Улугу узнал потом, что это не их дело. Надо ждать экспедицию.
Егор не заинтересовался каменным углем на Одб, но рассказ Улугушки запомнил. Когда приехал Максимов и стал искать проводников, Кузнецов сразу посоветовал взять в экспедицию своего приятеля. Как человек бывалый, он знал, что каменный уголь нужен. Да и пароходы, ходившие по Амуру, иногда не брали дров в Уральском, когда шли из лимана. Их машины работали на каменном угле.
Кроме места, где наружу выходят залежи «воронова камня», Улугу собирался показать и рассказать Максимову еще много важного и интересного.
* * *
– Улугу-то доволен! – смеясь, заметила Наталья, входя в избу. – Сразу согласился. Только спросил, отпустит ли его барин домой на денек.
– А он в Мылки пойдет с доктором, – ответил Максимов. – Я ему уже сказал об этом.
– А вот скажи, Александр Николаевич, – обратился к нему Егор, – порубим мы леса, запашем землю, что будут гольды делать? Уж они и теперь жалуются, что русские им мешают, поп в колокол играет, гусь старой дорогой не летит. А что будет, если, как ты говоришь, сюда, дескать, со временем придут сотни тысяч? Ведь людям где-то надо жить, леса порубят, все запашут. Будет еще хуже. Улугу сейчас радуется, а что дети его скажут? Не проклянут ли они то время, когда нас по тайге водили?
– Прежде всего они всегда будут нужными людьми. Без их советов, указаний даже, ведь никто ничего не делает и не открывает, – ответил Максимов. – Они знатоки края непревзойденные. Они покажут трассы будущих железных дорог. Они обращают наше внимание на редкие растения. Маак, Штренк, Максимович, Венюков, Пржевальский, Невельской, Надаров, Муравьев, Чихачев, да все, все мы тысячу раз обязаны им, гилякам, удэгейцам.
– Все же землю им пахать непривычно.
– Да, может быть, и не надо будет им пахать. Плоды земли быстро понравятся им. Может быть, они сами потянутся к земледелию. Но любимым их делом останется охота, рыбная ловля. Они будут всегда полезны. А нам, во-первых, нельзя допустить гибели лесов. Конечно, наши чиновники могут погубить и леса и гольдов. Надо сохранять питомники, беречь государственные леса, заказники. Для охоты останутся огромные территории. Гольды, дай-ка им грамоту, будут разводить зверей. Их знания уже теперь гораздо глубже, чем мы можем предполагать, хотя и считаем их дикарями. Милый мой Егор Кондратьич, что может человек сделать в будущем, мы даже и предполагать с тобой не смеем! Каждый народ найдет полезное дело и будет служить человечеству.
– И цыгане?
– Как же! И цыгане… Грузы будут на прииски возить. Коней разводить… Да мало ли что! Настанет время, когда нечестность сама по себе исчезнет, будет не нужна. Не от хорошей жизни бывает человек нечестен! А уж гольды – народ совестливый, правдивый, любознательный и от дела ни от какого не откажутся. Они всегда будут нужнейшими людьми. Да я и тебе советую смотреть на них как на людей, равных себе. Не слушай наших попов и дураков, что твердят разные глупости. Гольд – человек!
Егор стал рассказывать про разные сомнения Улугушки насчет попа и как его приходится утешать. Он вспомнил, как учил его огородничать.
Разговор перешел на другие темы. Просидели допоздна.
– Леса еще на тысячу лет хватит! – заметил сидевший тут же Тимоха. – Чего же лес жалеть! Тут тайга.
Утром появился Писотька.
– Ты экспедися? – спрашивал он у доктора.
– Экспедиция, – отвечал тот.
– Хоросо, хоросо! – хлопал его гольд по плечу.
– А ты, Улугу, тоже экспедися пойдесь? – ревниво опросил Писотька.
Улугу, сияющий, оживленный, не отвечая, пошел с веслами на плечах, попыхивая трубкой.
– Улугу – проводник, – сказал Егор вслед приятелю.
– Черт не знает! – с завистью воскликнул Писотька. – Но как так? Ведь Улугу русских так ругал?
«Я теперь не только проводник, но и переводчик!» – с гордостью думал Улугу. Ходить проводником с русской экспедицией было заветной мечтой каждого гольда. Егор замечал: все завидовали Улугу. И верно: это не то что возить купца!
Писотька пожаловался доктору, что у него грудь болит.
Иван Иваныч велел ему снять рубаху. Писотька захихикал, стыдясь наготы и закрывая грудь руками.
– Не треснуло? – обеспокоенно спросил Покпа, когда врач стал выстукивать Писотьку.
– Зачем стучит и слушает, как доску? – спрашивали гольды друг у друга. – Разве из него лодку делать?
– Цо таки? Не звенит? – беспокоился Писотька, пока доктор его слушал и выстукивал.
