– Присцилла – самое замечательное существо во всем мире. – Не выдержав, Федра зарыдала.
По ее щекам побежали слезы. Она плакала еще и потому, что знала – она никогда не сможет родить собственного ребенка. А Тристан никогда не станет отцом ее ребенка. Федра оплакивала и свою несчастливую юность, принесшую ей столько горя. Она плакала до тех пор, пока на плече Тристана не начало расползаться темное пятно. Тристан не стал говорить ей всякие банальности вроде того, что все образуется и все будет хорошо. Он просто обнимал ее, покачивая, как ребенка, прижав губы к ее лбу. Федра должна была выплакаться, и он дал ей такую возможность.
Возвращаясь на Мейфэр, они все молчали. Агнес, сложив руки на коленях, смотрела в окно.
– Спасибо, милорд, – поблагодарила служанка Тристана, когда он помог ей выйти из кареты на Брук-стрит. – Вы очень любезны. Вы такой же добрый, как и миледи.
Покраснев до самых корней волос, Федра повернулась к Тристану.
– Вы зайдете, милорд? – спросила она. – Чтобы немного отдохнуть?
– Что ж, я не против, – ответил Тристан, глядя ей в глаза. – Вы ведь, миледи, кое-что мне пообещали. Мы заключили сделку.
После того как лакей принес и поставил на стол поднос с двумя чашками кофе и пирожными, а потом быстро вышел, Федра закрыла дверь. Теперь их никто не мог потревожить.
– Ты хотел о чем-то поговорить со мной, – сказала она, взяв свою чашку и выплеснув чуть-чуть кофе в блюдце. – Что ж, говори, я внимательно слушаю тебя.
Но Тристан поднес чашку кофе к губам, а потом быстро поставил ее на стол. Встал и отошел к окну, стал смотреть в сад. Дувший с улицы легкий ветерок слегка взъерошил его черные шелковистые волосы.
Федре захотелось немедленно встать, подойти к Тристану, обнять его, чтобы почувствовать его крепкие, упругие мышцы под своими пальцами, чтобы ощутить, как они дрожат от ее прикосновения. Она умирала от желания провести ладонью по его крепкой спине, попросить его… Так о чем же она хотела попросить его?
Ее сердце дрогнуло в груди. Тишина в комнате вдруг сделалась очень ощутимой и даже давящей. Не в силах вынести этого, Федра тоже поднялась и подошла к Тристану.
– Тристан? – проговорила она и осторожно притронулась к его рукаву. – Тристан, так о чем же ты хотел поговорить со мной?
Он повернулся к ней, опустил руки.
– Дело вот в чем, Фе, – проговорил он, глядя на нее грустными глазами. – Я думаю, мы должны пожениться.
Она отшатнулась от него, ее колени сделались ватными.
– Мы… мы должны… что?
– Пожениться, – сказал он с серьезным видом. – Когда я говорил об этом ночью там, в переулке, при свидетелях, это не было шуткой. Я скомпрометировал тебя и разрушил твое будущее. Кембл и де Венденхайм именно так восприняли нашу с тобой связь.
– О чем ты говоришь? – Она сделала шаг назад. – Я доставила тебе много неприятностей, и я не собираюсь втягивать тебя в куда более неприятную ситуацию. Уверяю тебя, нет никакой необходимости жениться на мне.
Взгляд Тристана сделался еще более мрачным и тяжелым.
– Нет, – мягко сказал он. – Возможно, я нашел не те слова. Прости. Но, черт возьми, Федра, неужели ты не видишь? – В его глазах появился лихорадочный блеск. – Неужели ты не понимаешь, Фе, что я… люблю тебя?
– Ты любишь меня?
Сейчас его глаза уже не смеялись, Тристан был серьезен и сосредоточен, как никогда.
– Да. Я знаю себя, Федра. И я не сомневаюсь в своих чувствах. Мне хочется защищать тебя, оберегать от всех бед, заботиться о тебе. И просто любить. Я хочу сделать твою жизнь счастливой. Ты позволишь мне это?
Ее губы шевельнулись, она захотела что-то сказать, но навернувшиеся на глаза слезы заставили ее промолчать. Федра быстро отвернулась в сторону. Ей было очень грустно слушать это, потому что она хотела быть с Тристаном. Но в то же время Федра видела и другую сторону медали. Она знала, что рано или поздно в Тристане проснутся те эмоции и чувства, которые сейчас глубоко спрятаны и о существовании которых он пока может и не подозревать. И вот тогда он испытает глубочайшее разочарование.
– Тристан, – сказала она спокойно, – я давно решила никогда не выходить замуж. Сделав выбор, я успокоилась и со смирением приняла свою судьбу. И даже стала счастлива от этого.
– Фе, черт возьми, разве ты не слышала, что я только что тебе сказал?
