на Стрэнде.
– Вы снова лжете. – Его тон был холодным и отчужденным. – Вы что-то знаете о Горском. И ради вашей же собственной безопасности вам следует все мне рассказать.
Она нахмурилась и поджала губы, потом быстро повернулась и зашагала к гостиной.
Глава 7
Если нельзя исправить,
То лучше быстрее забыть,
В одну и ту же реку
Не стоит дважды входить.
Особняк на Кавендиш-сквер погрузился в темноту, стоявший напротив него уличный фонарь снова погас. Тристан не торопясь поднялся по хорошо отполированным белым ступенькам и достал из кармана ключ, который так и не был возвращен отцу.
В большом холле с высокими сводчатыми потолками все было тихо. На ярко освещенной мраморной лестнице дрожали темные тени, отбрасываемые настенными канделябрами. Тристан не мог объяснить себе, зачем он сейчас пришел сюда. Он снял пальто, перчатки, положил шляпу и направился к лестнице.
Около кровати отца Тристан обнаружил Пембертона, который, сложив руки на животе и уткнувшись подбородком в скомканный шейный платок, крепко спал в кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Тело Тристана казалось таким большим, теплым, уютным, он открыл ей свои объятия, он приглашал ее, ждал. Ощущая где-то в глубине души неуверенность и даже страх, Федра улыбнулась и положила руку на его крепкое плечо. Позволила ему прижать ее к себе. Чуть сильнее, чем следовало.
И они начали танцевать.
Их пальцы переплелись, его ладонь плотно прижалась к ее ладони. Тристану нравилось именно так держать ее руку, ему казалось, что теперь на какое-то время Федра стала принадлежать ему, что пока она никуда от него не убежит.
Время от времени его губы касались ее уха.
– Ты совершенство, Фе, – прошептал он. – Такая легкая. И восхитительно красивая. Кто-то будет каждый день танцевать с тобой в гостиной. Каждый день в течение всей твоей жизни.
– Что за глупости вы говорите, мистер Толбот, – пробормотала она.
Музыка то становилась громче и обрушивалась на них водопадом звуков, то делалась тише и журчала, как совсем маленький лесной ручеек. Их тела, послушные этому потоку, двигались так, словно были одним целым, словно они срослись и превратились в одно живое существо. Они удивительно подходили друг другу. Тристан вел ее, а она с удовольствием подчинялась ему. В какое-то мгновение Тристан закружил ее так сильно, что у нее все поплыло перед глазами. Но в то же время в душе у Федры что-то приподнялось, что-то развернулось. И это что-то было очень похоже на радость, восторг, те чувства, которые ей не так часто случалось испытывать.
В руках Тристана она чувствовала себя спокойно. Он был сильным и уверенным в себе, его тело, удивительно изящное и подвижное, легко скользило по траве, увлекало ее за собой. Вокруг них кружились другие пары, поглощенные музыкой, захваченные собственными ощущениями. Льющийся из окон свет, рассеянный свет фонарей в саду, тени деревьев и людей – все снова слилось в один вращающийся вихрь. Внутри ее продолжало расти радостное чувство, оно захватывало все ее существо и заставляло кровь быстрее бежать по венам. Оно было чем-то совершенно новым, незнакомым, чем-то, чего раньше она никогда не испытывала.
Его губы продолжали прикасаться к ее уху.
– Сколько бы мы ни ссорились, Фе, – прошептал Толбот, – наши тела находятся в полном согласии. Они словно созданы друг для друга. И мне кажется, именно это должно волновать нас в первую очередь.
Наверное, ей следовало сейчас засмеяться. Или упрекнуть его. Но Федре не хотелось словами разрушать очарование этого прекрасного мгновения. С неба на них смотрела луна, большая, белая, как будто сделанная из тончайшего фарфора, сквозь который просвечивал неяркий голубой свет. Их взгляды снова пересеклись, и между ними проскочила искра. Та самая искра, которая мгновенно пробуждала в ней физическое желание. Она просто наслаждалась исходящими от него флюидами, приводящими ее в радостное возбуждение.
