Вода зарябилась. Тени скользящей лодки и рыбаков зашевелились, зазмеились на колеблемой воде. Пугаясь их, со всех сторон запрыгали встревоженные рыбины. Они, видимо, принимали эти тени за невод или сети и норовили перескочить их.
Егор знал, что в эту пору на Мылки приходят максуны, но никогда не думал, что их такое множество: куда ни глянь – повсюду вылетали рыбины. Казалось, все озеро ожило, заплескалось и заполнилось их хвостами и плавниками. В воздухе гнулись серебристые рыбы, сверкали, отражая солнце, и грузно шлепались у ног рыбаков. Одни, падая, пугали других, и плески пошли от стаи к стае по всему озеру. Случалось, что две рыбы ударялись друг об друга в воздухе. Казалось, кто-то грудами выворачивает рыбу из озера, как из котла.
Улугу побежал к лодке, опасаясь, что рыбы перевернут ее. Грузный самец, норовя перескочить опасную тень, прыгнул через борт и звонко плюхнулся прямо в лодку.
– Тала есть! – воскликнул Улугу, поднимая его за жабры.
В это время другой жирный максун, подскочив, ударил Улугу по шее. Соскользнув по его кожаной рубахе на груду рыбы, он бился и с хрустом резался до крови об острые плавники маленькой зеленой касатки.
– Эй, убьют! – крикнул Улугу, глядя, как рыбы пляшут вокруг Егора.
Мужик и гольд забрались в лодку и поспешно отъехали.
Воздух был влажен, трава мокрая, в лодку набралась вода. В ичигах полно воды, забрызганная рубашка липла к телу. Но тепло, и на душе весело. Пахло рыбой, илом, гнилью и прелой травой.
– Зачем тут «мордушки» плесть? – сказал Егор. – Толкнуть лодку – рыба сама напрыгает.
Рыбы долго еще плясали. Потом все враз стихло, и озеро начало успокаиваться. Вдруг рыбы опять запрыгали и забултыхались так часто, как будто в воду повалились камни с неба. Какой-то одинокий максун доскакал до мели, завернул и запрыгал вдоль берега, с каждым прыжком все длиннее. Улугу выскочил из лодки и погнался за ним с палкой по мелям, но не настиг.
«Так вот отчего на Мылке вся вода мутная и в пузырях, – подумал Егор. – Озеро-то битком набито рыбой. В хорошее время поехали мы…»
До сих пор Егор только помогал плести корзины, а ставил их Улугушка; сам Егор бывал на Мылке, но рыбу ловил на протоке, вблизи Уральского.
Утро на озере оживило Егора. Изо дня в день Егор драл чащу, пахал, боронил, привык думать только о пашне и от этого становился угрюмым и суровым. Даже по ночам снились ему новь, сплетенья мокрых травяных корней; их не брали ни тяпка, ни лопата. А тут выдалось тихое сырое утро, жизнь озера открылась Егору; и казалось, стал он богаче и счастливее. Чувствовал Егор, что его еще потянет сюда. Он сам бродил тут в это мокрое утро, как рыба в воде.
Посреди озера торчал шест. В воду уходила веревка. В мешке из сетчатки Улугу оставил вчерашний улов. Он вытянул рыбу веревкой и свалил в лодку.
Егор греб к стойбищу.
От берега проступил и потянулся к лодке черный мыс. По бугру расползлись рыжие крыши юрт, белые амбарчики на свайках, сверху и по бокам крытые берестой. Повсюду, как столбы, торчали деревянные трубы, вешала, похожие на вынесенные из изб полати со множеством шестов, шкур, со связками белой юколы и с чугунной посудой. Видны мертвые деревья, кора с них ободрана, но они еще не срублены, тут же священные столбы с вырезанными божками. Под берегом множество лодок, берестяных – узких и тонких, как осетры, долбленых деревянных – позеленевших от дождей и времени, розоватых, кедровых, дощатых. Весь песок под берегом в лодках, как в завалах бревен или плавника. И Егор, глядя на них, почувствовал, что народ тут живет и кормится от воды. В лодках виднелись весла, остроги, копья.
– Рыбаки вы хорошие, – сказал Егор, вылезая на берег, – а вот как я буду обучать вас огород делать?..
Пристали у свайного амбарчика, стоявшего под косогором у самой воды.
– Максун умный, – говорил Улугу, выбирая рыбу, – увидит сеть или лодку – скорей прыгает. И как раз попадет! А этот осклиз! – воскликнул он, вытаскивая осетра из-под груды рыб.
– Как же осклиз, когда ты ночью его поймал?
– Давно висел, на волне качался, осклиз, однако, маленько воняет, – ответил Улугу.
Он отрезал хрящи, а самого осетра, еще совсем свежего, выбросил на берег собакам.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Какое у тебя место хорошее! – молвил Егор, подымаясь первым на бугор, где на лужайке, раскинувшейся между переломанных на растопку кустарников, стояла фанза Улугу.
