«Тут на телеге ездишь – колеса красные от ягоды. На деревьях пирожки растут. Весло в реку воткнешь – стоймя плывет, не тонет: рыбы много». Иначе их не зазовешь!.. – при общем хохоте заявил Тимошка.
– Вот я не пойму, почему деды мои ушли из теплой стороны, от яблоков, – перебил его Бердышов. – Расейским хочется на Амур, а мне в Расею.
Гости стали расходиться.
– Ты бы взялся сына грамоте учить? – спросил Егор телеграфиста.
– Пожалуй, – охотно согласился тот.
Наутро Сергей увез письма в Экки, чтобы со станка отправить их первой почтой.
* * *
Дедушке Кондрату сладу не было со внуками, когда речь заходила про жизнь на старых местах. Васька и Петрован плохо помнили, как там жилось, но ничто российское, по их мнению, в сравнении со здешним не шло.
– Живете вы тут, верно, сытней и лучше, но старые-то места помнить надо.
– В России ичигов нету, – говорил Петрован. – Зимой – лапоть, летом – лапоть… Да еще, дядя Ваня сказывал, лаптем щи хлебают.
– Река – мелкая.
– Соболя нету, только зайца лови.
– Тебе хорошо, – отвечал дед, грозя белым дряблым пальцем. – Тебе уж после меня в землю ложиться. А мне-то как – первому: болота, глина, а я один буду… – Старик всхлипнул. – Тут и кладбища нет. Зароют на бугре. А потом какой-нибудь дурак кости вытряхнет… или водой их размечет…
Расстроенный старик пошел запрягать коня, чтобы ехать за дровами. День был сумрачный, небо заволокло тучами.
Едва дед завел Саврасого в оглобли, как в воротах появился Бердышов. Иван был навеселе. Мохнатая соболья шапка его в снегу.
– Ну что, дедка? Письма уехали? Слава богу!.. Ты не серчай на меня. Ты ведь только говоришь про Расею, а сам, поди, рад, что выбрался оттуда.
От волнения руки у старика затряслись, и он выронил оглоблю.
– Нет, ты не думай так. – Дед отставил дугу в сторону. – Там земля, знаешь, вся сплошь запахана…
Дед подозревал, что все неуважение к старой родине идет от Ваньки Бердышова.
– Ну, что ты расстроился? – воскликнул Иван. – Я пошутил. Сам же я русский, всегда Расею помню и желаю туда съездить.
Иван, тряся головой, пошел со двора.
Старик огляделся, схватил бич и вдруг, размахнувшись, стегнул Ивана ниже спины так, что тот подпрыгнул.
– Ты че это? – обернулся он. – Больно, дедка!
– Ничего! – сурово ответил старик. – Иди с богом. Про Расею больше не шути!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Коротко подстриженный, в сапогах и в русской вышитой рубахе, Айдамбо стоял перед Иваном. С ним приехал Покпа.
– Сватаемся, – коротко и добродушно сказал старик.
– Здорово, Покпа.
– Моя теперь не Покпа! Моя крестили, русское имя дали. Теперь моя другой имя… Мария!
– Как, ты сказал, тебе новое имя? Повтори.
– Мария меня назвал поп.
– Мария? Что так?
– Че Мария? – вспыхнул Айдамбо. – Я ему говорю: конечно, не Мария.
– Че не Мария, что ли? – рассердился старик.
– Да почему Мария? Поп, что ли, пьяный был?
– Такой имя.
– А старуху ты крестил?
– Крестил! Его тоже рубаху надели. Моей старухи теперь имя Аникей.
– Он Аникей, а она Мария, – недовольно оказал Айдамбо. Видно было, что ему уже надоело спорить об этом с отцом.
– Мария – такое имя баба не годится, – рассуждал Покпа. – Конечно, лучше буду моя Мария! Че Аникей! Как баба.
Покпа согласился креститься и все исполнял, как велел сын, но называться именем, по его мнению, похожим на бабье, он ни за что не хотел.
