– Вот хлеба-то и не будет вам сегодня, – сказал Федор. – Дай им сухариков.
Беглые каторжане, могучие и свирепые люди, стали не на шутку побаиваться Барабанова.
– Прости и помилуй, – кланялся Яков, седой и лысый мужик, клейменный еще в старые годы.
– Прости, отец!
– Ну, живо, – прикрикнул на них Федор, – на работу! Да не сидеть без дела!
Проводив бродяг, Федор пошел к Кузнецовым. Там уже сидел Тимошка Силин.
– Ты что на Додьгу повадился? – спросил Барабанов.
– Вон какого тайменя привезли на пирог, – показала бабка на корыто с тучной рыбиной.
– Говоришь, на Додьге глухарей много? – спросил Тимоха.
– Мно-о-го! – воскликнул Васька. – По мари идешь – все время дорогу перелетают.
– А тут тебе китаец коноплю привозил, – сказал Федор.
– А ты где такие бродни добыл?
– Тюменские! На баркасе… А вот тамбовские заместо кожаных подвязывают на рыбалку деревянные подошвы и босые ловят.
– Ну, а ты золото нашел? – не вытерпел Силин.
– Нашел, – ответил Егор Кузнецов. Он развернул платок и показал добычу.
– Самородки! – вскричал Федор и спросил с жадностью: – Есть россыпь?
Сердце его колыхнулось.
«Богатство! У богатства живем! Какое дело можно развернуть!..» Но сдержался, стараясь не подавать виду, что золото так занимает его.
– Возьми нас с собой, – попросил Силин.
– Сено надо возить, вода прибывает, – ответил Егор. – Да езжайте сами. У меня на Еловом ключе бутарка.
– А где Еловый ключ? – спросил Федор.
– Там на колодце журавель, заметно…
По приезде Кузнецовых с Додьги все селение всполошилось. На другой день Федор с женой, с бывшей каторжанкой Ольгой и с двумя гольдами, которые были в неоплатном долгу у него, уехали на Додьгу.
– Как бы люди плохо не наделали с этим золотом, – собирая сына на покос, говорила бабка Дарья.
Егор знал, что Барабанову золото нужно не для подкрепления хозяйства, а для богатства, а может быть, чтобы кабалить других. Но скрывать богатство от соседей Кузнецов не хотел.
– Будет и другим людям польза. Мое дело – открыть, а уж там кто как обойдется.
– Пусть не от чужих людей, а от отца ребята узнают, как с золотом обойтись, – толковал дед. – Им век жить на золоте.
– Сено свезем, опять мыть поедем с Васькой, – сказал отец.
– Поедем-ка лучше со мной, – озабоченно молвила Наталья.
Все весело засмеялись: хозяйка желала сама взяться за золото. И то дело! Наталья видела в семье много недостатков и желала подправить золотом домашние дела.
– Мужики пусть себе моют, а мы – себе для «женского».
– Верно, верно, – подхватила бабка Дарья. – В Сибири все бабы золото моют.
– В Сибири бабы и спиртом торгуют на приисках, – забирая мешки и косы, заметил Федюшка. Через дверь видно было, как за рекой, за еловым лесом, всходило солнце. – И золото намывают, и мужиков пьяными напоят, и в хозяйстве поспевают управиться.
– Вот в воскресенье поедете, бабы, мыть себе на ситцы да на пряники, – сказал Егор.
Мужики уехали на покос. Стояли жаркие дни. Река набухала, и лодки, лежащие на песках, все ближе подвигались к берегу. Буйно росла дикая трава. Отставая от нее, подымались на пашнях ровные хлеба. В далеких островах заблестели водяные полосы.
По реке плыли лодки, высоко груженные свежим сеном. Зелень свисала с обоих бортов; и казалось издали, что река смыла стога с затопленных островов и несет их вниз, к морю.
Под обрывом бродяги переметывали с лодок сено на две кое-как скрепленные палки-волокуши и возили его вверх по обрыву на конях.
– Ну, Яков, – спросил Егор, разгружавший свою лодку с сеном, – а видел ли ты где-нибудь колеса на Амуре? Или всюду на палках сено возят? Ты ведь весь Амур прошел, должен знать.
– Везде так, – отвечал Яков, захватывая на вилы огромную охапку сена.
– Стараются! – сказал Федюшка. – Эй, Яков, Агафон, Авраамий! – позвал он бродяжек. – Идите, покурим.
Но те работали. Сено огромными стогами возвышалось вокруг дома Барабановых.
– Эй, Яков, отдохни! – крикнул Егор.
– Нельзя. Вода остров топит.
– Иди, про Соколин расскажи.
– Дай управимся.
– Не бойся, Федор на прииск уехал.
– Он язва, колдун, и так все пронюхает! – с досадой отвечал долговязый белобрысый Агафон. – И как он узнает?!
И рыжий Авраамий, и Агафон, и седой Яков, живя в Уральском, поздоровели, загорели, стали похожи на крестьян. С лиц их исчезли тюремная бледность и выражение вины и настороженности.
Пришла лодка – приехал Федор с женой и с сыном. Взглянув на старавшихся бродяг, он важно подмигнул Кузнецову.
– А золота мало намыл… Содержание плохое, – со вздохом рассказывал он, но вид у него был довольный. – Золото твое шибко много труда требует.
– А Егор в люди выбиться никак не может, – с насмешкой сказал он жене, шагая к дому с мешком. – И золото ему не поможет. Чтобы хорошим хозяином быть, держать все в порядке, нельзя самому работать. Самому везде не поспеть.
Кузнецовы собирались на прииск, сделали тачку на деревянном колесе, напилили досок.
– Маменька, я по золото поеду, – объявила Дуняша, возвратившись от Кузнецовых домой.
Пахом с Аксиньей посоветовались и решили: пусть молодые едут.
– Пускай попробует, – говорила Аксинья про Дуню. – Она бой-баба, ей всякое дело дается.
В воскресенье все крестьяне потянулись на Додьгу. Близ устья Елового ключа забелели четыре палатки. Задымились костры. У ключа росли груды песков. Россыпь была небогатая, но для крестьян могла стать хорошим подспорьем в хозяйстве. Илья копал пески без устали, а жена мыла. За три дня работы она сняла больше всех со своей бутарки.
* * *
Возвратившись с прииска, Илья спал допоздна. Все ушли в поле, оставив молодых домовничать. Аксинья и раньше души не чаяла в невестке, а теперь, когда та привезла с речки золото, баба готова была чуть ли не молиться на нее. Она не гнала молодых на поле.
Когда Илюшка проснулся, пироги были испечены, печка вытоплена и обед готов. Дуняша подсела к мужу, обхватила его загорелую шею руками и стала рассказывать, как все завидуют ее добыче, – нынче много об этом пересудов. Дуне не столько сейчас хотелось золота, сколько ласки и разговоров с мужем.
– Тебе золото дается не то что людям. Тайга тебе своя.
От ее похвал Илья готов был хоть сейчас снова ехать на Еловый ключ.
– А на других речках крупное, говорят, попадает. Не то что у нас. Сказывают, как бобы. Везде, говорят, есть.
– Сегодня уж останься, – просила жена. – А маманя довольна!.. И тятя! Утром не велели подымать тебя. Завтра уж вместе поедем. И Татьяна с нами и Федька.
* * *
– Законное ли дело – мыть золото? – спрашивал Пахом.
– К чему такие разговоры! – восклицал Силин.
– Конечно, незаконное, – отвечал Кузнецов.
– Нашего добра не хватит заявки-то делать, – говорил Барабанов.
– Да кому какое дело, что я золото мою!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208