– Я все слышала. Но теперь ты послушай меня, – проговорила Федра нетерпеливо, чувствуя, как от боли сжимается ее сердце. – Ты граф, и теперь ты один из самых влиятельных мужей Англии. Ты Хокстон. У тебя есть долг и обязанности, которые с этого момента должны тобой исполняться. Ты даже еще не виделся с адвокатами, чтобы узнать, как обстоят дела. Ты не похоронил своего отца и не оплакал его. Как ты можешь сейчас говорить о женитьбе? Боюсь, ты не знаешь своих собственных чувств.
Он шагнул к ней и положил руки ей на плечи.
– Фе, я никогда в жизни не испытывал каких-то неопределенных желаний, – сказал он. – Всегда и во всем я отдавал себе отчет. Я мог твердо сказать, что я хочу и чего не хочу. Раньше моя жизнь была простой и потребности мои были просты и незатейливы. Но потом я встретил тебя. Все, что касается нас, оказалось сложным.
Она внимательно смотрела ему в лицо, пытаясь найти нужные слова. Но не для того, чтобы объяснить свои чувства. Федре казалось, что она никогда не сможет выразить правильно то, что она чувствовала. Ей хотелось просто успокоить Тристана и подбодрить его. Она должна была сделать так, чтобы он сам захотел оставить ее и пойти другой дорогой – дорогой богатой и счастливой жизни, в которой нет места для несчастной, бесплодной жены, неспособной подарить ему наследника.
Но Тристан не стал дожидаться ее ответа, он просто наклонился к ней и стал ее целовать. С жадностью, с каким-то исступлением. Он целовал ее так, как ни одну женщину прежде. И Федра знала это. «Да» было готово сорваться с ее губ. Он обнимал ее так, что Федре хотелось немедленно расплакаться. Она отчаянно хотела его.
Он взял ее за волосы, слегка потянул назад, его рот продолжал ласкать ее губы до тех пор, пока Федра не стала со страстью отвечать ему. Он целовал ее, уже не соблюдая никаких приличий, без всякой оглядки на манеры, без претензий на нежность. Его уже начавшая пробиваться щетина больно колола ей кожу.
Она хотела его. И это ее желание было не просто физическим, не только вожделением. Ей хотелось стать частью его, сделаться с ним единым существом, раствориться в нем. И Тристан хорошо понимал это. Федра позволила этой буре увлечь ее, она позволила ему пробудить в ней яростное, страстное желание, от которого кружилась голова, путались мысли. Он прижимался к ней, и она ощущала дрожь в его теле. Внизу ее живота появилась приятная ноющая боль.
Наконец Тристан оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо своими магнетическими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
По ее щекам побежали слезы. Она плакала еще и потому, что знала – она никогда не сможет родить собственного ребенка. А Тристан никогда не станет отцом ее ребенка. Федра оплакивала и свою несчастливую юность, принесшую ей столько горя. Она плакала до тех пор, пока на плече Тристана не начало расползаться темное пятно. Тристан не стал говорить ей всякие банальности вроде того, что все образуется и все будет хорошо. Он просто обнимал ее, покачивая, как ребенка, прижав губы к ее лбу. Федра должна была выплакаться, и он дал ей такую возможность.
Возвращаясь на Мейфэр, они все молчали. Агнес, сложив руки на коленях, смотрела в окно.
– Спасибо, милорд, – поблагодарила служанка Тристана, когда он помог ей выйти из кареты на Брук-стрит. – Вы очень любезны. Вы такой же добрый, как и миледи.
Покраснев до самых корней волос, Федра повернулась к Тристану.
– Вы зайдете, милорд? – спросила она. – Чтобы немного отдохнуть?
– Что ж, я не против, – ответил Тристан, глядя ей в глаза. – Вы ведь, миледи, кое-что мне пообещали. Мы заключили сделку.
После того как лакей принес и поставил на стол поднос с двумя чашками кофе и пирожными, а потом быстро вышел, Федра закрыла дверь. Теперь их никто не мог потревожить.
– Ты хотел о чем-то поговорить со мной, – сказала она, взяв свою чашку и выплеснув чуть-чуть кофе в блюдце. – Что ж, говори, я внимательно слушаю тебя.
Но Тристан поднес чашку кофе к губам, а потом быстро поставил ее на стол. Встал и отошел к окну, стал смотреть в сад. Дувший с улицы легкий ветерок слегка взъерошил его черные шелковистые волосы.
Федре захотелось немедленно встать, подойти к Тристану, обнять его, чтобы почувствовать его крепкие, упругие мышцы под своими пальцами, чтобы ощутить, как они дрожат от ее прикосновения. Она умирала от желания провести ладонью по его крепкой спине, попросить его… Так о чем же она хотела попросить его?
Ее сердце дрогнуло в груди. Тишина в комнате вдруг сделалась очень ощутимой и даже давящей. Не в силах вынести этого, Федра тоже поднялась и подошла к Тристану.
– Тристан? – проговорила она и осторожно притронулась к его рукаву. – Тристан, так о чем же ты хотел поговорить со мной?
