– спросил становой у Барабанова.
Тот кивнул головой.
Телятев подозвал полицейского.
– Кто будет противоречить, надо посадить в баню, а потом отправим в тюрьму.
– Как же так?.. – пробормотал Федор.
– Я вам покажу волю!.. – вскакивая с места, тонко закричал Телятев. – Сейчас велю под арест! – Он был бледен, большие его уши покраснели. – В Богородском за такие разговоры старика Митрофанова запороли. Недавно я сам согнал деревню новоселов. Никто не пикнул. Выселить! Разбойники! Мерзавцы! Сели, где не надо. Я вас!.. Летом дома снести! Начальство допустило ошибку и будет отвечать за это. Будем вас переселять в Тамбовку… На Быстрый Ключ. Самых непокорных – на Сахалин!
Телятев поманил к себе Егора.
– Да ты запомни, что я не шучу, а говорю всерьез! – сказал становой, словно догадываясь о мыслях мужика по его невозмутимому виду.
Потом Телятев выгнал всех и лег спать, приказав не беспокоить и пригрозив, что если что-нибудь случится, то он пришлет команду из города.
«Не стыдно ему, собаке, язвить людей в самом их светлом и заветном! Нехитро придумал, но и то испугал», – выходя, думал Егор.
У станка запряженные лошади звенели колокольцами. В кореню запряжен новый конь Егора, молодой Саврасый. За лето кони одичали, отъелись. Они били копытами, нехотя шли в упряжке. Горячая тройка ждала станового. Везти должен был Илюшка Бормотов.
Егор думал, что жизнь людская, труд, счастье народа для начальства ни гроша не стоят. «Врет становой, врет вражина! Не посмеет сселить, да и никому не надо сселять деревню, – стоит она на нужном, прекрасном месте. Просто пронюхал, что есть золото, захотел разжиться, умней ничего не придумал, чтобы напугать. Да еще узнал, что у нас хорошие охотники. Заплатили ему Барабановы двадцать пять рублей и все дело испортили: теперь он станет вымогать!»
Илья Бормотов с бичом молча, с нетерпеливым видом прохаживался перед станком, хлопая себя кнутовищем по валенкам. Он тоже был в избе. Пока он слушал станового, жена его Дуняша держала коней.
Силин подошел к Егору.
– Связать его? – спросил он.
– Нет… Дай я его прокачу, – сказал Егор, обращаясь к Илюшке.
– Нет, дядя Егор, побереги себя. Я ему покажу!.. – ответил Илья, дико сверкнув глазами.
– Долго же он думал. Ну и теля, – сказал Егор. – На какие выдумки пустился!..
Становой поспал недолго. Проснувшись, он подозвал Барабаниху, велел подать чаю и закурил папиросу.
– Золото моешь? – как бы между прочим спросил он Федора.
– Да как сказать… – замялся Федор.
– А ну, подай сюда. Что у вас за золото?
У Федора заранее было приготовлено для начальства золото со шлихами, «с блеском» и всякой дрянью. Он достал мешочек.
– Вот сюда, – показал дряблым пальцем на тарелку Телятев. – Еще подсыпь, не жалей!
Он склонился к тарелке, выбрал кусочки породы, выдул пыль.
– Еще сыпь. Что, больше нету? А кто еще моет?
– Больше никто, – ответил Федор.
– Врешь.
– Ей-богу!
– А далеко отсюда моете?
– Далеко, шестьдесят верст. Только осенью, как хлеба уберем, да маленько летом. От хозяйства нельзя уйти…
Становой косо на него поглядывал. Федор стал уверять, что поблизости есть богатое месторождение золота, но что разработать его не удастся, если нужно переселяться.
Тереха и Пахом принесли Телятеву черно-бурую лису.
Становой накинул шубу на плечо и вышел, не глянув на них.
– Ты скажи соседям, что переменить решение начальства не удастся, – заметил Телятев, усаживаясь в кошевку.
Пахом подошел к кошевке, держа в руке лису, и растерянно ждал. Тереха догадался сунуть лису в кошевку под меховое одеяло.
– Отсрочки, может, год выхлопочу для вас, – объявил становой братьям Бормотовым. – На год-два.
Он закутался в доху.
– А ты смотри у меня!.. – вдруг пригрозил он Егору. – Трогай! – Он ткнул в спину молодого Бормотова.
Илья взмахнул бичом. Кошевка забилась на рытвинах.
– Потише, потише! – тонко выкрикнул Телятев.
Мужики, стоя на релке, смотрели вслед уносившейся кошевке. За ней вилось снежное облачко.
– Он душу из него вытрясет, – засмеявшись, сказал Силин.
На полпути между Уральским и Бельго Илья вдруг изо всей силы стал хлестать коней, и они понесли.
– Ты что делаешь, подлец?! – закричал очнувшийся от дремы Телятев. – Держи!..
– Держи сам, барин! – оборачиваясь на облучке и подавая ему вожжи, ответил Илья.
Полицейский испуганно схватился за короб.
Сани мчались все быстрее. Стойбище Бельго быстро приближалось.