– Нет, Аникей – то имя как раз баба попадает! – отвечал он на все уверения. – Мориэ – знаешь, че такое? Какой же баба Мориэ!
– Ладно, паря, будешь Маруська, – смеялся Иван. – Это как кому понравится называться. Назови хоть горшком, только не сади в печку.
– Моя теперь Мария. Сынка теперь чистый русский, грамота учит, поповская песня поет, на церковь работает, все понимает.
– А как старуха… Аникей-то?
– Аникей тоже так. Женить велит.
Покпа встал на колени. Оба гольда низко поклонились Бердышову.
– Я тебе скажу, Алексей, что ты мне теперь больше нравишься, чем в поповской одежде. А на охоту не ходил?
Айдамбо дважды ходил в тайгу на промысел и оба раза возвращался домой с хорошей добычей. Часть пушнины он отдавал на церковь.
– А ты кому меха отдаешь?
– Попу!
– А жениться едешь ко мне? Пусть поп тебе невесту ищет.
– Он говорит: если подарка не таскаем – грех, – вступился Покпа. – Венчать не будем. Тебе тоже привезли! – делая вид, что вспомнил, воскликнул старик. – Поп правду учит. Правильно учит. И ты тоже правильно учишь. Но я знаю: без хорошей шкуры не проживешь.
– Конечно! – весело воскликнул Иван.
– Я лучше знаю, что хорошим людям надо. Теперь у нас два хозяина и два долга, – с простодушным видом продолжал старик. – И нам в два раза больше мехов надо добыть, чтобы домой на озеро уехать. Еще мы наша дом мыли! Разный барахло тряхали… Невеста чистенький дом поедет, – тянул Покпа. – Ну, говори, наша женили будет, нет ли? Че играешь? Я че даром чистился, рубаха менял?
– Мне это не надо было. Для меня ты мог рубаху не менять. Ну, да ладно!
Самые богатые женихи были приучены ездить к Ивану. Долго хлопотали они из-за девушки, но Иван так вел дело, что все надеялись, но никто не был уверен.
Лишь Бердышов знал, какие выгоды были ему от Дельдики. Но нынче наступала пора отдавать ее замуж. Иван тянуть больше не собирался, но и выдать ее, полагал он, надо с умом. Айдамбо был лучший охотник во всей округе, и он любил ее.
Иван позвал жену и Дельдику.
Дельдика давно ждала этого дня. Она потупилась, но все же на миг взглянула на Айдамбо. Он стоял перед ней счастливый, растерянный, с любовью во взоре.
– Вот Покпа из-за тебя даже бабье имя взял, – сказал ей Бердышов.
– Че бабье? – возмутился Покпа.
Все засмеялись.
– Но уж уговор такой: оба должны сдавать пушнину мне, а не попу. Ладно?
– Ладно, – покорно ответили отец с сыном.
– И торо тебе за нее? – спросил Покпа.
– И торо мне.
– Ладно, ладно, – кивнул Айдамбо.
Гольд отдал невесте подарки: колечко с камнем, шаль и башмаки, такие же, какие были у тетки Анны.
В этот день Савоська съездил за Кальдукой.
– Дочь твою за Айдамбо выдаем, – сказал ему Бердышов. – Созывай всех на свадьбу.
Старичок ужаснулся:
– А торо? А Денгура? Уй-уй! Меня убьют! Род войну откроет… Да вон и сам Денгура идет!
* * *
В красной шубе и шелковой шапке Денгура подступил к Бердышову. За поясом у него был огромный нож. Толпа гольдов, скрипя рыбокожьей обувью по снегу, обступила Ивана. Куда бы ни глянул он с крыльца, везде виднелись остроскулые темные лица, меховые одежды.
– Зачем обманываешь? – кричал Денгура. – Почему жениться не даешь?
– Кто тебе жениться не дает? Ты одурел от старости.
– Жениться мне обещал, а девку отдал другому.
– Так иди женись! Что ты ко мне вяжешься?
