– Да отдадут ли за нас? – молвил Тереха.
– Татьяна-то сказывает, и Спирька в Илье души не чает. Ему бы, дескать, только охотник был хороший.
Авдотье тоже хотелось, чтобы Дуня пришла в дом.
«Я бы с нее все наряды по-новому, по-городскому перешила».
Тереха хотел что-то молвить несогласное со всеми: что, мол, от красивых невесток в семьях бывают несчастья, но Пахом велел ему молчать. Из всех людей меньше всего желал он слушать своего брата.
После полудня в Уральское приехал поп. Он собрал хозяек.
– Великое торжество наступает, – говорил он, сидя у Кузнецовых под образами, и, засучив широкий рукав рясы, размахивал своей громадной рыжеволосой рукой. – Сегодня с пароходом прибывают к нам городские гости. Храм божий откроется, освятится. Зазвенит колокол в безлюдных, неведомых ранее пустынях.
Поп сказал, что после освящения храма будет трапеза. Он велел хозяйкам напечь к воскресенью мясных и ягодных пирогов и нажарить дичи.
– Хорошо бы уток жирных и рыбы – осетрины. Вот отроковица-то хорошо готовит, я знаю ее, – кивнул поп на Дуняшу. – Она да Татьяна еще девчонками были, бывало, пекли вкусные пироги. Пусть поможет. А вы, мужи и отроки, берите ружья и езжайте на охоту.
От такой похвалы при всех бабах Дуня смутилась.
– Зарделась, как маков цвет, – кивая на нее, подтолкнула Наталья Арину, та Агафью, а та Бормотиху.
Аксинья улыбнулась и согласно кивнула головой. Она все время украдкой наблюдала девушку. Здоровое красивое лицо ее, скромность, опрятное платье, широкая в кости рука – во всем была сила, пригожесть. «Хороша!» – думала она.
После отъезда священника Пахом позвал Спиридона к себе.
– Где мы попу возьмем рыбы да дичи? – сетовал он.
– Парень-то у нас нынче трех медведей убил, – рассказывала Аксинья. – Первого-то где ты убил? Как ты сказывал, речка-то?
– На Додьге, – недовольно отвечал Илья. «Рядом живем, а мать до сих пор не знает названия речки».
– Вот, вот, на Додьге!
– Погоди, об этом я скажу, – строго перебил жену Пахом.
Илья потупился. «Зачем выхваливают? – думал он. – Больно нужно хвалиться!» Он полагал, что все и так должны знать и видеть, охотник он или нет.
Спиридон радовался, но не подавал виду. Он чувствовал, к чему клонится разговор. Дуня прожужжала ему уши, какой Илья охотник. Такого зятя ему и самому хотелось.
После обеда Дуня и Авдотья вышли погулять. Илья поехал на охоту. Девушки, скучая, посидели на бревнах. Вышла Таня. Спели несколько песен и разошлись по домам.
На другой день явился Илья, мокрый, в изорванной одежде, с ножом за поясом и с ружьем за плечами. В корме и на носу его лодки лежали груды битых гусей и уток.
– Где охотился?
– На косе!
– Че, Ильюшка, отличился?
– На церкву набил, – гордо сказал парень собравшимся мужикам.
– Еще больше можно настрелять, – вяло молвил Тимошка. – Сейчас как раз перелет.
Женщины стали выбирать дичь из лодки. Под птицей оказались осетры и тучный калужонок.
– Ну, бабы, надо жарить гусей к празднику, – сказал дед Кондрат.
Добычу разделили между семьями.
Мать Илюшки затопила печь.
– Давайте я помогу, – вызвалась Дуняша.
Она живо взялась за дело: разожгла во дворе костер, щипала дичь на пне, палила ее, собирала пух и перья.
Во всех домах шли приготовления к торжеству. Илья всем дал работу. Теперь было что везти на праздничный обед.
Трубы задымили. Во дворах пылали костры. Девки и девчонки то и дело бегали на посылках из дома в дом.
