На Горюне поселился маньчжур Синдан и взял тут большую силу.
Синдан не раз говорил Юкану, что знает все и, если старик не загладит своей вины, выдаст его маньчжурам, которые явятся сюда и расправятся с теми, кто виноват.
Юкану пал духом. Все же нынче зимой он собрался на Амур, побывал у Ивана и рассказал про все свои беды. Иван ободрил его, уверил, что бояться не надо, и дал Юкану немного товару, чтобы роздал сородичам на Горюне и предупредил их, что скоро туда приедет русский купец.
Юкану возвратился домой, стал было раздавать товар, но тут явился Синдан и запретил Юкану всякую торговлю.
– Твои товары буду продавать сам!
– Но ведь товар-то не мой! Как ты смеешь? – разъярился старик.
Синдан сказал, что уж едет чиновник, друг Дыгена, уж скоро будет, страшная казнь ждет каждого, кто не слушается и дружит с русскими.
– Но что я окажу, если Иван приедет?
– Так далеко от своей деревни он не ездит! Кто узнает? Скажи, если боишься, что своим роздал! А торговать будем вместе. Я у тебя не отбираю. Ведь ты не умеешь торговать, а я сделаю так, что тебе будут выгоды и Бердышову. Он доволен останется.
Синдан в самом деле был уверен, что ленивый русский купец на Горюн не заберется, что он только пугает.
Юкану подчинился, хотя душа его не мирилась с Синданом, и старик чувствовал, что поступает дурно. Но он в самом деле не умел торговать, а Синдан умел. Васька Диггар принимал участие во всем этом деле, но держал, как всегда, сторону сильного.
И вот Иван явился. И верно, сильно недоволен. «Да еще навез столько товара. Синдан взбесится. И перед Бердышовым надо держать ответ», – думал Юкану. Он еще надеялся, что, быть может, Иван про сделку с Синданом ничего не узнает, а долги Ивану ведь надо отдавать только осенью. К тому времени Синдан оплатит товар. Никто не ждал, что Иван летом явится.
Иван видел, что в Кондоне все смолкают и смущаются, когда речь заходит о Синдане. Бердышов исподлобья глянул на Юкану.
– Разве совесть у тебя не чиста?
Проезжая по Горюну, он видел у жителей свои товары, которые послал с Юкану. Но горюнцы, оказывается, покупали их у Синдана и втридорога. Синдан торговал ими исполу с Юкану.
Иван почувствовал, что Синдан сильно обнаглел. Это ему было даже на руку. Ясно, что Юкану вступил в стачку с лавочником.
Иван нахмурил брови и, сделав страшное лицо, приблизился к Юкану.
– Я все знаю! Ты хочешь в компании с Синданом жить? В общество к нему вступаешь?
Гольды переглянулись. Юкану побледнел.
– Мои товары с Синданом продаешь? Я с тебя шкуру спущу… Я малую цену велел брать, а ты что делаешь?
– Ваня, пойдем… Я все скажу… Не говори так страшно.
Юкану и гольды многое рассказали Ивану в этот вечер. Но, как он замечал, главное они утаивали. Он чувствовал, что Синдан сидит тут крепко.
– С Синданом мне надо повидаться! – задушевно говорил он, сидя в доме Юкану. – Я с ним тоже дружбу хочу завести. И узнаю все. Может, это ты, Юкану, во всем виноват… Ты его подговорил меня обманывать…
– Что ты! – Юкану задрожал от ужаса. – Он плохой! Как он тебя ругает!..
– Синдан – вор и обманщик! – завизжал вдруг Васька Диггар. – Мы его убьем!
Юкану стал жаловаться на Синдана. Наконец он решил все открыть, хотя ему это было запрещено под страхом смерти. Но иного выхода не было.
