— Сходите, сходите в гости к Юри-Коротышке, — говорит он. — Мысль удачная. Вы теперь взрослые мужчины, кое-кто из вас в господах ходит, поважнее его самого. Услышите, что он скажет. О-о, старик обрадуется, что пришли его проведать. Я по себе сужу: никогда не забуду, что господин Тоотс сюда на колокольню взобрался. И ежели, — добавляет на прощанье звонарь, — ежели выкроится свободное времечко, приходите и меня проведать в моих хоромах. Покажу вам мою малышку, это так называемое семейное счастье и… и, может, ради старой дружбы, по чарочке горькой пропустим. Но это опять же… просто так, для разговору сказано: такой большой чести я, пожалуй, не выдержу, лопну от гордости, как пузырь.
— Вы неправы, Либле, — отзывается уже с лестницы Тоотс, — может быть, приду, и даже очень скоро.
В это время колокольня словно вздрагивает. Сверху раздаются звучные удары колокола, башня вся так и звенит от них.

XIII
— Гляди-ка, он уже здесь, — говорит Имелик, протягивая приятелю руку.
— Да, — отвечает Тоотс, — я сбегал наверх, поболтал чуточку с Либле, Оказывается, Либле уже женат и дочка у него.
— Э-э, Либле мужик бравый, — замечает Имелик, поглядывая наверх на окошко башни.
Тоотсу сразу же бросается в глаза, что школьный приятель одет безукоризненно, даже галстук его, хотя Имелик и деревенский житель, завязан аккуратно и не сбивается на сторону, как у других парней на церковном дворе. Только густые волосы ему следовало бы чуть подстричь на затылке.
— Стоял я тут, вытянув шею, — говорит Имелик, — глазел по сторонам, боялся уже, что никто и не придет; может быть, думаю, у вас с Кийром в тот жаркий день все ваши обещания вместе с потом испарились. А день и впрямь знойный был, правда? — добавляет он улыбаясь.
— Да, оно конечно…— озираясь вокруг, отвечает Тоотс. Он прекрасно понимает, куда клонит Имелик и что он подразумевает под жаркой погодой, и все-таки делает вид, будто его это совсем не касается.
— А куда девался тот…— спрашивает он, — ну тот самый, как его… Тиукс или… Куслап?
— Тиукс тоже придет. Он с лошадью возится. Времени у нас много, все равно, идти к кистеру нет смысла, пока не кончится богослужение. А к тому времени, может быть, и наш портной появится, ежели он вообще придет. Боюсь, мы тогда его так рассердили, что рыжий и знать нас больше не захочет. Как ты думаешь?
— Придет, придет, — успокаивает его Тоотс. — После той встречи я его еще раз видел… — Тоотс неожиданно обрывает свой рассказ и словно старается что-то припомнить. — А впрочем, черт его знает, этого чудака, — продолжает он после короткой паузы уже совсем другим тоном. — Может, и не придет, потому что… в тот вечер, вернее в ту нось он так странно ушел, что…
Тоотс фыркает и начинает быстро, захлебываясь, рассказывать Имелику о ночном происшествия на кладбищенском холме. Не успевает он закончить, как из школы появляется маленький, толстенький господин в очках, с пухлой пачкой нот под мышкой, и направляется к церкви. Делая коротенькие, но уверенные шажки, он пробирается сквозь толпу собравшихся у церкви, отвечая на приветствия кивком головы.
— Гляди-ка, Юри-Коротышка… кистер. — Имелик локтем подталкивает Тоотса в бок.
— Да, он самый, — растерянно отвечает Тоотс. Его круглые совиные глаза внезапно расширяются и приобретают странный блеск — таким Имелик часто видел Тоотса в далекие школьные годы.
Тем же резким кивком седеющей головы отвечает кистер и на поклоны своих бывших учеников. Но уже у самых дверей церкви толстенький господин на мгновение оборачивается, еще раз окидывает взглядом молодых людей и радостно кивает им головой.
— Узнал! — восклицает Имелик. — Сперва, проходя мимо, не обратил внимания. Боялся опоздать в церковь, не то подошел бы и стал расспрашивать, что да как. Очень он любопытный. Чтоб только со страху псалмы не перепутал.
— Со страху? — переспрашивает Тоотс и не отрывает глаз от порога церкви, словно ожидая, что старый господин вот-вот вернется.
— Он же тебя увидел, — смеясь отвечает Имелик, — вот и будет бояться: Тоотс снова здесь, небось опять замышляет какую-нибудь проделку.
— Э-э, — в раздумье бормочет Тоотс, — какое мне теперь до него дело. Но вот что удивительно, — оживляется он вдруг, — как ты меня в бок ткнул и сказал: Юри-Коротышка, — так сразу будто…
— Да, я видел, ты прямо перепугался.
— Нет, серьезно… Ну нет, чего мне пугаться, но… бес его знает, чувство такое, будто снова в школу попал. Там, в России, он мне даже снился частенько, дрянцо этакое, Юри-Коротышка. Чаще всего бывало вижу, будто сижу на уроке катехизиса и ни черта не знаю, ни одного заданного стиха. И какие только фокусы не придумывал, и прятался за спины других, и старался казаться совсем маленьким… но он, бывало, всегда меня разыщет, гоняется за мной, как привидение.
— Ха-ха-ха! — раскатисто и добродушно хохочет Имелик.
— А у тебя таких снов не бывало? Помнится, и тебе в школе нелегко давались всякие псалмы и библейские истории.
— Нет, я вообще снов не вижу, а ежели и вижу, так потом ничего не помню.
— Да-а, — тянет Тоотс, — это как у кого. Я их так ясно вижу, словно все происходит наяву. А ты знаешь, — добавляет он быстро и порывисто, — Кийр сейчас терзается в любовной тоске.
— Как? В чем Кийр терзается? — с любопытством переспрашивает Имелик, склонив свою кудрявую голову поближе к Тоотсу.
— В любовной тоске, — быстро отвечает тот, пощипывая свои усики.
— В любовной тоске? — восклицает Имелик. — Первый раз слышу.
— Да, да, первый раз слышишь. Может быть, может быть. Живешь все время под боком у Паунвере, а не знаешь и половины того, что здесь делается. А я вот за тысячи верст приехал на родину, глянул этак… разок туда, разок сюда — и увидел все, что нужно. С Кийром дело неладно. Кийра тянет тайная сила, будто на веревке, на привязи, — туда, через кладбищенскую горку…
— Куда?
— Погоди ты, послушай. Как только выдастся ясная погодка, а солнышко начнет клониться к закату, сила эта набрасывает Кийру на шею петлю и давай его тянуть. Нет, погоди: еще до того, как сила эта начнет тянуть — а петля уже у Кийра на шее, — рыжеволосый надевает соломенную шляпу с узкими полями, пиджак с разрезом сзади, обувается в ботинки на пуговичках, берет в руки тросточку с блестящим набалдашником и вздыхает.
— Вздыхает? Да ну тебя с твоими баснями! Ни слова не пойму.
— Тише! — шепчет Тоотс, кивая головой в сторону. — Портной идет.
* * *
Через некоторое время к собеседникам подходит и Куслап. Ничего нового в разговор он не вносит, смотрит куда-то в сторону и на вопросы Имелика отвечает тихо и коротко или же просто покачивает головой. Появление Тоотса в Паунвере, видимо, не производит на него особого впечатления, и управляющему имением начинает казаться, будто этот низенький, тощий паренек злится на него еще со школьных времен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101