– Женись! – с насмешкой воскликнул старик.
Он молча оглядел толпу, как бы призывая всех в свидетели, какой Иван обманщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
– Вот я не пойму, почему деды мои ушли из теплой стороны, от яблоков, – перебил его Бердышов. – Расейским хочется на Амур, а мне в Расею.
Гости стали расходиться.
– Ты бы взялся сына грамоте учить? – спросил Егор телеграфиста.
– Пожалуй, – охотно согласился тот.
Наутро Сергей увез письма в Экки, чтобы со станка отправить их первой почтой.
* * *
Дедушке Кондрату сладу не было со внуками, когда речь заходила про жизнь на старых местах. Васька и Петрован плохо помнили, как там жилось, но ничто российское, по их мнению, в сравнении со здешним не шло.
– Живете вы тут, верно, сытней и лучше, но старые-то места помнить надо.
– В России ичигов нету, – говорил Петрован. – Зимой – лапоть, летом – лапоть… Да еще, дядя Ваня сказывал, лаптем щи хлебают.
– Река – мелкая.
– Соболя нету, только зайца лови.
– Тебе хорошо, – отвечал дед, грозя белым дряблым пальцем. – Тебе уж после меня в землю ложиться. А мне-то как – первому: болота, глина, а я один буду… – Старик всхлипнул. – Тут и кладбища нет. Зароют на бугре. А потом какой-нибудь дурак кости вытряхнет… или водой их размечет…
Расстроенный старик пошел запрягать коня, чтобы ехать за дровами. День был сумрачный, небо заволокло тучами.
Едва дед завел Саврасого в оглобли, как в воротах появился Бердышов. Иван был навеселе. Мохнатая соболья шапка его в снегу.
– Ну что, дедка? Письма уехали? Слава богу!.. Ты не серчай на меня. Ты ведь только говоришь про Расею, а сам, поди, рад, что выбрался оттуда.
От волнения руки у старика затряслись, и он выронил оглоблю.
– Нет, ты не думай так. – Дед отставил дугу в сторону. – Там земля, знаешь, вся сплошь запахана…
Дед подозревал, что все неуважение к старой родине идет от Ваньки Бердышова.
– Ну, что ты расстроился? – воскликнул Иван. – Я пошутил. Сам же я русский, всегда Расею помню и желаю туда съездить.
Иван, тряся головой, пошел со двора.
Старик огляделся, схватил бич и вдруг, размахнувшись, стегнул Ивана ниже спины так, что тот подпрыгнул.
– Ты че это? – обернулся он. – Больно, дедка!
– Ничего! – сурово ответил старик. – Иди с богом. Про Расею больше не шути!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Коротко подстриженный, в сапогах и в русской вышитой рубахе, Айдамбо стоял перед Иваном. С ним приехал Покпа.
– Сватаемся, – коротко и добродушно сказал старик.
– Здорово, Покпа.
– Моя теперь не Покпа! Моя крестили, русское имя дали. Теперь моя другой имя… Мария!
– Как, ты сказал, тебе новое имя? Повтори.
– Мария меня назвал поп.
– Мария? Что так?
– Че Мария? – вспыхнул Айдамбо. – Я ему говорю: конечно, не Мария.
– Че не Мария, что ли? – рассердился старик.
– Да почему Мария? Поп, что ли, пьяный был?
– Такой имя.
– А старуху ты крестил?
– Крестил! Его тоже рубаху надели. Моей старухи теперь имя Аникей.
– Он Аникей, а она Мария, – недовольно оказал Айдамбо. Видно было, что ему уже надоело спорить об этом с отцом.
– Мария – такое имя баба не годится, – рассуждал Покпа. – Конечно, лучше буду моя Мария! Че Аникей! Как баба.
Покпа согласился креститься и все исполнял, как велел сын, но называться именем, по его мнению, похожим на бабье, он ни за что не хотел.
– Нет, Аникей – то имя как раз баба попадает! – отвечал он на все уверения. – Мориэ – знаешь, че такое? Какой же баба Мориэ!
