Не помнишь, кто недавно горько сожалел о собственной бесполезности? Говорил, будто ему неловко брать золото и ничего не делать? Пришло ваше время… то самое, ради которого я нанял вас!
– Нет! Не будет по-вашему! – в несколько голосов завопили наемники, и громче всех Эндамон. – Если б мы знали, что придется служить колдуну, да еще Черному, на которого ополчился весь свет, то ни за что бы не нанялись!
– А теперь готовы отдать назад деньги? – насмешливо спросил Дальвиг. Эндамон молча раскрыл и захлопнул рот, как вытащенный на берег сом.
– Черному денег не отдадим! – тонко воскликнул кто-то невидимый из задних рядов, а остальные одобрительно загудели. – Уходим, братцы! Пускай этот гад сам расхлебывает!
– Нет!! – взревел Дальвиг со всей силой, на какую было способно юношеское горло. Вскочив на ноги и упершись руками в столешницу, он прожег всех собравшихся кипящим ненавистью взглядом. – Ни один из вас не уйдет отсюда просто так! Хотите верьте, хотите – нет, но вчера каждый получил от меня порцию яда. Он действует медленно и незаметно, так что пройдет пара недель, прежде чем – вы загнетесь. Эта отрава неизвестна Белым магам – они будут бессильны вам помочь за любые деньги. У меня есть противоядие, только вам самим его никогда не найти. Впрочем, даже если бы кто-то смог найти его, он все равно не в силах рассчитать нужной дозы… Понимаете, куда я клоню, червяки? Каждый, кто посмеет ослушаться или убить меня, удрать отсюда, помочь моим врагам, – обрекает себя на верную гибель. Вы ничего не сможете поделать. Вам придется служить, как мы и договаривались с самого начала. Только тем, кто заслуживает, я в свое время выдам противоядие.
По толпе наемников пронесся глухой стон. Ряды их содрогнулись, и вперед выскочил беззубый Кроди с кистенем в руках.
– Зашибу!! – истошно завопил он. – Зашибу суку, не помилую!!!
Дальвиг поспешно схватил столовый нож и провел им по столу, оставив глубокую царапину. Положив на нее ладонь, он громко сказал: «Сибирел эоноро!» Кроди успел сделать еще только один шаг. Потом он громко завопил и согнулся пополам так резко, что сам себя огрел кистенем по ноге. Выпустив второй вопль, он покатился по полу – жалкий, сжавшийся в комок. Остальные в ужасе отшатнулись от пораженного колдовством человека, будто боялись, что и им тоже достанется.
– Кто-нибудь еще хочет сказать мне что-то? – тихо процедил сквозь зубы Дальвиг. Переводя взгляд с одного наемника на другого, он видел только опущенные головы и трясущиеся от страха тела. – Кто-нибудь хочет уйти? Предать?
Служанки принялись тоненько подвывать и тут же об этом горько пожалели, потому что Дальвиг перенес внимание на них.
– Вам я тоже хочу кое-кто сказать, женщины. Сейчас каждая из вас наверняка посылает мне проклятия и ждет момента, когда я отвернусь, чтобы удрать. Я не хочу отпускать вас. Мне будет очень обидно, если вы уйдете. Ведь с вами тут хорошо обращались, разве не так? Я не давал солдатам распускать руки, кормил вас тем же, чем и их, даже давал кое-какие деньги. Если вы решите сбежать, я перестану быть добрым. Поверьте, злому Черному колдуну не трудно будет найти вас и ваши семьи, чтобы вырезать их до последнего человека – просто так, от обиды. Не создавайте мне лишних хлопот.
Некоторые женщины со стонами свалились без чувств. Пара особенно вредных старух принялась вслух, но не особенно громко поносить Дальвига, но он не обратил на них внимания. Перед ним, сжавшись, стояла толпа до крайности испуганных и готовых подчиниться людей. Он был их повелителем, их настоящим господином. Это было прекрасное чувство! Дальвигу снова казалось, будто он – огромный и могучий великан, возвышающийся над трусливыми карликами. Лишь один червячок грыз Эт Кобоса изнутри: отчего все повернулось именно так, как он боялся? Почему только страх заставляет этих людей повиноваться? Хочешь не хочешь, а тут поневоле превратишься в самого отъявленного злодея из сказки.
Солдаты, двигавшиеся к замку Беорн, шли длинной колонной по два человека. Дорогу покрывал тонкий слой жидкой грязи, образовавшейся после полудня, когда немощное солнце наконец смогло растопить выпавший ночью иней. Воины оскальзывались и стукались о товарищей, гулко грохоча доспехами. По округе разносились громкие ругательства, а остряки шутили над неудачниками. В следующий момент ситуация менялась: сам весельчак размахивал руками, чтобы не свалиться в придорожную канаву, а тот, кого он высмеивал, потешался над ним. Только командир ехал на лошади. Это был надменный молодой человек в блестящем стальном шлеме с серебристыми крыльями, в длинном бархатном плаще с вышитыми на нем голубыми птицами. Конь его высоко задирал ноги, словно выступал в цирке, – очевидно, выдергивая из грязи шипы подков.
