Но госпожа Ван в это время была у сына и, очень расстроенная, отчитывала служанок:
— Почему сразу не доложили, что второй господин заболел?!
— Трудно понять, что происходит со вторым господином, — сказала Сижэнь. — Ведь еще утром приходил к вам справляться о здоровье, а потом началось. Вторая госпожа Баочай не хотела расстраивать вас, потому и не доложила.
Баоюй слышал, как мать ругает служанок, и пришел им на помощь:
— Матушка, успокойтесь, я совершенно здоров! Только на душе немного тоскливо!
— Надо было раньше сказать, — промолвила госпожа Ван, — пришел бы доктор, прописал лекарство, ты выпил бы раза два и поправился! Помнишь, как ты болел, когда пропала яшма? А что будет, если такое опять повторится?
— Раз вы, матушка, так беспокоитесь, пригласите врача, пусть пропишет лекарство.
И госпожа Ван распорядилась пригласить врача. Ей было сейчас не до Сичунь, она думала только о Баоюе. Дождалась, пока пришел врач, прописал лекарство, и лишь после этого вернулась к себе.
После того Баоюю день ото дня становилось все хуже. Он совсем перестал есть.
А тут еще пришло время снятия траура, все уехали и обязанность приглашать врачей возложили на Цзя Юня. Дома у Цзя Ляня никого не было, поэтому пришлось пригласить Ван Жэня, тем более что Цяоцзе, которая дни и ночи оплакивала мать, тоже заболела. Вновь наступили для обитателей дворца Жунго тяжелые дни.
Окончилась церемония снятия траура, все возвратились домой, и госпожа Ван первым делом пошла навестить Баоюя. Он лежал без сознания. Госпожа Ван заплакала и, не зная, что делать, поспешила к Цзя Чжэну.
— Врач говорит, что Баоюю уже не помогут никакие лекарства, — сказала она. — Надо готовиться к похоронам!
Цзя Чжэн тяжело вздохнул, пошел поглядеть на сына и, убедившись, что госпожа Ван ничуть не преувеличивает, приказал Цзя Ляню сделать соответствующие распоряжения.
И Цзя Лянь снова стал думать о том, где раздобыть денег.
В это время в комнату с криком вбежал мальчик-слуга:
— Второй господин! Беда!
— В чем дело? — тараща глаза на слугу, спросил перепуганный Цзя Лянь.
— У ворот стоит какой-то монах, — стал рассказывать мальчик, — в руках у него яшма, которую когда-то потерял второй господин Баоюй, он требует за нее десять тысяч лянов серебра!
Цзя Лянь плюнул в лицо слуге.
— Я думал, важное дело, а ты лезешь со всякими пустяками! Неужто не помнишь, как нам однажды пытались подсунуть какую-то яшму?! А сейчас никакая не нужна. Ведь Баоюй умирает!
— И я так сказал монаху, — возразил мальчик. — Но он уверяет, что если ему заплатят, второй господин Баоюй тотчас выздоровеет!
Во дворе послышался шум, прибежали слуги.
— Монах ворвался в дом! Мы не могли его задержать!
— Да что же это творится? — вскричал Цзя Лянь. — И вы не вышвырнули его вон?
Вышел Цзя Чжэн.
В это время из внутренних покоев донеслись вопли:
— Второй господин умирает!
И тут убитый горем Цзя Чжэн услышал голос монаха:
— Если хотите, чтобы он жил, платите деньги!
«Когда-то Баоюя вылечил точно такой же монах, — вспомнил Цзя Чжэн, — может быть, и этот его спасет? Надо заплатить! А вдруг это не та яшма?»
И Цзя Чжэн решил прежде убедиться, что монах и в самом деле может сотворить чудо. Он велел пропустить монаха, и тот, даже без приветственных церемоний, со всех ног бросился во внутренние покои.
— Ты куда? — пытался удержать монаха Цзя Лянь, схватив его за руку. — Ведь там женщины!