Бердышову казалось, что и Синдану старик так же откровенно признавался, как был в Уральском, взял товар; вот так же чувствовал себя виноватым перед Синданом и юлил, как сейчас юлит перед ним. «А прежде был твердый, крепкий. Как он с копьем пошел на маньчжур! Не я ли виноват? Долго на Амуре возился, играл в карты, баловался, а тут меня обошли. Или я трусил сразу идти на Горюн? Еще и теперь страшновато было ехать под головой Рябчика». Показалось Ивану, что, когда шли на шестах под этими утесами, все гребцы старались не смотреть на него, а если и взглядывали, то с ужасом. А Ивану смешно стало, он подумал: «Как будто я страшен только на этом месте. Нет уж, кто страшен, так везде. Я и в другом месте, если придется, ловко ухвачу».
– Синдан со своим приказчиком у тунгуса на озере парня избили, – решительно сказал маленький, тщедушный гольд.
Юкану хотел остановить его, но, заметив взгляд Бердышова, осекся.
– А парень помер, – продолжал гольд.
«Признались! – подумал Иван. – Я и на озеро съезжу, кстати будет!»
– Конечно, так было! – воскликнул Васька Диггар, сообразивший, что уже дальше нельзя молчать и надо как-то выкручиваться. – Что скрывать? Зачем скрывать? – обернулся он к сородичам. – Правда, так было?
– Конечно, было! – отвечали гольды.
– Синдан горячий, – как бы находя Синдану некоторое оправдание, проговорил Юкану. – Не может удержаться, когда злой. Словно зверь.
– Синдан говорит, что скоро сюда маньчжуры приедут, что русские продают им Амур и он будет тут маньчжурским исправником, – заявил Васька Диггар.
…В Кондоне заночевали.
Вертлявый Васька Диггар с утра приставал к Ивану.
– Ночью в тайгу ходил, – угодливо говорил он. – Лося стрелял. Для тебя.
Иней блестел на широких сшитых полотнищах бересты, прикрывающих товары.
«В эту пору на Додьге инея не бывает, тут холодней, – думает Вася Кузнецов. – А грязная какая речка! Течение тихое. Вода в пузырях, как проквашенная».
Вася вчера сидел и не понимал, о чем в темной, мрачной юрте при свете жирника толковал Иван со здешними по-гольдски. Бердышов послал его спать в лодку. Мальчик выспался под пологом и рад, что сегодня не надо ехать дальше, можно отдохнуть, посидеть на утренней прохладе.
– Попробуй. Как вкусно! – протягивает ему Диггар кусок мяса. – Это ноздря сохатого, большая такая! Це? Не хоцу? Ну, тебе тогда дадим вареный мясо.
Иван ел сырые ноздри зверя.
– Как сливочное масло, – говорил он. – Васька, ты только дивишься. А мы и губу сохатого съели.
Древний старик Иренгену сидел рядом и рассказывал:
– Тут место хорошее. Вот пузыри по реке – это от рыбы. Рыбы много! Когда мой дедушка сюда приехал, осень была. Холодный ветер дул с Эворона. У нас тут большое озеро близко, в тайге, называется Эвур, по-иному Эворон. Из него эта речка вытекает. Дедушка мой сидел как раз на этом месте. Услыхал: что-то шелестит. Он подумал: «Может быть, листья сухого дуба шелестят». Пошел на оморочке по реке и увидел в воде ямы, а в них полно чебаков. Чебаки шелестели, как сухие листья на дубах шелестят, когда холодный ветер дует с Эворона.
Горюнцы отрубили лосю ноги, сняли с них шкуру, а кости разрубили. Юкану разбивал их топориком и, причмокивая, сосал мозг. Иван съел сердце. Илья угрюмо наблюдал. «Жилы еще трепещутся, – думал он, – а они жрут, не жуя глотают».
– Сырое мясо кто ест, здоровей бывает, – как бы отозвался его мыслям Иван.