Пришли еще две лодки с тамбовцами – мужики собрались у Пахома.
Илья, босой и уставший – он не спал ночь, – сидел на низкой скамеечке.
Дуня выбежала из избы, подсела к нему и заговорила полушепотом, с горячностью:
– Все знаю про тебя. Сегодня твоя гольдячка приехала. Ездила гостить к своим. Ты тут за ней ухлестываешь. Я еще тебе зенки за нее выцарапаю. – Девушка вскочила и убежала в избу.
Илья улыбнулся, довольный. Слаще, казалось, ничего не могла сказать ему Дуня.
– Здорово, Иван! – сказал Спирька, встретив Бердышова, который тоже отправлялся куда-то с новым ружьем, в новых сапогах и в новом картузе.
– Здорово!
– Ну, поговорим!
– С дочерью приехал? – спросил Бердышов.
– С ней! Как обещал – привез! Ждешь, что полюбит тебя? Быть может. А не полюбит, не получишь. Пулю в лоб тебе!
– А полюбит, тогда отдашь?
Спирька ухмыльнулся.
– Я для тебя на все согласен, – сказал он. А сам подумал: «Надо бы ее скорей просватать».
Иван поехал на остров на охоту и пробыл там до вечера.
Пока он охотился, Пахом и Спирька ударили по рукам. Решено было, что Дуня пойдет за Илью.
* * *
Дельдика, возвратившись из Бельго домой, где она гостила у отца с матерью, помогла Анге испечь хлеб и приготовить кушанья. Управившись, она умылась, переоделась в русское платье, натянула чулки и башмаки, глянула в зеркало и побежала на берег.
В сумерках молодежь собралась у бревен. Дельдика присела к девушкам, весело смеясь вместе со всеми.
«Вот какая красавица русская», – думала Дельдика про Дуню и осторожно взяла ее под руку.
Дуня, вздрогнув, обернулась. Она увидела смуглое лицо, яркие черные глаза, пышные вьющиеся волосы, заплетенные в косы. Дельдика ей понравилась.
Дочь Кальдуки, нищего, вечно битого, сама чуть не загубленная торгашами, выросшая в дыму и смраде, Дельдика пользовалась каждой минутой, которую проводила подле Дуни, стараясь заметить, что и как делает русская красавица.
Дельдика думала только про Айдамбо. Теперь все очень много говорили про него. Она пожила в Бельго и узнала, как Айдамбо знаменит. Поп и Айдамбо были предметом бесконечных разговоров во всех гольдских деревнях. Она мечтала о том дне, когда поедет вместе с Иваном и Ангой на открытие церкви и увидит его там.
А Илья дивился, глядя, как Дуня и Дельдика быстро сдружились.
К вечеру жаркое и пироги были готовы во всех домах. Мужики и бабы гурьбой ходили по селенью из дома в дом, смотрели и пробовали кушанья.
Ватага их ввалилась к Бердышову. Пьяный Иван спал под лавкой. Его растолкали.
– Ну, че ты тут?
– Паря, я ловко напекарил, – спохватился Иван.
– Чего уж ты напекарил! Валяешься, как чушка.
– Вот будем теперь откармливать попов и начальство! – поднимаясь на ноги, воскликнул Бердышов.
На улице играла гармонь, плясали девки и парни.
«Еще ладно, что Татьяна брюхатая, – думал Спиридон, – а то бы они с Дуней вдвоем натворили бы делов!»
– А ваша Дуня где? – спросила Силиниха про Дельдику.
– Гуляет со всеми.
– Илью на части рвут, – сказал Силин.
– Нет, Дельдика хитрая, – отвечал Бердышов. – С ним дружит, а себе на уме. У нее гольденочек завелся. Шибко вздыхает по нем.
– Обезумели девки! – проговорила Наталья. – Прибегут, в зеркальце посмотрят – и опять на улицу.
– Пойду и я гулеванить! – Иван выскочил из дому.
– Ну, Дуняша, женихов много?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208