Савоська, румяный, свежий, в коротком новом халате, тщательно опоясанный, с ружьем, мешком и в рыжей шляпе, явился к Максимову.
– Лодка готова. Моя новые весла брал. Теперь поедем!
Максимов отправлялся к вершине водораздела с Савоськой, которого он знал как опытнейшего проводника. Он обещал Егору постараться проверить, сколь это возможно будет, много ли золота на Додьге.
Максимов брал с собой и солдат, чтобы бить шурфы.
– А мы оспу будем лечить. Всех маленьких ребятишек в Мылках привьем и старух тоже, – говорил Писотька. – Проводника Улугу бояться не надо. Всем надо резать!
– Кто рябой, так уж не заболеет, – заметил Покпа. – Тому не надо.
– Кто рябой, так черта ему! А тебе, может, лечиться неохота, – со злом сказал Улугу. – Смотри!.. Доктор ходит лечит, помогает. Плохого нету! Вы, наверное, так думаете, что русский только ворует соболей? Только невода отнимает? Может, тебе худо, что колокол играет, что церковь строили? Думаешь, как гуся, пугает? Может, тебе мошки жалко, что дым ее гоняет, что пароход ходит, в две трубы дымит?
Писотька слушал с удивлением и беспокойством. Он не додумался до всего этого. Он опасался, что русские поверят россказням своего проводника. Писотьке захотелось казаться перед русскими поумней.
В тот же день врач и фельдшер с проводником и двумя солдатами отправились на лодках в Мылки. Там уже все знали, что доктор сделает прививки.
– Экспедися, экспедися пришел! – неслась весть по стойбищу.
Молодой толстогубый торгаш Данда стал подговаривать народ против прививок.
– Кто привьется – все умрут! – говорил он, прячась в толпе.
Данда всегда подговаривал всех против русских. Часто издевался он над Улугу за его дружбу с Егором. Сколько насмешек снес от него Улугу за свой огород!..
– Ты что, дурак, не хочешь здоровым быть? – твердил всем Улугу. – Ты в шаманские глупости веришь? Лечиться не хочешь? Может, ты глупости думаешь? Может быть, тебе мошки жаль? Тебе, наверно, не хочется за гусем на остров ехать, ты хочешь, чтобы гусь тебе к дому прилетал? Косу вода затопила, а ты, может быть, думаешь, что это русские виноваты?
Данда, Покпа и все мылкинские гольды слушали и удивлялись, какой Улугу, оказывается, твердый сторонник русских.
В тот же день все население Мылок собралось около юрты, где остановился доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Егор не заинтересовался каменным углем на Одб, но рассказ Улугушки запомнил. Когда приехал Максимов и стал искать проводников, Кузнецов сразу посоветовал взять в экспедицию своего приятеля. Как человек бывалый, он знал, что каменный уголь нужен. Да и пароходы, ходившие по Амуру, иногда не брали дров в Уральском, когда шли из лимана. Их машины работали на каменном угле.
Кроме места, где наружу выходят залежи «воронова камня», Улугу собирался показать и рассказать Максимову еще много важного и интересного.
* * *
– Улугу-то доволен! – смеясь, заметила Наталья, входя в избу. – Сразу согласился. Только спросил, отпустит ли его барин домой на денек.
– А он в Мылки пойдет с доктором, – ответил Максимов. – Я ему уже сказал об этом.
– А вот скажи, Александр Николаевич, – обратился к нему Егор, – порубим мы леса, запашем землю, что будут гольды делать? Уж они и теперь жалуются, что русские им мешают, поп в колокол играет, гусь старой дорогой не летит. А что будет, если, как ты говоришь, сюда, дескать, со временем придут сотни тысяч? Ведь людям где-то надо жить, леса порубят, все запашут. Будет еще хуже. Улугу сейчас радуется, а что дети его скажут? Не проклянут ли они то время, когда нас по тайге водили?
– Прежде всего они всегда будут нужными людьми. Без их советов, указаний даже, ведь никто ничего не делает и не открывает, – ответил Максимов. – Они знатоки края непревзойденные. Они покажут трассы будущих железных дорог. Они обращают наше внимание на редкие растения. Маак, Штренк, Максимович, Венюков, Пржевальский, Невельской, Надаров, Муравьев, Чихачев, да все, все мы тысячу раз обязаны им, гилякам, удэгейцам.
– Все же землю им пахать непривычно.
– Да, может быть, и не надо будет им пахать. Плоды земли быстро понравятся им. Может быть, они сами потянутся к земледелию. Но любимым их делом останется охота, рыбная ловля. Они будут всегда полезны. А нам, во-первых, нельзя допустить гибели лесов. Конечно, наши чиновники могут погубить и леса и гольдов. Надо сохранять питомники, беречь государственные леса, заказники. Для охоты останутся огромные территории. Гольды, дай-ка им грамоту, будут разводить зверей. Их знания уже теперь гораздо глубже, чем мы можем предполагать, хотя и считаем их дикарями. Милый мой Егор Кондратьич, что может человек сделать в будущем, мы даже и предполагать с тобой не смеем! Каждый народ найдет полезное дело и будет служить человечеству.