Каждый солдат был одет в плотную кожаную куртку со стальными пластинами на груди и спине, в бронзовый круглый шлем и поножи, защищающие голени. Каждый нес на боку или на спине небольшой овальный щит, подвешенное на плече копье и меч на поясе. Сзади ехали три телеги с солдатскими мешками, палатками, едой и прочими припасами.
Дальвиг и его хмурые, скованные ненавистью и страхом люди притаились в голой роще, скрытой от дороги холмами. Через неглубокую ложбину между двумя склонами они прекрасно видели серую, колышущуюся колонну, а сами почти не опасались быть замеченными. Один маг, двадцать один наемник и три мертвеца, равнодушно застывшие на холодном ветру в одних рубахах. Ровно в два раза меньше по числу, чем врагов.
Когда тыл вражеского отряда показался из-за левого склона, Дальвиг вынул меч и пришпорил коня. Внезапное нападение со спины, из-за телег, грохот которых до поры заглушит топот атакующей конницы, – вот в чем был его замысел. Ни одного возгласа, ни одного приказа, только стук копыт о мерзлую землю… На полдороге Дальвиг обернулся и увидал, что наемники, сбившись в плотную группу, скачут следом. Мертвецы грузно бежали в стороне, удивительно проворно для своих вялых тел.
Идея Дальвига сработала – до самого конца их не замечали. Даже потом, когда Эт Кобос уже настиг колонну и помчался вдоль нее, нещадно пришпоривая Дикаря, вражеские воины лишь недоуменно крутили головами, провожая его. Очевидно, они приняли его за гонца и совершенно не обратили внимания на меч в руке… Только когда молчаливая толпа наемников принялась топтать нестройные, не готовые к бою ряды, пешие солдаты схватились за оружие. К тому времени было поздно строить оборонительное заграждение из копий и щитов, поздно становиться в плотный боевой порядок… Они могли только умирать под клинками наемников, озверевших от крови и многоголосых криков боли и страха. Пехотинцы бестолково метались под копытами коней, падали с раскроенными черепами и рассеченными ключицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Нет! Не будет по-вашему! – в несколько голосов завопили наемники, и громче всех Эндамон. – Если б мы знали, что придется служить колдуну, да еще Черному, на которого ополчился весь свет, то ни за что бы не нанялись!
– А теперь готовы отдать назад деньги? – насмешливо спросил Дальвиг. Эндамон молча раскрыл и захлопнул рот, как вытащенный на берег сом.
– Черному денег не отдадим! – тонко воскликнул кто-то невидимый из задних рядов, а остальные одобрительно загудели. – Уходим, братцы! Пускай этот гад сам расхлебывает!
– Нет!! – взревел Дальвиг со всей силой, на какую было способно юношеское горло. Вскочив на ноги и упершись руками в столешницу, он прожег всех собравшихся кипящим ненавистью взглядом. – Ни один из вас не уйдет отсюда просто так! Хотите верьте, хотите – нет, но вчера каждый получил от меня порцию яда. Он действует медленно и незаметно, так что пройдет пара недель, прежде чем – вы загнетесь. Эта отрава неизвестна Белым магам – они будут бессильны вам помочь за любые деньги. У меня есть противоядие, только вам самим его никогда не найти. Впрочем, даже если бы кто-то смог найти его, он все равно не в силах рассчитать нужной дозы… Понимаете, куда я клоню, червяки? Каждый, кто посмеет ослушаться или убить меня, удрать отсюда, помочь моим врагам, – обрекает себя на верную гибель. Вы ничего не сможете поделать. Вам придется служить, как мы и договаривались с самого начала. Только тем, кто заслуживает, я в свое время выдам противоядие.
По толпе наемников пронесся глухой стон. Ряды их содрогнулись, и вперед выскочил беззубый Кроди с кистенем в руках.
– Зашибу!! – истошно завопил он. – Зашибу суку, не помилую!!!
Дальвиг поспешно схватил столовый нож и провел им по столу, оставив глубокую царапину. Положив на нее ладонь, он громко сказал: «Сибирел эоноро!» Кроди успел сделать еще только один шаг. Потом он громко завопил и согнулся пополам так резко, что сам себя огрел кистенем по ноге. Выпустив второй вопль, он покатился по полу – жалкий, сжавшийся в комок. Остальные в ужасе отшатнулись от пораженного колдовством человека, будто боялись, что и им тоже достанется.
