— Всех остальных пусть освободят! Дорогой Чжэн, вам придется ожидать дальнейших повелений государя, а мы поедем во дворец. Чиновники и стражники останутся здесь до нашего возвращения!
Они сели в паланкины и уехали. Цзя Чжэн полз на коленях, провожая их до вторых ворот.
— Можете не беспокоиться, — сказал ему на прощание Бэйцзинский ван, протягивая руку, и на лице его отразилось сочувствие. Видно было, что все происходящее вану неприятно.
Слова вана несколько приободрили Цзя Чжэна. В это время к нему обратился Цзя Лянь:
— Почтенный господин, навестите старую госпожу!
Цзя Чжэн торопливо поднялся с колен и поспешил во внутренние покои. У женщин-привратниц был растерянный вид, но Цзя Чжэн не имел желания ни о чем их расспрашивать. Он вбежал в дом матушки Цзя и застал всех в слезах. Госпожа Ван и Баоюй молча стояли возле матушки Цзя и плакали. Госпожа Син содрогалась от рыданий.
— Господин пришел! — закричали женщины, увидев Цзя Чжэна, и обратились к матушке Цзя: — Почтенная госпожа, успокойтесь, с господином Цзя Чжэном ничего не случилось, он здесь!
Матушка Цзя с трудом открыла глаза.
— Сын мой, — проговорила она. — Я уже не чаяла тебя увидеть! — И она зарыдала. Вслед за нею заплакали в голос все остальные.
Опасаясь, как бы матушка Цзя от расстройства не захворала, Цзя Чжэн постарался взять себя в руки и произнес:
— Не убивайтесь так, матушка! Дело, конечно, серьезное, но государь не оставил нас своей святой милостью, и оба вана оказались добрыми. Правда, старший брат пока взят под стражу, но когда все выяснится, надеюсь, государь и к нему проявит милосердие. А пока всем велено сидеть дома и никуда не отлучаться!
Никто не решался уйти от матушки Цзя, лишь госпожа Син поспешила к себе, но на дверях ее дома были замки и печати; девочки и старухи-служанки сидели под стражей.
Госпожа Син, громко рыдая, пошла к Фэнцзе. Вторые ворота тоже оказались опечатанными, открыта была лишь одна из комнат, и оттуда доносились всхлипы.
Лицо Фэнцзе приняло серый оттенок, глаза были закрыты. Рядом стояла Пинъэр и плакала. Госпожа Син решила, что Фэнцзе умерла, и снова разразилась воплями.
— Не плачьте, госпожа! — бросилась к ней Пинъэр. — Она жива. А была совсем как мертвая. Потом отлежалась, пришла в себя, поплакала, и сейчас ей лучше. Не падайте духом! Вы не знаете, как чувствует себя старая госпожа?
Госпожа Син ничего не ответила и вернулась к матушке Цзя.
Там она увидела только родню Цзя Чжэна и почувствовала себя бесконечно одинокой. Муж и сын арестованы, невестка тяжело больна, дочь терпит страдания, а самой ей некуда деваться.
Все как могли утешали госпожу Син. Ли Вань приказала служанкам убрать комнату в своем доме и пригласила госпожу Син пожить пока у нее. Госпожа Ван послала к ней нескольких служанок.
Цзя Чжэн, нервно теребя усы, с затаенным страхом ждал решения императора. Вдруг за воротами зашумели стражники, послышались крики:
— Ты откуда? Сейчас мы тебя внесем в список, свяжем и передадим господам из приказа Парчовых одежд.
Цзя Чжэн выглянул наружу и увидел Цзяо Да.
— Ты зачем здесь? — строго спросил он.
Цзяо Да, топая ногами и взывая к небу, запричитал:
— Я постоянно увещевал своих непутевых господ, а они считали меня врагом! Сами знаете, сколько мне пришлось вытерпеть лишений, когда я служил вашему деду! И вот сейчас я попал в оборот: старший господин Цзя Шэ и братец Цзя Жун арестованы, их увез какой-то ван; служители ямыня опозорили наших женщин, загнали их в пустой зал и заперли. Совести у этих сволочей не больше, чем у свиней и собак! Все имущество описали, а вещи увезли, не оставив даже обломков деревянной посуды и осколков от фарфоровых чашек! А теперь, видите ли, меня грозятся связать! Мне без малого девяносто, когда-то я сам вязал людей по приказу вашего деда! А теперь меня хотят связать! Да кто они такие? Я сказал, что я из западного дворца, и убежал. Те люди слушать ничего не хотели, потащили меня сюда, а здесь, оказывается, то же самое! Мне не дорога жизнь, буду биться насмерть!
И он начал головой наносить удары.
Помня наказ ванов, служители ямыня не осмелились проявить жестокость и стали урезонивать старика:
— Успокойся, почтенный! Все делается по указу государя, так что не шуми!
Цзя Чжэн не обратил особого внимания на Цзяо Да, но слова старого слуги как острый нож ранили его сердце.
— Конец, всему конец! — горестно вскричал он. — Не ожидал я, что все пойдет прахом!
