Дальвиг легко перехватил ее за древко у самого наконечника. Пораженный таким поступком, стражник широко раскрыл глаза и рот и тут же стал тянуть пику назад, чтобы вырвать ее. Однако соперник дернул тоже, и намного сильнее. Солдат, все такой же неимоверно удивленный, во весь рост рухнул рядом с командиром.
Прохожие с криками убегали или же глазели на схватку, прижавшись к стенам домов. От суеты и воплей конь Дальвига заволновался и медленно двинулся вперед. Последний стражник, прижав пику к груди, пытался сказать что-то, но язык его не слушался. Мелко тряся подбородком, солдат попятился назад, но Дальвиг, привстав на стременах, огрел его тупым концом пики по голове. Берет с петушиными перьями улетел прочь, а его хозяин свалился наземь, как и остальные его сослуживцы. Победа! Дальвигу хотелось кричать от восторга и воодушевления, но он только с силой отбросил в сторону ставшую ненужной пику и сжал коленями бока коня… Сколько раз он ждал этого момента! Сколько раз он бывал бит врагами, постоянно превосходившими его числом в два, в три, в пять раз! Сегодня силы тоже не назовешь равными, и тем не менее он торжествует! Воистину это великий день и хороший знак.
Потом, успокоившись, он нахлестал коня плеткой, заставляя его скакать так быстро, как он никогда еще не скакал. Благодаря судьбу за то, что город не обнесен стеной, Дальвиг без происшествий выбрался на окраину и припустил к близкому лесу по едва заметной дорожке. По тракту, конечно, гораздо быстрее, но тот ли это случай, когда поспешность важнее всего? Как бы там ни было, ни одна живая душа не пыталась остановить его или преследовать.
Серые тучи разорвались у горизонта, когда Дальвиг добрался домой поздним вечером. Остатки небесных полчищ в беспорядке отступали на северо-восток, заливаемые красным светом садящегося солнца. И снова это казалось предзнаменованием: облака, символ врага, покрыты кровью. Кровавые оттенки окутывали аурами все вокруг: верхушки холмов, ломаные линии рощ на горизонте, приближающиеся руины замка Беорн. Между холмами, где вилась дорога, в глубоких оврагах, поросших густым кустарником, уже теснились угрюмые черные тени. При приближении всадника они сжимались, прятались под валунами и кочками. Они расступались, пропуская Дальвига.
– Прочь! Я ваш повелитель! – кричал он им, на скаку размахивая руками, и ветер зловеще гудел, путаясь в длинных полах плаща. Весь мир в тот миг ползал у его ног, молил о пощаде и содрогался от ужаса. Дальвиг нес смерть и разрушение… Жертвы еще не знали о том, что обречены, и это приводило будущего мстителя в экстаз новой порцией осознания собственной силы. Еле заметная усмешка не покидала его губ.
Солнце совсем исчезло, осталась только его кровь, разлитая тут и там по небосводу. Дальвиг проехал над оплывшим и заросшим бурьяном рвом, во двор, через ворота, створки которых давным-давно упали и вросли в землю. Ветер тоскливо выл в щербинах бойниц и пустых глазницах окон, облизывал унылые камни стен и улетал дальше. Одна за другой на восточном краю неба загорались яркие звезды.
Дальвиг оставил потного, взмыленного коня у дверей конюшни. Глупый Хак, сын кухарки, с неизменной улыбкой на лице бросил недоструганную палку и неуклюже кинулся к хозяину.
– Здрасьте, господин! – радушно воскликнул он, но «господин» не удостоил его даже взглядом, бегом проследовав в замок. Он спешил наверх, в маленькую комнату со столом и масляной лампой. В темноте Дальвиг спрятал меч, жезл и дудочку под тощим, бугристым матрасом на своей постели, запалил фитилек и сел за стол, положив перед собой книгу. В священном трепете он перевернул было первую страницу, но не успел даже прочесть, что там написано, – за ветхой дверью раздались шаркающие шаги, и в комнату просунулось встревоженное лицо кухарки.
– О мой молодой господин! – заунывно сказала она. – Где же вы были так долго? Вы ничего не сказали мне, и я не знала уж, что и подумать! Хотела посылать мужа на поиски… Вы ведь даже толком не покушали.
Дальвиг открыл было рот, чтобы дать кухарке гневную отповедь, но в тот же самый момент его желудок зарычал, как раненый медведь. А ведь он и в самом деле не ел с самого утра! Только сейчас он понял, как голоден, и у него тут же закружилась голова.
