Однажды воскресным утром управляющий, подсчитав все свои ресурсы, приходит к выводу, что необходимо что-то предпринять: либо раздобыть откуда-нибудь денег, либо уволить Либле и Марта, а в таком случае придется прекратить и осушку болота и корчевку пней.
Обдумав положение, он говорит старику:
— Нам придется занять немного деньжат.
— Долгами не проживешь, — отвечает отец. — Заемный хлеб — что от соломы огонь: надолго ли его хватит!
— Оно конечно… Но деньги, которые ты в полезное дело вложишь, потом вернешь с лихвой.
— Кто его знает, — тянет старик, — осенью надо в кредитную кассу платить, еще один долг есть с давних времен… боюсь опять занимать: хутор в конце концов с молотка пойдет.
— Не пойдет, — уверяет сын. — А если и пойдет, так пусть уж лучше хутор с молотка идет, чем мы и дальше будем этак небо коптить. Надо же что-то делать, вперед пробиваться.
— Да-а, сынок, тебе легко говорить, ты человек молодой, и тебе все едино — как дело обернется. Ты-то по-всякому пробьешься, не так, так иначе, а ты подумай — каково нам со старухой будет под старость идти по миру с сумой. Дай уж нам спокойно глаза закрыть, а там делай что хочешь.
— Да нет, живите себе на здоровье, и по миру идти вам незачем — ни с сумой, ни без сумы, — говорит сын, заканчивая разговор.
Конечно, этого и следовало ожидать — от старика никогда ничего путного не добьешься.
Скрепя сердце, Йоозеп пока еще никого из помощников не рассчитывает, а сам едет в город. Оказывается, что Леста как раз в этот день получил небольшой отпуск. Школьные друзья отправляются на квартиру Тали, где Леста поселился после отъезда приятеля.
— Ну, — говорит Тоотс, — первым делом рассказывай, как с твоей книгой. А потом и я раскачаюсь и расскажу тебе, что делается в Паунвере.
— С книгой… — улыбаясь повторяет Леста. — Книга отпечатана. Я собирался поехать в деревню и взять с несколько экземпляров для тебя и для других; но раз ты сам сюда явился, то свою долю можешь получить хоть сейчас.
Леста идет к полке и приносит оттуда своего духовного первенца, свою книгу.
— Вот она, — говорит он. — Именно тебе я больше всего обязан тем, что она вышла в свет. Возьми и прочти, если будет время; потом скажешь мне свое мнение.
— Гм, гм, — разглядывая книгу, бормочет приятель, — прекрасная книга. Я хочу сказать — внешний вид хорош, с содержанием придется еще познакомиться. По правде говоря, я не очень-то люблю стихи. Стихи — они стихи и есть. Ах вот как, очень хорошо, что здесь и рассказы имеются, уж за них-то я возьмусь. Замечательно! Самое главное — человек что-то делает. Не все удается так, как тебе хотелось бы, но душа спокойна — по крайней мере, ты старался. Правда, Леста? Ага, ты тут еще и написал на первой страничке: «Дорогому соученику Тоотсу на память от благодарного автора». Да ну, к чему эта благодарность, расскажи лучше, много ли ты книг распродал?
— Книг? К сожалению, нет. Первая партия вышла только на прошлой неделе, остальные еще в типографии, Я и сам не знаю, как будет с этой продажей. Книга, правда, готова, но иногда страх берет, что теперь-то и начнется главная забота — как ее распродать. Куча денег затрачена… Ах да, свой долг я тебе еще никак не могу вернуть, дорогой Тоотс. Потерпи чуточку. Какую-то часть мне со временем все же удастся продать.
— Да ну тебя! — восклицает Тоотс. — Я же не потому спросил, что хочу долг получить. Время терпит. Я просто хотел узнать, как дело двигается…
— Да вот… — Леста втягивает голову в плечи. — Никак еще не двигается.
— Как это — никак? Хоть несколько штук ты все-таки уже продал?
— Поверишь ли, Тоотс, ни одной.
— Мало, — покачивает головой Тоотс.
— Мало, мало, — подтверждает Леста. — Послал в редакцию на рецензирование, как полагается… Один экземпляр отправил старому писателю, другой знакомому книготорговцу… Знаешь, тому самому, который сказал мне золотые слова. Книги эти были посланы бесплатно… в подарок или бог его знает, зачем. Сослуживцы мои, разумеется, вправе получить даром. У других знакомых тоже как-то неудобно брать деньги…
— Черт побери! Все бесплатно да бесплатно!
— Да что поделаешь. Киппель схватил тут вчера штук двадцать под мышку и ушел.
— Куда же Киппель с ними ушел?
— Да кто его поймет, куда он пошел. Может быть, на реку Пори, на рыбалку.
— Гм! Ну, а в книжные лавки ты предлагал? Неужели не берут?
— Конечно, предлагал, некоторые лавки взяли по две-три штуки, но в долг, продадут — уплатят деньги, за вычетом сорока процентов с продажной цены.