Кошевку ударило о торос. Полозья треснули. Лопнул и стал разлетаться в щепы короб. От удара о следующий торос кошевку так метнуло, что вылетел полицейский. Дикие, взлохмаченные кони, навострив уши, помчались, как по воздуху.
Телятев, хватая вожжи, закричал на них.
– Застрелю!.. – орал он на ямщика.
– Стреляй, ваше благородие! – ответил Илюшка, следя за каждым движением станового.
На раскате Телятев вылетел и ударился головой о торос.
Короб вырвался из-под ног Ильи, и он с вожжами, намотанными на руки, волоком несся по льду. Его било о торосы. Один раз ударился головой так, что искры полетели из глаз. Тройка внесла его на вожжах на берег и остановилась у станка.
Телятева долго не было видно.
Перепуганные тамбовцы поехали за ним. Становой, прихрамывая, плелся среди торосников. Лицо его было в синяках и крови.
– Чьи это кони? – поджимая губы, спросил он у Ильи, приехав на станок.
– Крестьянские, – ответил Илья. – Долго ходили на воле, от упряжки отвыкли.
– Что ты хочешь этим сказать? – сквозь зубы спросил Телятев.
– Их удержать нельзя, – усмехнулся Илья.
– Этих коней убери со станка, – спокойно ответил Телятев, но лицо его стало бледней обычного.
У Ильи по примеру Бердышова на всякий случай в кармане в дороге всегда лежал револьвер. «Чуть что, я его уложу!»
Телятев некоторое время поглядывал на Илью пристально. Но тот уже понял, что становой струсил и что с ним, как и с любым нахалом, робеть нечего.
Еще осенью Иван говорил, что новый становой вымогатель, что его за жульничество убрали со старого места. А сюда он приехал, как и все чиновники, только чтобы нажиться и снова убраться на запад.
«Пусть помнит!..» – думал Илья. Он чувствовал, что при случае становой ему отомстит.
В тот же день Илья верхом поехал обратно, ведя пристяжных на поводу.
Прибрежные скалы чернели над его головой. Ледяной ветер гнул на их вершинах огромные деревья.
* * *
На реке крутила непогода. Понурые, уставшие кони в белых заиндевелых завитках шерсти, с сосульками на мордах отряхивались от снега, лениво позванивая колокольцами у подъезда.
Пришла первая почта сверху.
Ямщики по двое с трудом выгружали из кошевы тяжелые кожаные кошелки с железными застежками, похожими на цепи.
Закончив выгрузку, все повалили в теплый станок. Там же собрались уральцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Тот кивнул головой.
Телятев подозвал полицейского.
– Кто будет противоречить, надо посадить в баню, а потом отправим в тюрьму.
– Как же так?.. – пробормотал Федор.
– Я вам покажу волю!.. – вскакивая с места, тонко закричал Телятев. – Сейчас велю под арест! – Он был бледен, большие его уши покраснели. – В Богородском за такие разговоры старика Митрофанова запороли. Недавно я сам согнал деревню новоселов. Никто не пикнул. Выселить! Разбойники! Мерзавцы! Сели, где не надо. Я вас!.. Летом дома снести! Начальство допустило ошибку и будет отвечать за это. Будем вас переселять в Тамбовку… На Быстрый Ключ. Самых непокорных – на Сахалин!
Телятев поманил к себе Егора.
– Да ты запомни, что я не шучу, а говорю всерьез! – сказал становой, словно догадываясь о мыслях мужика по его невозмутимому виду.
Потом Телятев выгнал всех и лег спать, приказав не беспокоить и пригрозив, что если что-нибудь случится, то он пришлет команду из города.
«Не стыдно ему, собаке, язвить людей в самом их светлом и заветном! Нехитро придумал, но и то испугал», – выходя, думал Егор.
У станка запряженные лошади звенели колокольцами. В кореню запряжен новый конь Егора, молодой Саврасый. За лето кони одичали, отъелись. Они били копытами, нехотя шли в упряжке. Горячая тройка ждала станового. Везти должен был Илюшка Бормотов.
Егор думал, что жизнь людская, труд, счастье народа для начальства ни гроша не стоят. «Врет становой, врет вражина! Не посмеет сселить, да и никому не надо сселять деревню, – стоит она на нужном, прекрасном месте. Просто пронюхал, что есть золото, захотел разжиться, умней ничего не придумал, чтобы напугать. Да еще узнал, что у нас хорошие охотники. Заплатили ему Барабановы двадцать пять рублей и все дело испортили: теперь он станет вымогать!»
Илья Бормотов с бичом молча, с нетерпеливым видом прохаживался перед станком, хлопая себя кнутовищем по валенкам. Он тоже был в избе. Пока он слушал станового, жена его Дуняша держала коней.
Силин подошел к Егору.
– Связать его? – спросил он.
– Нет… Дай я его прокачу, – сказал Егор, обращаясь к Илюшке.
– Нет, дядя Егор, побереги себя. Я ему покажу!.. – ответил Илья, дико сверкнув глазами.