В то время, когда Цзя Чжэн с волнением дожидался известий из дворца, прибежал запыхавшийся Сюэ Кэ.
— Ух, насилу пробрался! Где дядя?
— Хорошо, что ты пришел! — обрадовался Цзя Чжэн. — Как тебя пропустили?
— Я пообещал стражникам денег, — объяснил Сюэ Кэ, — и теперь могу идти куда хочу!
Цзя Чжэн рассказал, какое несчастье случилось в доме, и попросил разузнать новости.
— Все родственники и друзья в трудный момент поспешили скрыться, — произнес он, — один ты не покинул нас.
— Я и предположить не мог, что здесь у вас творится, — сказал Сюэ Кэ. — Знал лишь про дворец Нинго.
— Но кто же совершил преступление и какое? — спросил Цзя Чжэн.
— Сегодня я был в ямыне по делу моего брата Сюэ Паня, — рассказал Сюэ Кэ, — и там от двух цензоров слышал, будто старший брат Цзя Чжэнь вовлекал знатных молодых людей в азартные игры. Это бы еще ничего. Говорят еще, что он хотел отбить чужую жену, чтобы сделать своей наложницей, и довел ее до самоубийства. Подозревая, что слухи недостоверны, цензор решил собрать доказательства, арестовал нашего Баоэра и разыскал какого-то Чжана. Боюсь, как бы в деле старшего брата Цзя Чжэня не оказались замешаны чиновники из цензорского приказа, так как они в свое время не дали хода делу, несмотря на то что этот Чжан подавал жалобу на Цзя Чжэня.
Не дослушав, Цзя Чжэн тяжело вздохнул:
— Это уж совсем плохо!..
Сюэ Кэ попытался его утешить, а потом отправился разузнавать новости. Прошло довольно много времени, прежде чем он вернулся и рассказал:
— В ведомстве наказаний пока не известно окончательное решение государя. Я только сейчас оттуда. Известно лишь, что утром на аудиенции у государя цензор Ли обвинил правителя округа Пинъань в том, что в угоду кое-кому из столичных чиновников он жестоко обращался с народом и совершал злоупотребления.
— Нас это не касается! — перебил его Цзя Чжэн. — Ты скажи лучше, что о нас говорят?
— Говорят, что нас это касается, — возразил Сюэ Кэ. — Дело в том, что столичный чиновник, связанный с правителем округа Пинъань, не кто иной, как наш старший господин Цзя Шэ. Его обвиняют в том, что он подкупил суд. Это обвинение подлило масла в огонь. Сослуживцы и друзья старшего господина с перепугу попрятались и не подают никаких вестей. А ваши родственники и друзья пытаются окольными путями пронюхать, что вас ожидает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Они сели в паланкины и уехали. Цзя Чжэн полз на коленях, провожая их до вторых ворот.
— Можете не беспокоиться, — сказал ему на прощание Бэйцзинский ван, протягивая руку, и на лице его отразилось сочувствие. Видно было, что все происходящее вану неприятно.
Слова вана несколько приободрили Цзя Чжэна. В это время к нему обратился Цзя Лянь:
— Почтенный господин, навестите старую госпожу!
Цзя Чжэн торопливо поднялся с колен и поспешил во внутренние покои. У женщин-привратниц был растерянный вид, но Цзя Чжэн не имел желания ни о чем их расспрашивать. Он вбежал в дом матушки Цзя и застал всех в слезах. Госпожа Ван и Баоюй молча стояли возле матушки Цзя и плакали. Госпожа Син содрогалась от рыданий.
— Господин пришел! — закричали женщины, увидев Цзя Чжэна, и обратились к матушке Цзя: — Почтенная госпожа, успокойтесь, с господином Цзя Чжэном ничего не случилось, он здесь!
Матушка Цзя с трудом открыла глаза.
— Сын мой, — проговорила она. — Я уже не чаяла тебя увидеть! — И она зарыдала. Вслед за нею заплакали в голос все остальные.
Опасаясь, как бы матушка Цзя от расстройства не захворала, Цзя Чжэн постарался взять себя в руки и произнес:
— Не убивайтесь так, матушка! Дело, конечно, серьезное, но государь не оставил нас своей святой милостью, и оба вана оказались добрыми. Правда, старший брат пока взят под стражу, но когда все выяснится, надеюсь, государь и к нему проявит милосердие. А пока всем велено сидеть дома и никуда не отлучаться!
Никто не решался уйти от матушки Цзя, лишь госпожа Син поспешила к себе, но на дверях ее дома были замки и печати; девочки и старухи-служанки сидели под стражей.
Госпожа Син, громко рыдая, пошла к Фэнцзе. Вторые ворота тоже оказались опечатанными, открыта была лишь одна из комнат, и оттуда доносились всхлипы.
Лицо Фэнцзе приняло серый оттенок, глаза были закрыты. Рядом стояла Пинъэр и плакала. Госпожа Син решила, что Фэнцзе умерла, и снова разразилась воплями.
— Не плачьте, госпожа! — бросилась к ней Пинъэр. — Она жива. А была совсем как мертвая. Потом отлежалась, пришла в себя, поплакала, и сейчас ей лучше. Не падайте духом! Вы не знаете, как чувствует себя старая госпожа?