— Сорок процентов! Тогда уж лучше самому продавать, прямо читателям.
— Разумеется, лучше, но скажи мне, где они, эти читатели? Не могу же я взвалить себе на спину связку книг и пойти торговать на улицу. И дальше: если я буду расхаживать со связкой книг, мне придется бросить свою основную профессию.
— Верно. А знаешь, что тебе надо сделать? Дай объявление в газету, что вот появилась такая-то и такая-то книга, очень интересная… Кто ее в руки возьмет, тот уж не выпустит, пока не прочтет до конца. И еще добавь, что продаешь ее сам, без посредников и всяких там компаньонов. И, конечно, адрес укажи: там-то и там-то…
— Дорогой Тоотс, и это невозможно! Во-первых, тогда я должен буду сидеть, как паук, на своих книгах и ждать покупателей — у меня на это времени нет. Во-вторых, у меня нет помещения. Не могу же я открыть в квартире Тали книжную торговлю. В-третьих, никто не станет из-за моей книги приезжать в Тарту только потому, что нельзя получить ее где-нибудь поблизости. В-четвертых, в-пятых, в-шестых и даже в-седьмых, я всегда начинаю трястись от страха, когда кто-нибудь смотрит на меня в упор и говорит: «А, так это вы и есть — тот самый писатель Леста… гм, гм, гм!» Тогда мне кажется, будто человек этот давно уже следят за мной и что ждал подходящего момента, чтобы за меня взяться. В-восьмых, в-девятых и в-тридцать шестах — меня так гнетет мое долговое бремя, что я часто хожу, как помешанный, и вообще не знаю, что мне делать с моими книгами…
— Ну хорошо, — рассуждает Тоотс, закуривая папиросу. Но ведь груз твоих долгов не станет легче от того, что ты будешь сидеть сложа руки и ныть. Я тоже ныл в свое время, и у меня есть причины то же самое делать и сейчас, но я понял, что это глупо. Ужасно глупо. Если ты уж такой застенчивый и не хочешь, чтобы на тебя смотрели, то сделай вот так… Что это я хотел сказать… да, чертовски жаль, что я так мало знаком с этим книжным делом, но одна мыслишка у меня была, погоди-ка… Ну да, сделай так: отнеси всю эту кучу — тысячу книг или сколько их там у тебя — отнеси все это какому-нибудь порядочному книготорговцу, посули ему небольшой барыш, и пускай себе продает их и рассылает. Через какое-то время, скажем, через месяц или два, ты идешь туда, смотришь, сколько продано, и забираешь деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Обдумав положение, он говорит старику:
— Нам придется занять немного деньжат.
— Долгами не проживешь, — отвечает отец. — Заемный хлеб — что от соломы огонь: надолго ли его хватит!
— Оно конечно… Но деньги, которые ты в полезное дело вложишь, потом вернешь с лихвой.
— Кто его знает, — тянет старик, — осенью надо в кредитную кассу платить, еще один долг есть с давних времен… боюсь опять занимать: хутор в конце концов с молотка пойдет.
— Не пойдет, — уверяет сын. — А если и пойдет, так пусть уж лучше хутор с молотка идет, чем мы и дальше будем этак небо коптить. Надо же что-то делать, вперед пробиваться.
— Да-а, сынок, тебе легко говорить, ты человек молодой, и тебе все едино — как дело обернется. Ты-то по-всякому пробьешься, не так, так иначе, а ты подумай — каково нам со старухой будет под старость идти по миру с сумой. Дай уж нам спокойно глаза закрыть, а там делай что хочешь.
— Да нет, живите себе на здоровье, и по миру идти вам незачем — ни с сумой, ни без сумы, — говорит сын, заканчивая разговор.
Конечно, этого и следовало ожидать — от старика никогда ничего путного не добьешься.
Скрепя сердце, Йоозеп пока еще никого из помощников не рассчитывает, а сам едет в город. Оказывается, что Леста как раз в этот день получил небольшой отпуск. Школьные друзья отправляются на квартиру Тали, где Леста поселился после отъезда приятеля.
— Ну, — говорит Тоотс, — первым делом рассказывай, как с твоей книгой. А потом и я раскачаюсь и расскажу тебе, что делается в Паунвере.
— С книгой… — улыбаясь повторяет Леста. — Книга отпечатана. Я собирался поехать в деревню и взять с несколько экземпляров для тебя и для других; но раз ты сам сюда явился, то свою долю можешь получить хоть сейчас.
Леста идет к полке и приносит оттуда своего духовного первенца, свою книгу.
— Вот она, — говорит он. — Именно тебе я больше всего обязан тем, что она вышла в свет. Возьми и прочти, если будет время; потом скажешь мне свое мнение.