В котле забурлила белая накипь, там варилось мясо. Илье и Ваське дали хлеба и похлебки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Синдан не раз говорил Юкану, что знает все и, если старик не загладит своей вины, выдаст его маньчжурам, которые явятся сюда и расправятся с теми, кто виноват.
Юкану пал духом. Все же нынче зимой он собрался на Амур, побывал у Ивана и рассказал про все свои беды. Иван ободрил его, уверил, что бояться не надо, и дал Юкану немного товару, чтобы роздал сородичам на Горюне и предупредил их, что скоро туда приедет русский купец.
Юкану возвратился домой, стал было раздавать товар, но тут явился Синдан и запретил Юкану всякую торговлю.
– Твои товары буду продавать сам!
– Но ведь товар-то не мой! Как ты смеешь? – разъярился старик.
Синдан сказал, что уж едет чиновник, друг Дыгена, уж скоро будет, страшная казнь ждет каждого, кто не слушается и дружит с русскими.
– Но что я окажу, если Иван приедет?
– Так далеко от своей деревни он не ездит! Кто узнает? Скажи, если боишься, что своим роздал! А торговать будем вместе. Я у тебя не отбираю. Ведь ты не умеешь торговать, а я сделаю так, что тебе будут выгоды и Бердышову. Он доволен останется.
Синдан в самом деле был уверен, что ленивый русский купец на Горюн не заберется, что он только пугает.
Юкану подчинился, хотя душа его не мирилась с Синданом, и старик чувствовал, что поступает дурно. Но он в самом деле не умел торговать, а Синдан умел. Васька Диггар принимал участие во всем этом деле, но держал, как всегда, сторону сильного.
И вот Иван явился. И верно, сильно недоволен. «Да еще навез столько товара. Синдан взбесится. И перед Бердышовым надо держать ответ», – думал Юкану. Он еще надеялся, что, быть может, Иван про сделку с Синданом ничего не узнает, а долги Ивану ведь надо отдавать только осенью. К тому времени Синдан оплатит товар. Никто не ждал, что Иван летом явится.
Иван видел, что в Кондоне все смолкают и смущаются, когда речь заходит о Синдане. Бердышов исподлобья глянул на Юкану.
– Разве совесть у тебя не чиста?
Проезжая по Горюну, он видел у жителей свои товары, которые послал с Юкану. Но горюнцы, оказывается, покупали их у Синдана и втридорога. Синдан торговал ими исполу с Юкану.
Иван почувствовал, что Синдан сильно обнаглел. Это ему было даже на руку. Ясно, что Юкану вступил в стачку с лавочником.
Иван нахмурил брови и, сделав страшное лицо, приблизился к Юкану.
– Я все знаю! Ты хочешь в компании с Синданом жить? В общество к нему вступаешь?
Гольды переглянулись. Юкану побледнел.
– Мои товары с Синданом продаешь? Я с тебя шкуру спущу… Я малую цену велел брать, а ты что делаешь?
– Ваня, пойдем… Я все скажу… Не говори так страшно.
Юкану и гольды многое рассказали Ивану в этот вечер. Но, как он замечал, главное они утаивали. Он чувствовал, что Синдан сидит тут крепко.
– С Синданом мне надо повидаться! – задушевно говорил он, сидя в доме Юкану. – Я с ним тоже дружбу хочу завести. И узнаю все. Может, это ты, Юкану, во всем виноват… Ты его подговорил меня обманывать…
– Что ты! – Юкану задрожал от ужаса. – Он плохой! Как он тебя ругает!..
– Синдан – вор и обманщик! – завизжал вдруг Васька Диггар. – Мы его убьем!
Юкану стал жаловаться на Синдана. Наконец он решил все открыть, хотя ему это было запрещено под страхом смерти. Но иного выхода не было.