– Вы действительно отлично танцуете, мистер Толбот. Вам нет равных в танцевальном зале, – наконец сказала она. – Зоуи говорила мне, что вы покорили всех своими талантами.
Глаза Тристана потемнели.
– Полагаю, этот дар достался мне в наследство от моей матери, – пробормотал он, сильнее прижимая к себе Федру. – Но я обладаю и другими талантами, моя дорогая. И ими восторгаются даже еще больше.
– Ваша репутация всем хорошо известна.
– Да? И чем же я так прославился? – Его улыбка сделалась слегка насмешливой. – Своей любовью к удовольствиям?
Она выдержала его взгляд.
– Да, собственно говоря.
– Страсть, Фе, может быть красивой. Я люблю женщин, они доставляют мне удовольствие. Я не разбиваю сердца на спор, и я не развращаю невинных.
Внезапно Федра почувствовала, что ноги у нее подкашиваются.
– Это все красивые слова, сэр, – возразила она. – Я вижу, что в вас есть нечто темное и опасное. И еще какая-то печаль. Мне кажется, вы не хотите показывать все это другим. Поэтому любовь к удовольствиям и развлечениям – это лишь ваша часть. Я права?
Уголок его губ приподнялся, а в глазах на мгновение вспыхнул огонь, который тут же погас.
– У вас просто слишком сильное воображение, миледи, – ответил он. – Давайте не будем превращать наш приятный легкий флирт в нечто тяжелое и серьезное.
– Я не флиртую, – проговорила она.
– А я не собираюсь обнажать мимоходом свою душу, – парировал он. – К тому же, как ни прискорбно, обнажение души – скучнейшая в мире вещь, и не много найдется охотников выслушивать это.
На Федру нахлынул приступ раздражения, но внезапно Толбот перестал ее кружить, и она остановилась. На террасе появилась миссис Уэйден, и было заметно, что она раздосадована.
– Прошу прощения, леди Федра. – Голос миссис Уэйден сливался с музыкой. – Но за вами пришли ваша мать и сестра.
Федра глубоко вздохнула и отошла на шаг назад.
– Не забывайте, Фе, что проблема с убитым на Стрэнде русским еще не решена, – проговорил он, и в его глазах появилась жесткость. – Не пытайтесь играть со мной, миледи.
Ее глаза расширились. А сердце так сильно забилось, что Федра перестала что-либо слышать, кроме его оглушительного стука.
– Я не могу… поверить, что вы говорите это серьезно..
– Верьте мне. – Он выпустил ее руку. – Напишите мне, где и когда мы встретимся. Иначе мне придется прийти к вам. Я приду к вам домой на Брук-стрит и предстану перед всей вашей замечательной семьей.
Теперь Федра поспешно схватила его за руку.
– Подождите минуточку, сэр, – прошептала она, чувствуя, как ее захлестывает гнев. – Не надо так торопиться. Можете считать, что я уже пригласила вас к себе домой, но только вы должны помнить, что никто из членов моей семьи ничего не знает о человеке, убитом на Стрэнде.
– Вы снова лжете. – Его тон был холодным и отчужденным. – Вы что-то знаете о Горском. И ради вашей же собственной безопасности вам следует все мне рассказать.
Она нахмурилась и поджала губы, потом быстро повернулась и зашагала к гостиной.
Глава 7
Если нельзя исправить,
То лучше быстрее забыть,
В одну и ту же реку
Не стоит дважды входить.
Особняк на Кавендиш-сквер погрузился в темноту, стоявший напротив него уличный фонарь снова погас. Тристан не торопясь поднялся по хорошо отполированным белым ступенькам и достал из кармана ключ, который так и не был возвращен отцу.
В большом холле с высокими сводчатыми потолками все было тихо. На ярко освещенной мраморной лестнице дрожали темные тени, отбрасываемые настенными канделябрами. Тристан не мог объяснить себе, зачем он сейчас пришел сюда. Он снял пальто, перчатки, положил шляпу и направился к лестнице.
Около кровати отца Тристан обнаружил Пембертона, который, сложив руки на животе и уткнувшись подбородком в скомканный шейный платок, крепко спал в кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81