По обе стороны от нее, поодаль друг от друга уткнулись в зеленевший бугор другие фанзы, длинные и низкие, придавленные тяжелыми соломенными крышами.
Егор бывал здесь и прежде. Ему нравилось тут. Взойдешь наверх, оглянешься – и сразу видно все озеро. Сейчас вода поднялась на поймы и острова, тянулась по желтоватым еще лугам бледно-голубыми полосами. Егор представил, как славно легла бы тут пашня: тайгу чистить не надо, пеньков нет, лес вырублен давно.
К стене из кривых, замазанных глиной бревен он приставил лопаты и тяпку. Мимо пробежала собака с живой рыбиной в зубах: видимо, схватила ее на мели или в траве.
– У вас тоже релка, только тайги нет… Место чистое.
Растрепанные, гнущиеся от вечных ветров лиственницы узорчатой редью чернели над кустарником. За релкой, в низине, шумела и плескалась синяя, в белой пене, порожистая речка.
– Ну, дай я погляжу, что за земля…
Егор взял тяпку, ковырнул релку в разных местах. На корнях травы земля была густо-черная.
– Смотри, какая хорошая у тебя земля… Давно бы надо огород завести. Тут и будем пахать – далеко ходить нечего. Это наносники от речки.
Он подумал, что с Улугу возьмут пример соседи, вдоль стойбища можно пахать всю землю до самого ключа.
– А корчевать разве не надо? – спросил Улугу.
– Зачем же корчевать – только время проводить, место и так чистое! Кругом все обтоптано, пеньков нет, корни сгнили давно. Такую землю грех не поднять.
Улугу молчал и морщил лоб, держа в обеих руках по рыбине.
– Тут легко будет тебе завести огород.
– Черт не знай, – покачал головой гольд. – Тут копать?
– Конечно, тут копать. Не в тайгу же лезть?
Улугу хитро засмеялся:
– Ну пойдем, Егорка, маленько закусим, там советуем…
– Пойдем закусим, да за дело, – согласился Егор.
Он знал, что, если не станешь кушать, обидишь хозяина.
Войдя в фанзу и услышав запах вареной рыбы, он почувствовал, что здорово проголодался.
– Сом вари, – отдавая рыбу жене, велел Улугу.
– Уй, сом! – воскликнула жена по-русски. – Одна слизь!
Улугу разделся и разулся. Он залез на кан и уселся на белые циновки, поджав под себя босые ноги с толстыми черными пятками.
Разрезом через тучную спинку он распластал максуна так, что жир потек с ножа, развернул по разрезу бело-розовое в жиру и крови рыбье мясо, облизнул нож.
– Давай талу кушаем…
– Разрежешь – с десятину будет, – шутя сказал Егор про огромную рыбину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Егор знал, что в эту пору на Мылки приходят максуны, но никогда не думал, что их такое множество: куда ни глянь – повсюду вылетали рыбины. Казалось, все озеро ожило, заплескалось и заполнилось их хвостами и плавниками. В воздухе гнулись серебристые рыбы, сверкали, отражая солнце, и грузно шлепались у ног рыбаков. Одни, падая, пугали других, и плески пошли от стаи к стае по всему озеру. Случалось, что две рыбы ударялись друг об друга в воздухе. Казалось, кто-то грудами выворачивает рыбу из озера, как из котла.
Улугу побежал к лодке, опасаясь, что рыбы перевернут ее. Грузный самец, норовя перескочить опасную тень, прыгнул через борт и звонко плюхнулся прямо в лодку.
– Тала есть! – воскликнул Улугу, поднимая его за жабры.
В это время другой жирный максун, подскочив, ударил Улугу по шее. Соскользнув по его кожаной рубахе на груду рыбы, он бился и с хрустом резался до крови об острые плавники маленькой зеленой касатки.
– Эй, убьют! – крикнул Улугу, глядя, как рыбы пляшут вокруг Егора.
Мужик и гольд забрались в лодку и поспешно отъехали.
Воздух был влажен, трава мокрая, в лодку набралась вода. В ичигах полно воды, забрызганная рубашка липла к телу. Но тепло, и на душе весело. Пахло рыбой, илом, гнилью и прелой травой.
– Зачем тут «мордушки» плесть? – сказал Егор. – Толкнуть лодку – рыба сама напрыгает.
Рыбы долго еще плясали. Потом все враз стихло, и озеро начало успокаиваться. Вдруг рыбы опять запрыгали и забултыхались так часто, как будто в воду повалились камни с неба. Какой-то одинокий максун доскакал до мели, завернул и запрыгал вдоль берега, с каждым прыжком все длиннее. Улугу выскочил из лодки и погнался за ним с палкой по мелям, но не настиг.
«Так вот отчего на Мылке вся вода мутная и в пузырях, – подумал Егор. – Озеро-то битком набито рыбой. В хорошее время поехали мы…»
До сих пор Егор только помогал плести корзины, а ставил их Улугушка; сам Егор бывал на Мылке, но рыбу ловил на протоке, вблизи Уральского.