– Со мной все в порядке. – Скривившись, Дальвиг отодвинул книгу подальше, непроизвольно стараясь укрыть ее от глаз кухарки, однако та была слеповата, а в полумраке видела и того хуже. – Я просто прогулялся. Мне… нужно было съездить в город за одной безделицей. Иди, иди! Принеси чего-нибудь поесть.
Когда дело касалось еды, кухарка на время забывала все свои страхи и заботы. Умилившись, она пробормотала что-то вроде: «Ох, проголодались они!» – и исчезла. Дальвиг убрал книгу подальше и терпеливо дождался, пока Хак не приволок большой поднос с тарелками и кружками.. Еда у них была самая простая, хотя иногда и достаточно обильная: в урожайные годы единственная деревня Дальвига могла прокормить их крошечный замок весь год. На сей раз на ужин была каша с маслом, половина жареного цыпленка и кружка с жирным козьим молоком.
Да, казалось, в жизни Дальвиг не ел ничего вкуснее! После ухода Хака он припер дверь вторым стулом, вернул книгу на стол и принялся за ужин, не менее жадно, чем кашу и мясо, пожирая буквы.
На форзаце была нарисована некая гротескная картина, в которой смутно прорисованные черные тени числом три штуки окружали укутанного в подобие пышной шубы человека, сочащегося сиянием. Одна тень целила в сияющего копьем, вторая готовилась набросить сеть, а третья натягивала лук. С острия стрелы катились неправдоподобно крупные капли – очевидно, яд. На первой странице крупно была нарисована эмблема Черной Лиги. Дальвиг лишь победно усмехнулся, едва увидел ее: черная молния, прочертившая зигзагом большой треугольник. На краях треугольника угнездились непонятные знаки, или руны.
Как одержимый Дальвиг метал в рот ложкой кашу и глотал буквы, пожирая их гораздо быстрее, чем ужин. Вкуса еды он не чувствовал: лишь тяжесть в желудке напоминала, что тарелки недавно были полны. Забыв о них, в неверном свете лампады Дальвиг читал и читал мелкие, витиевато выписанные слова. Через некоторое время они начали танцевать странные танцы, сплетаясь и перебегая с одной стороны страницы на другую. Сон и усталость брали свое. Пару раз Дальвиг уронил голову, больно ударившись носом о столешницу. Вокруг расплывалась такая тишина, которой он не слышал здесь ни разу в своей жизни. Будто бы весь мир замер, ожидая от него какого-то странного и страшного поступка. Может, не сегодня и даже не через месяц… Затих ветер, не шуршали под половицами мыши, не ворочались ласточки в гнездах под крышей, не скрипел в углу всегдашний сверчок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Прохожие с криками убегали или же глазели на схватку, прижавшись к стенам домов. От суеты и воплей конь Дальвига заволновался и медленно двинулся вперед. Последний стражник, прижав пику к груди, пытался сказать что-то, но язык его не слушался. Мелко тряся подбородком, солдат попятился назад, но Дальвиг, привстав на стременах, огрел его тупым концом пики по голове. Берет с петушиными перьями улетел прочь, а его хозяин свалился наземь, как и остальные его сослуживцы. Победа! Дальвигу хотелось кричать от восторга и воодушевления, но он только с силой отбросил в сторону ставшую ненужной пику и сжал коленями бока коня… Сколько раз он ждал этого момента! Сколько раз он бывал бит врагами, постоянно превосходившими его числом в два, в три, в пять раз! Сегодня силы тоже не назовешь равными, и тем не менее он торжествует! Воистину это великий день и хороший знак.
Потом, успокоившись, он нахлестал коня плеткой, заставляя его скакать так быстро, как он никогда еще не скакал. Благодаря судьбу за то, что город не обнесен стеной, Дальвиг без происшествий выбрался на окраину и припустил к близкому лесу по едва заметной дорожке. По тракту, конечно, гораздо быстрее, но тот ли это случай, когда поспешность важнее всего? Как бы там ни было, ни одна живая душа не пыталась остановить его или преследовать.
Серые тучи разорвались у горизонта, когда Дальвиг добрался домой поздним вечером. Остатки небесных полчищ в беспорядке отступали на северо-восток, заливаемые красным светом садящегося солнца. И снова это казалось предзнаменованием: облака, символ врага, покрыты кровью. Кровавые оттенки окутывали аурами все вокруг: верхушки холмов, ломаные линии рощ на горизонте, приближающиеся руины замка Беорн. Между холмами, где вилась дорога, в глубоких оврагах, поросших густым кустарником, уже теснились угрюмые черные тени. При приближении всадника они сжимались, прятались под валунами и кочками. Они расступались, пропуская Дальвига.