Госпожа Син ничего не ответила и вернулась к матушке Цзя.
Там она увидела только родню Цзя Чжэна и почувствовала себя бесконечно одинокой. Муж и сын арестованы, невестка тяжело больна, дочь терпит страдания, а самой ей некуда деваться.
Все как могли утешали госпожу Син. Ли Вань приказала служанкам убрать комнату в своем доме и пригласила госпожу Син пожить пока у нее. Госпожа Ван послала к ней нескольких служанок.
Цзя Чжэн, нервно теребя усы, с затаенным страхом ждал решения императора. Вдруг за воротами зашумели стражники, послышались крики:
— Ты откуда? Сейчас мы тебя внесем в список, свяжем и передадим господам из приказа Парчовых одежд.
Цзя Чжэн выглянул наружу и увидел Цзяо Да.
— Ты зачем здесь? — строго спросил он.
Цзяо Да, топая ногами и взывая к небу, запричитал:
— Я постоянно увещевал своих непутевых господ, а они считали меня врагом! Сами знаете, сколько мне пришлось вытерпеть лишений, когда я служил вашему деду! И вот сейчас я попал в оборот: старший господин Цзя Шэ и братец Цзя Жун арестованы, их увез какой-то ван; служители ямыня опозорили наших женщин, загнали их в пустой зал и заперли. Совести у этих сволочей не больше, чем у свиней и собак! Все имущество описали, а вещи увезли, не оставив даже обломков деревянной посуды и осколков от фарфоровых чашек! А теперь, видите ли, меня грозятся связать! Мне без малого девяносто, когда-то я сам вязал людей по приказу вашего деда! А теперь меня хотят связать! Да кто они такие? Я сказал, что я из западного дворца, и убежал. Те люди слушать ничего не хотели, потащили меня сюда, а здесь, оказывается, то же самое! Мне не дорога жизнь, буду биться насмерть!
И он начал головой наносить удары.
Помня наказ ванов, служители ямыня не осмелились проявить жестокость и стали урезонивать старика:
— Успокойся, почтенный! Все делается по указу государя, так что не шуми!
Цзя Чжэн не обратил особого внимания на Цзяо Да, но слова старого слуги как острый нож ранили его сердце.
— Конец, всему конец! — горестно вскричал он. — Не ожидал я, что все пойдет прахом!
В то время, когда Цзя Чжэн с волнением дожидался известий из дворца, прибежал запыхавшийся Сюэ Кэ.
— Ух, насилу пробрался! Где дядя?
— Хорошо, что ты пришел! — обрадовался Цзя Чжэн. — Как тебя пропустили?
— Я пообещал стражникам денег, — объяснил Сюэ Кэ, — и теперь могу идти куда хочу!
Цзя Чжэн рассказал, какое несчастье случилось в доме, и попросил разузнать новости.
— Все родственники и друзья в трудный момент поспешили скрыться, — произнес он, — один ты не покинул нас.
— Я и предположить не мог, что здесь у вас творится, — сказал Сюэ Кэ. — Знал лишь про дворец Нинго.
— Но кто же совершил преступление и какое? — спросил Цзя Чжэн.
— Сегодня я был в ямыне по делу моего брата Сюэ Паня, — рассказал Сюэ Кэ, — и там от двух цензоров слышал, будто старший брат Цзя Чжэнь вовлекал знатных молодых людей в азартные игры. Это бы еще ничего. Говорят еще, что он хотел отбить чужую жену, чтобы сделать своей наложницей, и довел ее до самоубийства. Подозревая, что слухи недостоверны, цензор решил собрать доказательства, арестовал нашего Баоэра и разыскал какого-то Чжана. Боюсь, как бы в деле старшего брата Цзя Чжэня не оказались замешаны чиновники из цензорского приказа, так как они в свое время не дали хода делу, несмотря на то что этот Чжан подавал жалобу на Цзя Чжэня.
Не дослушав, Цзя Чжэн тяжело вздохнул:
— Это уж совсем плохо!..
Сюэ Кэ попытался его утешить, а потом отправился разузнавать новости. Прошло довольно много времени, прежде чем он вернулся и рассказал:
— В ведомстве наказаний пока не известно окончательное решение государя. Я только сейчас оттуда. Известно лишь, что утром на аудиенции у государя цензор Ли обвинил правителя округа Пинъань в том, что в угоду кое-кому из столичных чиновников он жестоко обращался с народом и совершал злоупотребления.
— Нас это не касается! — перебил его Цзя Чжэн. — Ты скажи лучше, что о нас говорят?
— Говорят, что нас это касается, — возразил Сюэ Кэ. — Дело в том, что столичный чиновник, связанный с правителем округа Пинъань, не кто иной, как наш старший господин Цзя Шэ. Его обвиняют в том, что он подкупил суд. Это обвинение подлило масла в огонь. Сослуживцы и друзья старшего господина с перепугу попрятались и не подают никаких вестей. А ваши родственники и друзья пытаются окольными путями пронюхать, что вас ожидает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167