– Ты можешь спросить меня: отчего ты, только что жалившийся мне на недостаток денег, сам не воспользовался услугами этого «клада»? О юноша, все просто и сложно одновременно. Дело в том, что проклятый зверь залег не где-нибудь, а в Белоранне, на берегу реки Нолан! Ты слыхал об этой стране? Волшебникам не стоит показываться в этой местности, а если их угораздило там оказаться, надо прятаться и таиться. Белоранна – страна без волшебства, потому как магические потоки обходят ее стороной, и чары теряют силу, все, кроме самых древних и могучих. Жители этой необычной страны тоже не подарок: все колдуны у них считаются злыми демонами в людской шкуре. Любого, кого только заподозрят в принадлежности к магии, убивают. Вот так-то. Мне, как человеку довольно известному за пределами моих владений, трудно было бы рассчитывать на хороший прием в Белоранне. Менять внешность и привычки – дело ненадежное, да и слишком хлопотное. Кто я такой без магии? Тридцать лет жизни в окружении сверхъестественных, недоступных простым смертным сил играют с человеком плохую шутку. Лиши волшебника его магии – и получишь инвалида, больного физически и духовно… Ты же, лишь недавно вступивший на скользкую дорожку колдовства, сможешь пересечь Белоранну.
Ргол отправил карту в медленный волшебный полет, окончившийся в ладони Дальвига. Нерешительно и неохотно тот развернул твердый и хрупкий пергамент, покрытый многочисленными изъянами – от пятен темно-бурого цвета до больших дыр. Грубая схема изображала большую страну; три дымящиеся вершины вулканов были нарисованы у ее южной границы. Ближе к северному краю, на берегу петляющей реки были нарисованы крупные знаки, выписаны незнакомые руны.
– Если отправиться на хороших конях точно на север отсюда, – сказал Ргол, – то нужного места можно достичь всего за две-три недели.
– Далеко, – опасливо ответил Дальвиг. Карта не вызвала у него доверия: больше всего она походила на дурачество мальчишки.
– Я не стану тебя гнать в дорогу, – улыбнулся князь. – Можешь оставаться в этой прекрасной стране или же отправиться со мной. Мне нужны способные помощники, хотя особой славы или больших денег пока обещать не могу. Поверь, мой мальчик, дать тебе карту стоило мне больших усилий. Это говорит о сильной симпатии, о добрых чувствах, которые я испытываю к тебе. Гораздо охотнее я позвал бы тебя в свою столицу…
Если сомнения и терзали разум Дальвига, добрые чувства Ргола и его желания страшили больше Белоранны, тарпалуса и путешествия с сомнительной целью вместе взятых. Решительно свернув свиток, Эт Кобос склонил голову, наконец-то выражая Рголу благодарность.
– Что ж, спасибо тебе, – сказал он, стараясь не глядеть в ласковые и страшные глаза князя. – Боюсь, я был слишком груб и несдержан… и сразу не мог оценить твоей доброты и щедрости. Прости. В здравом рассуждении я признаю правоту всех твоих слов и полезность всех советов. Мне хотелось бы немедленно последовать им, потому как задержки рождают ненужные сомнения. Ты не мог бы предоставить пару тех самых хороших коней, одежды и еды на дорогу? В счет шестидесяти монет, конечно.
– Ах, разве ты мог в этом сомневаться?! – Ргол всплеснул руками. Сложив губы бантиком, будто бы собираясь поцеловать Дальвига на прощание, он проводил его жадным и грустным взором. Эт Кобос бочком миновал носилки – а едва слышно постанывающие рабыни уже брались за ручки. – Мой дорогой Сорген, я был несказанно рад нашему с тобой знакомству. Искренне надеюсь, что это не последняя наша встреча…
– Да-да… я тоже рад и тоже надеюсь, – ответил Дальвиг, веря, что голос его не слишком явно выдает лживость этого утверждения. – Фаскел ван лаутир, орман .
– Спасибо, дорогуша. Тебе того же, – проворковал Ргол. Повинуясь его легкому жесту, девушки-носильщицы подхватили носилки и осторожно пошли прочь.
ПУТЬ МИМО ДЫМЯЩИХСЯ ВЕРШИН
Пустые холмы – без деревьев, кустов и даже камней. Одни лишь клочковатые заросли дым-травы, которая, по уверениям кочевников, впитывает в себя серую пелену вместо воды и солнечного света. Пустые серые низины у подножий холмов, и ни одной речушки, ни одного ручейка. Только редкие грязные лужи, по поверхности которых пленкой насыпана вездесущая пыль. На многие льюмилы вокруг ни одной живой души… Только три вершины, словно торчащие из-под земли макушки похороненных великанов. Слабый северный ветер разносит по небесам изрыгаемый ими дым, перемешивает и несет на далекий юг, к берегам великих Покинутых болот.
Однообразные в своей унылости холмы похожи как капли воды. Они исчезают сзади и снова возникают перед воспаленными глазами, создавая у путешественников впечатление, что они никуда не движутся, а просто едут по кругу. Пепел летит с неба, набивается в одежду, разъедает кожу и раздражает сходящие с ума от безрадостной картины глаза.
День за днем один и тот же убогий пейзаж, который ничто не в силах изменить. Кажется, жизнь остановилась здесь раз и навсегда, и несчастный, угодивший в эти места, вынужден будет умереть у подножия одного из тысяч холмов, так и не увидев больше солнечного света.
Впрочем, несколько раз Дальвигу казалось, что у самого горизонта он видит крошечные группы всадников. Дым отчаянно далеких костров, едва различимый в вечной пелене над тоскливой степью. Может быть, это были видения, рожденные больным воображением, уставшим от однообразия? Выяснять не хотелось. Кочевники не могли дать путникам ничего такого, в чем бы они нуждались. Еды, воды у них было довольно, а кроме того, Черная Книга не дала бы умереть от, голода и жажды в любом случае.
Через пять дней Дальвиг понял, что мрачные вершины, называемые здесь не иначе как Трубами Пекла, вдруг стали заметно увеличиваться в размерах. Будто бы неведомое колдовство, сломленное упорством ползущих вперед путников, рассеялось и позволило им покинуть опостылевшую степь. Сначала Три Вершины нельзя было закрыть ладонью, через день – даже двумя. Тонкий луч перстня, проявлявшийся только по желанию Дальвига, показывал точно на север, между центральной и восточной горами. К тому времени почва под копытами коней принялась периодически сотрясаться, и каждый толчок сопровождался выбросом из одного или сразу нескольких жерл особенно черного дыма. То, что придется проезжать между этими чудовищными и неспокойными столпами, причиняло Дальвигу немало беспокойства. Долгое время он размышлял, что лучше – потратить неизвестно сколько времени на объезд или двигаться прямо? В конце концов Эт Кобос решил, что если бояться дороги, то не стоит даже в нее собираться. Известие о возможности в ближайшее время очутиться вблизи рыкающих и дымящихся гор привело Хака в ужас. Однако деваться ему было некуда, ибо остаться одному в пустынной степи он боялся ничуть не меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117