– Кто-нибудь еще хочет сказать мне что-то? – тихо процедил сквозь зубы Дальвиг. Переводя взгляд с одного наемника на другого, он видел только опущенные головы и трясущиеся от страха тела. – Кто-нибудь хочет уйти? Предать?
Служанки принялись тоненько подвывать и тут же об этом горько пожалели, потому что Дальвиг перенес внимание на них.
– Вам я тоже хочу кое-кто сказать, женщины. Сейчас каждая из вас наверняка посылает мне проклятия и ждет момента, когда я отвернусь, чтобы удрать. Я не хочу отпускать вас. Мне будет очень обидно, если вы уйдете. Ведь с вами тут хорошо обращались, разве не так? Я не давал солдатам распускать руки, кормил вас тем же, чем и их, даже давал кое-какие деньги. Если вы решите сбежать, я перестану быть добрым. Поверьте, злому Черному колдуну не трудно будет найти вас и ваши семьи, чтобы вырезать их до последнего человека – просто так, от обиды. Не создавайте мне лишних хлопот.
Некоторые женщины со стонами свалились без чувств. Пара особенно вредных старух принялась вслух, но не особенно громко поносить Дальвига, но он не обратил на них внимания. Перед ним, сжавшись, стояла толпа до крайности испуганных и готовых подчиниться людей. Он был их повелителем, их настоящим господином. Это было прекрасное чувство! Дальвигу снова казалось, будто он – огромный и могучий великан, возвышающийся над трусливыми карликами. Лишь один червячок грыз Эт Кобоса изнутри: отчего все повернулось именно так, как он боялся? Почему только страх заставляет этих людей повиноваться? Хочешь не хочешь, а тут поневоле превратишься в самого отъявленного злодея из сказки.
Солдаты, двигавшиеся к замку Беорн, шли длинной колонной по два человека. Дорогу покрывал тонкий слой жидкой грязи, образовавшейся после полудня, когда немощное солнце наконец смогло растопить выпавший ночью иней. Воины оскальзывались и стукались о товарищей, гулко грохоча доспехами. По округе разносились громкие ругательства, а остряки шутили над неудачниками. В следующий момент ситуация менялась: сам весельчак размахивал руками, чтобы не свалиться в придорожную канаву, а тот, кого он высмеивал, потешался над ним. Только командир ехал на лошади. Это был надменный молодой человек в блестящем стальном шлеме с серебристыми крыльями, в длинном бархатном плаще с вышитыми на нем голубыми птицами. Конь его высоко задирал ноги, словно выступал в цирке, – очевидно, выдергивая из грязи шипы подков.
Каждый солдат был одет в плотную кожаную куртку со стальными пластинами на груди и спине, в бронзовый круглый шлем и поножи, защищающие голени. Каждый нес на боку или на спине небольшой овальный щит, подвешенное на плече копье и меч на поясе. Сзади ехали три телеги с солдатскими мешками, палатками, едой и прочими припасами.
Дальвиг и его хмурые, скованные ненавистью и страхом люди притаились в голой роще, скрытой от дороги холмами. Через неглубокую ложбину между двумя склонами они прекрасно видели серую, колышущуюся колонну, а сами почти не опасались быть замеченными. Один маг, двадцать один наемник и три мертвеца, равнодушно застывшие на холодном ветру в одних рубахах. Ровно в два раза меньше по числу, чем врагов.
Когда тыл вражеского отряда показался из-за левого склона, Дальвиг вынул меч и пришпорил коня. Внезапное нападение со спины, из-за телег, грохот которых до поры заглушит топот атакующей конницы, – вот в чем был его замысел. Ни одного возгласа, ни одного приказа, только стук копыт о мерзлую землю… На полдороге Дальвиг обернулся и увидал, что наемники, сбившись в плотную группу, скачут следом. Мертвецы грузно бежали в стороне, удивительно проворно для своих вялых тел.
Идея Дальвига сработала – до самого конца их не замечали. Даже потом, когда Эт Кобос уже настиг колонну и помчался вдоль нее, нещадно пришпоривая Дикаря, вражеские воины лишь недоуменно крутили головами, провожая его. Очевидно, они приняли его за гонца и совершенно не обратили внимания на меч в руке… Только когда молчаливая толпа наемников принялась топтать нестройные, не готовые к бою ряды, пешие солдаты схватились за оружие. К тому времени было поздно строить оборонительное заграждение из копий и щитов, поздно становиться в плотный боевой порядок… Они могли только умирать под клинками наемников, озверевших от крови и многоголосых криков боли и страха. Пехотинцы бестолково метались под копытами коней, падали с раскроенными черепами и рассеченными ключицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117