Утро на озере оживило Егора. Изо дня в день Егор драл чащу, пахал, боронил, привык думать только о пашне и от этого становился угрюмым и суровым. Даже по ночам снились ему новь, сплетенья мокрых травяных корней; их не брали ни тяпка, ни лопата. А тут выдалось тихое сырое утро, жизнь озера открылась Егору; и казалось, стал он богаче и счастливее. Чувствовал Егор, что его еще потянет сюда. Он сам бродил тут в это мокрое утро, как рыба в воде.
Посреди озера торчал шест. В воду уходила веревка. В мешке из сетчатки Улугу оставил вчерашний улов. Он вытянул рыбу веревкой и свалил в лодку.
Егор греб к стойбищу.
От берега проступил и потянулся к лодке черный мыс. По бугру расползлись рыжие крыши юрт, белые амбарчики на свайках, сверху и по бокам крытые берестой. Повсюду, как столбы, торчали деревянные трубы, вешала, похожие на вынесенные из изб полати со множеством шестов, шкур, со связками белой юколы и с чугунной посудой. Видны мертвые деревья, кора с них ободрана, но они еще не срублены, тут же священные столбы с вырезанными божками. Под берегом множество лодок, берестяных – узких и тонких, как осетры, долбленых деревянных – позеленевших от дождей и времени, розоватых, кедровых, дощатых. Весь песок под берегом в лодках, как в завалах бревен или плавника. И Егор, глядя на них, почувствовал, что народ тут живет и кормится от воды. В лодках виднелись весла, остроги, копья.
– Рыбаки вы хорошие, – сказал Егор, вылезая на берег, – а вот как я буду обучать вас огород делать?..
Пристали у свайного амбарчика, стоявшего под косогором у самой воды.
– Максун умный, – говорил Улугу, выбирая рыбу, – увидит сеть или лодку – скорей прыгает. И как раз попадет! А этот осклиз! – воскликнул он, вытаскивая осетра из-под груды рыб.
– Как же осклиз, когда ты ночью его поймал?
– Давно висел, на волне качался, осклиз, однако, маленько воняет, – ответил Улугу.
Он отрезал хрящи, а самого осетра, еще совсем свежего, выбросил на берег собакам.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Какое у тебя место хорошее! – молвил Егор, подымаясь первым на бугор, где на лужайке, раскинувшейся между переломанных на растопку кустарников, стояла фанза Улугу.
По обе стороны от нее, поодаль друг от друга уткнулись в зеленевший бугор другие фанзы, длинные и низкие, придавленные тяжелыми соломенными крышами.
Егор бывал здесь и прежде. Ему нравилось тут. Взойдешь наверх, оглянешься – и сразу видно все озеро. Сейчас вода поднялась на поймы и острова, тянулась по желтоватым еще лугам бледно-голубыми полосами. Егор представил, как славно легла бы тут пашня: тайгу чистить не надо, пеньков нет, лес вырублен давно.
К стене из кривых, замазанных глиной бревен он приставил лопаты и тяпку. Мимо пробежала собака с живой рыбиной в зубах: видимо, схватила ее на мели или в траве.
– У вас тоже релка, только тайги нет… Место чистое.
Растрепанные, гнущиеся от вечных ветров лиственницы узорчатой редью чернели над кустарником. За релкой, в низине, шумела и плескалась синяя, в белой пене, порожистая речка.
– Ну, дай я погляжу, что за земля…
Егор взял тяпку, ковырнул релку в разных местах. На корнях травы земля была густо-черная.
– Смотри, какая хорошая у тебя земля… Давно бы надо огород завести. Тут и будем пахать – далеко ходить нечего. Это наносники от речки.
Он подумал, что с Улугу возьмут пример соседи, вдоль стойбища можно пахать всю землю до самого ключа.
– А корчевать разве не надо? – спросил Улугу.
– Зачем же корчевать – только время проводить, место и так чистое! Кругом все обтоптано, пеньков нет, корни сгнили давно. Такую землю грех не поднять.
Улугу молчал и морщил лоб, держа в обеих руках по рыбине.
– Тут легко будет тебе завести огород.
– Черт не знай, – покачал головой гольд. – Тут копать?
– Конечно, тут копать. Не в тайгу же лезть?
Улугу хитро засмеялся:
– Ну пойдем, Егорка, маленько закусим, там советуем…
– Пойдем закусим, да за дело, – согласился Егор.
Он знал, что, если не станешь кушать, обидишь хозяина.
Войдя в фанзу и услышав запах вареной рыбы, он почувствовал, что здорово проголодался.
– Сом вари, – отдавая рыбу жене, велел Улугу.
– Уй, сом! – воскликнула жена по-русски. – Одна слизь!
Улугу разделся и разулся. Он залез на кан и уселся на белые циновки, поджав под себя босые ноги с толстыми черными пятками.
Разрезом через тучную спинку он распластал максуна так, что жир потек с ножа, развернул по разрезу бело-розовое в жиру и крови рыбье мясо, облизнул нож.
– Давай талу кушаем…
– Разрежешь – с десятину будет, – шутя сказал Егор про огромную рыбину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208