Он повернулся к ней, опустил руки.
– Дело вот в чем, Фе, – проговорил он, глядя на нее грустными глазами. – Я думаю, мы должны пожениться.
Она отшатнулась от него, ее колени сделались ватными.
– Мы… мы должны… что?
– Пожениться, – сказал он с серьезным видом. – Когда я говорил об этом ночью там, в переулке, при свидетелях, это не было шуткой. Я скомпрометировал тебя и разрушил твое будущее. Кембл и де Венденхайм именно так восприняли нашу с тобой связь.
– О чем ты говоришь? – Она сделала шаг назад. – Я доставила тебе много неприятностей, и я не собираюсь втягивать тебя в куда более неприятную ситуацию. Уверяю тебя, нет никакой необходимости жениться на мне.
Взгляд Тристана сделался еще более мрачным и тяжелым.
– Нет, – мягко сказал он. – Возможно, я нашел не те слова. Прости. Но, черт возьми, Федра, неужели ты не видишь? – В его глазах появился лихорадочный блеск. – Неужели ты не понимаешь, Фе, что я… люблю тебя?
– Ты любишь меня?
Сейчас его глаза уже не смеялись, Тристан был серьезен и сосредоточен, как никогда.
– Да. Я знаю себя, Федра. И я не сомневаюсь в своих чувствах. Мне хочется защищать тебя, оберегать от всех бед, заботиться о тебе. И просто любить. Я хочу сделать твою жизнь счастливой. Ты позволишь мне это?
Ее губы шевельнулись, она захотела что-то сказать, но навернувшиеся на глаза слезы заставили ее промолчать. Федра быстро отвернулась в сторону. Ей было очень грустно слушать это, потому что она хотела быть с Тристаном. Но в то же время Федра видела и другую сторону медали. Она знала, что рано или поздно в Тристане проснутся те эмоции и чувства, которые сейчас глубоко спрятаны и о существовании которых он пока может и не подозревать. И вот тогда он испытает глубочайшее разочарование.
– Тристан, – сказала она спокойно, – я давно решила никогда не выходить замуж. Сделав выбор, я успокоилась и со смирением приняла свою судьбу. И даже стала счастлива от этого.
– Фе, черт возьми, разве ты не слышала, что я только что тебе сказал?
– Я все слышала. Но теперь ты послушай меня, – проговорила Федра нетерпеливо, чувствуя, как от боли сжимается ее сердце. – Ты граф, и теперь ты один из самых влиятельных мужей Англии. Ты Хокстон. У тебя есть долг и обязанности, которые с этого момента должны тобой исполняться. Ты даже еще не виделся с адвокатами, чтобы узнать, как обстоят дела. Ты не похоронил своего отца и не оплакал его. Как ты можешь сейчас говорить о женитьбе? Боюсь, ты не знаешь своих собственных чувств.
Он шагнул к ней и положил руки ей на плечи.
– Фе, я никогда в жизни не испытывал каких-то неопределенных желаний, – сказал он. – Всегда и во всем я отдавал себе отчет. Я мог твердо сказать, что я хочу и чего не хочу. Раньше моя жизнь была простой и потребности мои были просты и незатейливы. Но потом я встретил тебя. Все, что касается нас, оказалось сложным.
Она внимательно смотрела ему в лицо, пытаясь найти нужные слова. Но не для того, чтобы объяснить свои чувства. Федре казалось, что она никогда не сможет выразить правильно то, что она чувствовала. Ей хотелось просто успокоить Тристана и подбодрить его. Она должна была сделать так, чтобы он сам захотел оставить ее и пойти другой дорогой – дорогой богатой и счастливой жизни, в которой нет места для несчастной, бесплодной жены, неспособной подарить ему наследника.
Но Тристан не стал дожидаться ее ответа, он просто наклонился к ней и стал ее целовать. С жадностью, с каким-то исступлением. Он целовал ее так, как ни одну женщину прежде. И Федра знала это. «Да» было готово сорваться с ее губ. Он обнимал ее так, что Федре хотелось немедленно расплакаться. Она отчаянно хотела его.
Он взял ее за волосы, слегка потянул назад, его рот продолжал ласкать ее губы до тех пор, пока Федра не стала со страстью отвечать ему. Он целовал ее, уже не соблюдая никаких приличий, без всякой оглядки на манеры, без претензий на нежность. Его уже начавшая пробиваться щетина больно колола ей кожу.
Она хотела его. И это ее желание было не просто физическим, не только вожделением. Ей хотелось стать частью его, сделаться с ним единым существом, раствориться в нем. И Тристан хорошо понимал это. Федра позволила этой буре увлечь ее, она позволила ему пробудить в ней яростное, страстное желание, от которого кружилась голова, путались мысли. Он прижимался к ней, и она ощущала дрожь в его теле. Внизу ее живота появилась приятная ноющая боль.
Наконец Тристан оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо своими магнетическими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81