— Гм, гм, — разглядывая книгу, бормочет приятель, — прекрасная книга. Я хочу сказать — внешний вид хорош, с содержанием придется еще познакомиться. По правде говоря, я не очень-то люблю стихи. Стихи — они стихи и есть. Ах вот как, очень хорошо, что здесь и рассказы имеются, уж за них-то я возьмусь. Замечательно! Самое главное — человек что-то делает. Не все удается так, как тебе хотелось бы, но душа спокойна — по крайней мере, ты старался. Правда, Леста? Ага, ты тут еще и написал на первой страничке: «Дорогому соученику Тоотсу на память от благодарного автора». Да ну, к чему эта благодарность, расскажи лучше, много ли ты книг распродал?
— Книг? К сожалению, нет. Первая партия вышла только на прошлой неделе, остальные еще в типографии, Я и сам не знаю, как будет с этой продажей. Книга, правда, готова, но иногда страх берет, что теперь-то и начнется главная забота — как ее распродать. Куча денег затрачена… Ах да, свой долг я тебе еще никак не могу вернуть, дорогой Тоотс. Потерпи чуточку. Какую-то часть мне со временем все же удастся продать.
— Да ну тебя! — восклицает Тоотс. — Я же не потому спросил, что хочу долг получить. Время терпит. Я просто хотел узнать, как дело двигается…
— Да вот… — Леста втягивает голову в плечи. — Никак еще не двигается.
— Как это — никак? Хоть несколько штук ты все-таки уже продал?
— Поверишь ли, Тоотс, ни одной.
— Мало, — покачивает головой Тоотс.
— Мало, мало, — подтверждает Леста. — Послал в редакцию на рецензирование, как полагается… Один экземпляр отправил старому писателю, другой знакомому книготорговцу… Знаешь, тому самому, который сказал мне золотые слова. Книги эти были посланы бесплатно… в подарок или бог его знает, зачем. Сослуживцы мои, разумеется, вправе получить даром. У других знакомых тоже как-то неудобно брать деньги…
— Черт побери! Все бесплатно да бесплатно!
— Да что поделаешь. Киппель схватил тут вчера штук двадцать под мышку и ушел.
— Куда же Киппель с ними ушел?
— Да кто его поймет, куда он пошел. Может быть, на реку Пори, на рыбалку.
— Гм! Ну, а в книжные лавки ты предлагал? Неужели не берут?
— Конечно, предлагал, некоторые лавки взяли по две-три штуки, но в долг, продадут — уплатят деньги, за вычетом сорока процентов с продажной цены.
— Сорок процентов! Тогда уж лучше самому продавать, прямо читателям.
— Разумеется, лучше, но скажи мне, где они, эти читатели? Не могу же я взвалить себе на спину связку книг и пойти торговать на улицу. И дальше: если я буду расхаживать со связкой книг, мне придется бросить свою основную профессию.
— Верно. А знаешь, что тебе надо сделать? Дай объявление в газету, что вот появилась такая-то и такая-то книга, очень интересная… Кто ее в руки возьмет, тот уж не выпустит, пока не прочтет до конца. И еще добавь, что продаешь ее сам, без посредников и всяких там компаньонов. И, конечно, адрес укажи: там-то и там-то…
— Дорогой Тоотс, и это невозможно! Во-первых, тогда я должен буду сидеть, как паук, на своих книгах и ждать покупателей — у меня на это времени нет. Во-вторых, у меня нет помещения. Не могу же я открыть в квартире Тали книжную торговлю. В-третьих, никто не станет из-за моей книги приезжать в Тарту только потому, что нельзя получить ее где-нибудь поблизости. В-четвертых, в-пятых, в-шестых и даже в-седьмых, я всегда начинаю трястись от страха, когда кто-нибудь смотрит на меня в упор и говорит: «А, так это вы и есть — тот самый писатель Леста… гм, гм, гм!» Тогда мне кажется, будто человек этот давно уже следят за мной и что ждал подходящего момента, чтобы за меня взяться. В-восьмых, в-девятых и в-тридцать шестах — меня так гнетет мое долговое бремя, что я часто хожу, как помешанный, и вообще не знаю, что мне делать с моими книгами…
— Ну хорошо, — рассуждает Тоотс, закуривая папиросу. Но ведь груз твоих долгов не станет легче от того, что ты будешь сидеть сложа руки и ныть. Я тоже ныл в свое время, и у меня есть причины то же самое делать и сейчас, но я понял, что это глупо. Ужасно глупо. Если ты уж такой застенчивый и не хочешь, чтобы на тебя смотрели, то сделай вот так… Что это я хотел сказать… да, чертовски жаль, что я так мало знаком с этим книжным делом, но одна мыслишка у меня была, погоди-ка… Ну да, сделай так: отнеси всю эту кучу — тысячу книг или сколько их там у тебя — отнеси все это какому-нибудь порядочному книготорговцу, посули ему небольшой барыш, и пускай себе продает их и рассылает. Через какое-то время, скажем, через месяц или два, ты идешь туда, смотришь, сколько продано, и забираешь деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101