– И цыгане?
– Как же! И цыгане… Грузы будут на прииски возить. Коней разводить… Да мало ли что! Настанет время, когда нечестность сама по себе исчезнет, будет не нужна. Не от хорошей жизни бывает человек нечестен! А уж гольды – народ совестливый, правдивый, любознательный и от дела ни от какого не откажутся. Они всегда будут нужнейшими людьми. Да я и тебе советую смотреть на них как на людей, равных себе. Не слушай наших попов и дураков, что твердят разные глупости. Гольд – человек!
Егор стал рассказывать про разные сомнения Улугушки насчет попа и как его приходится утешать. Он вспомнил, как учил его огородничать.
Разговор перешел на другие темы. Просидели допоздна.
– Леса еще на тысячу лет хватит! – заметил сидевший тут же Тимоха. – Чего же лес жалеть! Тут тайга.
Утром появился Писотька.
– Ты экспедися? – спрашивал он у доктора.
– Экспедиция, – отвечал тот.
– Хоросо, хоросо! – хлопал его гольд по плечу.
– А ты, Улугу, тоже экспедися пойдесь? – ревниво опросил Писотька.
Улугу, сияющий, оживленный, не отвечая, пошел с веслами на плечах, попыхивая трубкой.
– Улугу – проводник, – сказал Егор вслед приятелю.
– Черт не знает! – с завистью воскликнул Писотька. – Но как так? Ведь Улугу русских так ругал?
«Я теперь не только проводник, но и переводчик!» – с гордостью думал Улугу. Ходить проводником с русской экспедицией было заветной мечтой каждого гольда. Егор замечал: все завидовали Улугу. И верно: это не то что возить купца!
Писотька пожаловался доктору, что у него грудь болит.
Иван Иваныч велел ему снять рубаху. Писотька захихикал, стыдясь наготы и закрывая грудь руками.
– Не треснуло? – обеспокоенно спросил Покпа, когда врач стал выстукивать Писотьку.
– Зачем стучит и слушает, как доску? – спрашивали гольды друг у друга. – Разве из него лодку делать?
– Цо таки? Не звенит? – беспокоился Писотька, пока доктор его слушал и выстукивал.
Савоська, румяный, свежий, в коротком новом халате, тщательно опоясанный, с ружьем, мешком и в рыжей шляпе, явился к Максимову.
– Лодка готова. Моя новые весла брал. Теперь поедем!
Максимов отправлялся к вершине водораздела с Савоськой, которого он знал как опытнейшего проводника. Он обещал Егору постараться проверить, сколь это возможно будет, много ли золота на Додьге.
Максимов брал с собой и солдат, чтобы бить шурфы.
– А мы оспу будем лечить. Всех маленьких ребятишек в Мылках привьем и старух тоже, – говорил Писотька. – Проводника Улугу бояться не надо. Всем надо резать!
– Кто рябой, так уж не заболеет, – заметил Покпа. – Тому не надо.
– Кто рябой, так черта ему! А тебе, может, лечиться неохота, – со злом сказал Улугу. – Смотри!.. Доктор ходит лечит, помогает. Плохого нету! Вы, наверное, так думаете, что русский только ворует соболей? Только невода отнимает? Может, тебе худо, что колокол играет, что церковь строили? Думаешь, как гуся, пугает? Может, тебе мошки жалко, что дым ее гоняет, что пароход ходит, в две трубы дымит?
Писотька слушал с удивлением и беспокойством. Он не додумался до всего этого. Он опасался, что русские поверят россказням своего проводника. Писотьке захотелось казаться перед русскими поумней.
В тот же день врач и фельдшер с проводником и двумя солдатами отправились на лодках в Мылки. Там уже все знали, что доктор сделает прививки.
– Экспедися, экспедися пришел! – неслась весть по стойбищу.
Молодой толстогубый торгаш Данда стал подговаривать народ против прививок.
– Кто привьется – все умрут! – говорил он, прячась в толпе.
Данда всегда подговаривал всех против русских. Часто издевался он над Улугу за его дружбу с Егором. Сколько насмешек снес от него Улугу за свой огород!..
– Ты что, дурак, не хочешь здоровым быть? – твердил всем Улугу. – Ты в шаманские глупости веришь? Лечиться не хочешь? Может, ты глупости думаешь? Может быть, тебе мошки жаль? Тебе, наверно, не хочется за гусем на остров ехать, ты хочешь, чтобы гусь тебе к дому прилетал? Косу вода затопила, а ты, может быть, думаешь, что это русские виноваты?
Данда, Покпа и все мылкинские гольды слушали и удивлялись, какой Улугу, оказывается, твердый сторонник русских.
В тот же день все население Мылок собралось около юрты, где остановился доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208