– Ладно, паря, будешь Маруська, – смеялся Иван. – Это как кому понравится называться. Назови хоть горшком, только не сади в печку.
– Моя теперь Мария. Сынка теперь чистый русский, грамота учит, поповская песня поет, на церковь работает, все понимает.
– А как старуха… Аникей-то?
– Аникей тоже так. Женить велит.
Покпа встал на колени. Оба гольда низко поклонились Бердышову.
– Я тебе скажу, Алексей, что ты мне теперь больше нравишься, чем в поповской одежде. А на охоту не ходил?
Айдамбо дважды ходил в тайгу на промысел и оба раза возвращался домой с хорошей добычей. Часть пушнины он отдавал на церковь.
– А ты кому меха отдаешь?
– Попу!
– А жениться едешь ко мне? Пусть поп тебе невесту ищет.
– Он говорит: если подарка не таскаем – грех, – вступился Покпа. – Венчать не будем. Тебе тоже привезли! – делая вид, что вспомнил, воскликнул старик. – Поп правду учит. Правильно учит. И ты тоже правильно учишь. Но я знаю: без хорошей шкуры не проживешь.
– Конечно! – весело воскликнул Иван.
– Я лучше знаю, что хорошим людям надо. Теперь у нас два хозяина и два долга, – с простодушным видом продолжал старик. – И нам в два раза больше мехов надо добыть, чтобы домой на озеро уехать. Еще мы наша дом мыли! Разный барахло тряхали… Невеста чистенький дом поедет, – тянул Покпа. – Ну, говори, наша женили будет, нет ли? Че играешь? Я че даром чистился, рубаха менял?
– Мне это не надо было. Для меня ты мог рубаху не менять. Ну, да ладно!
Самые богатые женихи были приучены ездить к Ивану. Долго хлопотали они из-за девушки, но Иван так вел дело, что все надеялись, но никто не был уверен.
Лишь Бердышов знал, какие выгоды были ему от Дельдики. Но нынче наступала пора отдавать ее замуж. Иван тянуть больше не собирался, но и выдать ее, полагал он, надо с умом. Айдамбо был лучший охотник во всей округе, и он любил ее.
Иван позвал жену и Дельдику.
Дельдика давно ждала этого дня. Она потупилась, но все же на миг взглянула на Айдамбо. Он стоял перед ней счастливый, растерянный, с любовью во взоре.
– Вот Покпа из-за тебя даже бабье имя взял, – сказал ей Бердышов.
– Че бабье? – возмутился Покпа.
Все засмеялись.
– Но уж уговор такой: оба должны сдавать пушнину мне, а не попу. Ладно?
– Ладно, – покорно ответили отец с сыном.
– И торо тебе за нее? – спросил Покпа.
– И торо мне.
– Ладно, ладно, – кивнул Айдамбо.
Гольд отдал невесте подарки: колечко с камнем, шаль и башмаки, такие же, какие были у тетки Анны.
В этот день Савоська съездил за Кальдукой.
– Дочь твою за Айдамбо выдаем, – сказал ему Бердышов. – Созывай всех на свадьбу.
Старичок ужаснулся:
– А торо? А Денгура? Уй-уй! Меня убьют! Род войну откроет… Да вон и сам Денгура идет!
* * *
В красной шубе и шелковой шапке Денгура подступил к Бердышову. За поясом у него был огромный нож. Толпа гольдов, скрипя рыбокожьей обувью по снегу, обступила Ивана. Куда бы ни глянул он с крыльца, везде виднелись остроскулые темные лица, меховые одежды.
– Зачем обманываешь? – кричал Денгура. – Почему жениться не даешь?
– Кто тебе жениться не дает? Ты одурел от старости.
– Жениться мне обещал, а девку отдал другому.
– Так иди женись! Что ты ко мне вяжешься?
– Женись! – с насмешкой воскликнул старик.
Он молча оглядел толпу, как бы призывая всех в свидетели, какой Иван обманщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208