— Но я могу не успеть, — отвечал монах на ходу. Цзя Лянь едва поспевал за ним, крича:
— Все прячьтесь! Монах идет! Потом будете плакать!
Но госпожа Ван и остальные женщины так рыдали, что ничего не слышали. И лишь когда Цзя Лянь, продолжая кричать, вбежал в комнату, они обернулись, увидели рослого монаха, заволновались, но спрятаться не успели.
Монах между тем устремился прямо к Баоюю. Баочай поспешила скрыться, а Сижэнь, глядя на госпожу Ван, продолжала стоять.
— Благодетель мой, я принес твою яшму! — объявил монах, перекинув яшму с ладони на ладонь. — Скорее несите деньги, и я спасу его!
От испуга все словно приросли к месту. Никому и в голову не приходило, что монах может их обмануть.
— Спасите его, тогда получите деньги, — промолвила госпожа Ван.
— Нет, давайте деньги сейчас! — настаивал монах.
— Не беспокойтесь, мы вам заплатим, только обменяем серебро, — заверила госпожа Ван.
Монах раскатисто захохотал, повертел в руке яшму и, наклонившись к уху Баоюя, тихо произнес:
— Баоюй! Баоюй! Твоя яшма вернулась!
Баоюй приоткрыл глаза.
— Он приходит в себя! — радостно закричала Сижэнь.
— Где моя яшма? — спросил Баоюй.
Монах положил яшму на ладонь Баоюю. Тот крепко сжал ее, поднес к глазам, полюбовался и сказал:
— Как долго я тебя не видел!
Все вне себя от счастья стали поминать Будду, особенно Баочай, совершенно забывшая о монахе. Цзя Лянь, убедившись, что Баоюй и в самом деле пришел в себя, заспешил по делам, но монах схватил его за руку и вышел вместе с ним. Цзя Ляню ничего не оставалось, как отвести монаха к Цзя Чжэну и рассказать все как есть.
Цзя Чжэн бросился к монаху, стал низко ему кланяться, благодарить. Монах в свою очередь совершил приветственную церемонию и сел на стул.
Цзя Лянь с беспокойством подумал: «Он, конечно, не уйдет, пока не получит денег…»
Приглядевшись к монаху, Цзя Чжэн понял, что никогда его не видел, и стал задавать вопрос за вопросом:
— Как очутилась у вас эта яшма? Как ваше драгоценное имя? Почему сын мой ожил, как только вы к нему приблизились?
— Не знаю, — с легкой улыбкой отвечал монах. — Дайте мне десять тысяч лянов серебра, и покончим с этим делом!
— Деньги сейчас принесут, — коротко ответил Цзя Чжэн, возмущенный бесцеремонностью монаха.
— Скорее! — требовал монах. — Мне пора уходить!
— Прошу вас, почтеннейший, погодите немного, — попросил Цзя Чжэн, — позвольте мне сперва взглянуть на сына!
— Хорошо, идите! Только не задерживайтесь! — согласился монах.
Цзя Чжэн прошел во внутренние покои и молча приблизился к кану. При появлении отца Баоюй хотел встать, но мешала слабость.
— Лежи! — бросившись к сыну, приказала госпожа Ван.
— Яшма ко мне вернулась, — с улыбкой произнес Баоюй, протягивая яшму отцу.
Цзя Чжэн с первого взгляда понял, что это пропавшая яшма, не стал ее разглядывать, только сказал госпоже Ван:
— Баоюй спасен. Но как мы будем расплачиваться?
— Я отдам все, что у меня есть, лишь бы отблагодарить монаха! — заявила госпожа Ван.
— Боюсь, деньги ему не нужны! — заметил Баоюй.
— Этот монах какой-то странный, — согласился Цзя Чжэн. — Он нарочно сказал про деньги.
— А вы попросили бы его остаться, — посоветовала госпожа Ван. — Возможно, удалось бы узнать, что ему на самом деле нужно.
После ухода Цзя Чжэна Баоюй попросил есть, выпил чашку рисового отвара, а затем потребовал каши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167