Бердышову казалось, что и Синдану старик так же откровенно признавался, как был в Уральском, взял товар; вот так же чувствовал себя виноватым перед Синданом и юлил, как сейчас юлит перед ним. «А прежде был твердый, крепкий. Как он с копьем пошел на маньчжур! Не я ли виноват? Долго на Амуре возился, играл в карты, баловался, а тут меня обошли. Или я трусил сразу идти на Горюн? Еще и теперь страшновато было ехать под головой Рябчика». Показалось Ивану, что, когда шли на шестах под этими утесами, все гребцы старались не смотреть на него, а если и взглядывали, то с ужасом. А Ивану смешно стало, он подумал: «Как будто я страшен только на этом месте. Нет уж, кто страшен, так везде. Я и в другом месте, если придется, ловко ухвачу».
– Синдан со своим приказчиком у тунгуса на озере парня избили, – решительно сказал маленький, тщедушный гольд.
Юкану хотел остановить его, но, заметив взгляд Бердышова, осекся.
– А парень помер, – продолжал гольд.
«Признались! – подумал Иван. – Я и на озеро съезжу, кстати будет!»
– Конечно, так было! – воскликнул Васька Диггар, сообразивший, что уже дальше нельзя молчать и надо как-то выкручиваться. – Что скрывать? Зачем скрывать? – обернулся он к сородичам. – Правда, так было?
– Конечно, было! – отвечали гольды.
– Синдан горячий, – как бы находя Синдану некоторое оправдание, проговорил Юкану. – Не может удержаться, когда злой. Словно зверь.
– Синдан говорит, что скоро сюда маньчжуры приедут, что русские продают им Амур и он будет тут маньчжурским исправником, – заявил Васька Диггар.
…В Кондоне заночевали.
Вертлявый Васька Диггар с утра приставал к Ивану.
– Ночью в тайгу ходил, – угодливо говорил он. – Лося стрелял. Для тебя.
Иней блестел на широких сшитых полотнищах бересты, прикрывающих товары.
«В эту пору на Додьге инея не бывает, тут холодней, – думает Вася Кузнецов. – А грязная какая речка! Течение тихое. Вода в пузырях, как проквашенная».
Вася вчера сидел и не понимал, о чем в темной, мрачной юрте при свете жирника толковал Иван со здешними по-гольдски. Бердышов послал его спать в лодку. Мальчик выспался под пологом и рад, что сегодня не надо ехать дальше, можно отдохнуть, посидеть на утренней прохладе.
– Попробуй. Как вкусно! – протягивает ему Диггар кусок мяса. – Это ноздря сохатого, большая такая! Це? Не хоцу? Ну, тебе тогда дадим вареный мясо.
Иван ел сырые ноздри зверя.
– Как сливочное масло, – говорил он. – Васька, ты только дивишься. А мы и губу сохатого съели.
Древний старик Иренгену сидел рядом и рассказывал:
– Тут место хорошее. Вот пузыри по реке – это от рыбы. Рыбы много! Когда мой дедушка сюда приехал, осень была. Холодный ветер дул с Эворона. У нас тут большое озеро близко, в тайге, называется Эвур, по-иному Эворон. Из него эта речка вытекает. Дедушка мой сидел как раз на этом месте. Услыхал: что-то шелестит. Он подумал: «Может быть, листья сухого дуба шелестят». Пошел на оморочке по реке и увидел в воде ямы, а в них полно чебаков. Чебаки шелестели, как сухие листья на дубах шелестят, когда холодный ветер дует с Эворона.
Горюнцы отрубили лосю ноги, сняли с них шкуру, а кости разрубили. Юкану разбивал их топориком и, причмокивая, сосал мозг. Иван съел сердце. Илья угрюмо наблюдал. «Жилы еще трепещутся, – думал он, – а они жрут, не жуя глотают».
– Сырое мясо кто ест, здоровей бывает, – как бы отозвался его мыслям Иван.
В котле забурлила белая накипь, там варилось мясо. Илье и Ваське дали хлеба и похлебки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208