– Долго же он думал. Ну и теля, – сказал Егор. – На какие выдумки пустился!..
Становой поспал недолго. Проснувшись, он подозвал Барабаниху, велел подать чаю и закурил папиросу.
– Золото моешь? – как бы между прочим спросил он Федора.
– Да как сказать… – замялся Федор.
– А ну, подай сюда. Что у вас за золото?
У Федора заранее было приготовлено для начальства золото со шлихами, «с блеском» и всякой дрянью. Он достал мешочек.
– Вот сюда, – показал дряблым пальцем на тарелку Телятев. – Еще подсыпь, не жалей!
Он склонился к тарелке, выбрал кусочки породы, выдул пыль.
– Еще сыпь. Что, больше нету? А кто еще моет?
– Больше никто, – ответил Федор.
– Врешь.
– Ей-богу!
– А далеко отсюда моете?
– Далеко, шестьдесят верст. Только осенью, как хлеба уберем, да маленько летом. От хозяйства нельзя уйти…
Становой косо на него поглядывал. Федор стал уверять, что поблизости есть богатое месторождение золота, но что разработать его не удастся, если нужно переселяться.
Тереха и Пахом принесли Телятеву черно-бурую лису.
Становой накинул шубу на плечо и вышел, не глянув на них.
– Ты скажи соседям, что переменить решение начальства не удастся, – заметил Телятев, усаживаясь в кошевку.
Пахом подошел к кошевке, держа в руке лису, и растерянно ждал. Тереха догадался сунуть лису в кошевку под меховое одеяло.
– Отсрочки, может, год выхлопочу для вас, – объявил становой братьям Бормотовым. – На год-два.
Он закутался в доху.
– А ты смотри у меня!.. – вдруг пригрозил он Егору. – Трогай! – Он ткнул в спину молодого Бормотова.
Илья взмахнул бичом. Кошевка забилась на рытвинах.
– Потише, потише! – тонко выкрикнул Телятев.
Мужики, стоя на релке, смотрели вслед уносившейся кошевке. За ней вилось снежное облачко.
– Он душу из него вытрясет, – засмеявшись, сказал Силин.
На полпути между Уральским и Бельго Илья вдруг изо всей силы стал хлестать коней, и они понесли.
– Ты что делаешь, подлец?! – закричал очнувшийся от дремы Телятев. – Держи!..
– Держи сам, барин! – оборачиваясь на облучке и подавая ему вожжи, ответил Илья.
Полицейский испуганно схватился за короб.
Сани мчались все быстрее. Стойбище Бельго быстро приближалось.
Кошевку ударило о торос. Полозья треснули. Лопнул и стал разлетаться в щепы короб. От удара о следующий торос кошевку так метнуло, что вылетел полицейский. Дикие, взлохмаченные кони, навострив уши, помчались, как по воздуху.
Телятев, хватая вожжи, закричал на них.
– Застрелю!.. – орал он на ямщика.
– Стреляй, ваше благородие! – ответил Илюшка, следя за каждым движением станового.
На раскате Телятев вылетел и ударился головой о торос.
Короб вырвался из-под ног Ильи, и он с вожжами, намотанными на руки, волоком несся по льду. Его било о торосы. Один раз ударился головой так, что искры полетели из глаз. Тройка внесла его на вожжах на берег и остановилась у станка.
Телятева долго не было видно.
Перепуганные тамбовцы поехали за ним. Становой, прихрамывая, плелся среди торосников. Лицо его было в синяках и крови.
– Чьи это кони? – поджимая губы, спросил он у Ильи, приехав на станок.
– Крестьянские, – ответил Илья. – Долго ходили на воле, от упряжки отвыкли.
– Что ты хочешь этим сказать? – сквозь зубы спросил Телятев.
– Их удержать нельзя, – усмехнулся Илья.
– Этих коней убери со станка, – спокойно ответил Телятев, но лицо его стало бледней обычного.
У Ильи по примеру Бердышова на всякий случай в кармане в дороге всегда лежал револьвер. «Чуть что, я его уложу!»
Телятев некоторое время поглядывал на Илью пристально. Но тот уже понял, что становой струсил и что с ним, как и с любым нахалом, робеть нечего.
Еще осенью Иван говорил, что новый становой вымогатель, что его за жульничество убрали со старого места. А сюда он приехал, как и все чиновники, только чтобы нажиться и снова убраться на запад.
«Пусть помнит!..» – думал Илья. Он чувствовал, что при случае становой ему отомстит.
В тот же день Илья верхом поехал обратно, ведя пристяжных на поводу.
Прибрежные скалы чернели над его головой. Ледяной ветер гнул на их вершинах огромные деревья.
* * *
На реке крутила непогода. Понурые, уставшие кони в белых заиндевелых завитках шерсти, с сосульками на мордах отряхивались от снега, лениво позванивая колокольцами у подъезда.
Пришла первая почта сверху.
Ямщики по двое с трудом выгружали из кошевы тяжелые кожаные кошелки с железными застежками, похожими на цепи.
Закончив выгрузку, все повалили в теплый станок. Там же собрались уральцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208