– Прочь! Я ваш повелитель! – кричал он им, на скаку размахивая руками, и ветер зловеще гудел, путаясь в длинных полах плаща. Весь мир в тот миг ползал у его ног, молил о пощаде и содрогался от ужаса. Дальвиг нес смерть и разрушение… Жертвы еще не знали о том, что обречены, и это приводило будущего мстителя в экстаз новой порцией осознания собственной силы. Еле заметная усмешка не покидала его губ.
Солнце совсем исчезло, осталась только его кровь, разлитая тут и там по небосводу. Дальвиг проехал над оплывшим и заросшим бурьяном рвом, во двор, через ворота, створки которых давным-давно упали и вросли в землю. Ветер тоскливо выл в щербинах бойниц и пустых глазницах окон, облизывал унылые камни стен и улетал дальше. Одна за другой на восточном краю неба загорались яркие звезды.
Дальвиг оставил потного, взмыленного коня у дверей конюшни. Глупый Хак, сын кухарки, с неизменной улыбкой на лице бросил недоструганную палку и неуклюже кинулся к хозяину.
– Здрасьте, господин! – радушно воскликнул он, но «господин» не удостоил его даже взглядом, бегом проследовав в замок. Он спешил наверх, в маленькую комнату со столом и масляной лампой. В темноте Дальвиг спрятал меч, жезл и дудочку под тощим, бугристым матрасом на своей постели, запалил фитилек и сел за стол, положив перед собой книгу. В священном трепете он перевернул было первую страницу, но не успел даже прочесть, что там написано, – за ветхой дверью раздались шаркающие шаги, и в комнату просунулось встревоженное лицо кухарки.
– О мой молодой господин! – заунывно сказала она. – Где же вы были так долго? Вы ничего не сказали мне, и я не знала уж, что и подумать! Хотела посылать мужа на поиски… Вы ведь даже толком не покушали.
Дальвиг открыл было рот, чтобы дать кухарке гневную отповедь, но в тот же самый момент его желудок зарычал, как раненый медведь. А ведь он и в самом деле не ел с самого утра! Только сейчас он понял, как голоден, и у него тут же закружилась голова.
– Со мной все в порядке. – Скривившись, Дальвиг отодвинул книгу подальше, непроизвольно стараясь укрыть ее от глаз кухарки, однако та была слеповата, а в полумраке видела и того хуже. – Я просто прогулялся. Мне… нужно было съездить в город за одной безделицей. Иди, иди! Принеси чего-нибудь поесть.
Когда дело касалось еды, кухарка на время забывала все свои страхи и заботы. Умилившись, она пробормотала что-то вроде: «Ох, проголодались они!» – и исчезла. Дальвиг убрал книгу подальше и терпеливо дождался, пока Хак не приволок большой поднос с тарелками и кружками.. Еда у них была самая простая, хотя иногда и достаточно обильная: в урожайные годы единственная деревня Дальвига могла прокормить их крошечный замок весь год. На сей раз на ужин была каша с маслом, половина жареного цыпленка и кружка с жирным козьим молоком.
Да, казалось, в жизни Дальвиг не ел ничего вкуснее! После ухода Хака он припер дверь вторым стулом, вернул книгу на стол и принялся за ужин, не менее жадно, чем кашу и мясо, пожирая буквы.
На форзаце была нарисована некая гротескная картина, в которой смутно прорисованные черные тени числом три штуки окружали укутанного в подобие пышной шубы человека, сочащегося сиянием. Одна тень целила в сияющего копьем, вторая готовилась набросить сеть, а третья натягивала лук. С острия стрелы катились неправдоподобно крупные капли – очевидно, яд. На первой странице крупно была нарисована эмблема Черной Лиги. Дальвиг лишь победно усмехнулся, едва увидел ее: черная молния, прочертившая зигзагом большой треугольник. На краях треугольника угнездились непонятные знаки, или руны.
Как одержимый Дальвиг метал в рот ложкой кашу и глотал буквы, пожирая их гораздо быстрее, чем ужин. Вкуса еды он не чувствовал: лишь тяжесть в желудке напоминала, что тарелки недавно были полны. Забыв о них, в неверном свете лампады Дальвиг читал и читал мелкие, витиевато выписанные слова. Через некоторое время они начали танцевать странные танцы, сплетаясь и перебегая с одной стороны страницы на другую. Сон и усталость брали свое. Пару раз Дальвиг уронил голову, больно ударившись носом о столешницу. Вокруг расплывалась такая тишина, которой он не слышал здесь ни разу в своей жизни. Будто бы весь мир замер, ожидая от него какого-то странного и страшного поступка. Может, не сегодня и даже не через месяц… Затих ветер, не шуршали под половицами мыши, не ворочались ласточки в гнездах под крышей, не скрипел в углу всегдашний сверчок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117