Я не удержался от искушения войти в
первый же бар. Бархатные гардины, свет, не режущий глаз, кожаные кресла,
миловидная официантка. Она равнодушно поставила передо мной пиво, но,
получив щедрые чаевые, стала куда как любезнее. Но отдохнуть, потягивая
пиво и заигрывая с официанткой, мне не удалось. Очень уж много "грязных
свиней" шастало по этому городу, причем всегда по двое. Когда парочка этих
несимпатичных зверушек ввалилась в бар, сердце мое ушло в пятки. "Чего ты
боишься? - укорял я себя. - У тебя же отменная ксива!" Полицейские обошли
зал, проверив у посетителей документы, и наконец остановились возле моего
столика.
- Добрый вечер, начальники, - ухмыльнулся я.
- Нечего зубы скалить! Показывай!
Я протянул "корочки". У того, кто в них заглянул, аж ноздри раздулись
от радости.
- Ты только погляди на этого орла! - толкнул он локтем напарника. -
Это же сам Жак-Шутник! Каким ветром тебя занесло в наш район, дружище! Ну,
теперь все.
- Да вы что, ребята! - сказал я с дрожью в голосе. - Я сейчас же
вернусь.
- Поздно! - хором заявили патрульные, защелкивая браслеты на моих
запястьях.
- Слишком поздно, - добавил тот, у кого раздувались ноздри. - Все,
Жак. Ты теперь в армии. Береговая полиция тебе не поможет.
"Перестарался, - с горечью подумал я, выходя из бара в сопровождении
полицейских. - Похоже, с этой минуты начинается моя головокружительная
военная карьера..."
Мне отвели тесную камеру с жесткой койкой, но я не стал скандалить.
После напряженного дня нужен был только сон. Должно быть, я захрапел, не
успев коснуться головой грязной подушки. - Спал я как убитый, а разбудил
меня серый луч света, проникший сквозь крошечное зарешеченное окно. Сразу
навалилась тоска.
- Есть хочу! - завопил молодой человек в соседней камере и принялся
трясти решетчатую дверь.
- Дайте пожрать. Мы ведь не преступники! - подхватил другой.
- Ладно, ладно, заткнитесь, - сказал грубый голос. - Жратву уже несут,
хотя, будь моя воля, я бы вам показал, как уклоняться от призыва!
Ждать пришлось недолго, хотя вряд ли стоило это делать. Остывший суп с
лапшой и сладкой красной фасолью - не самое подходящее блюдо для завтрака,
на мой взгляд. "Любопытно, - подумал я, - что нам предложат на ужин?"
Времени для раздумий на подобные темы была бездна. После кормежки никто в
нашем зверинце больше не появлялся. Глядя в потрескавшийся потолок, я
помаленьку пришел к выводу, что моя злая фортуна на самом деле не так уж и
зла. Ведь я - живой и здоровый - попал-таки на Невенкебла! Впереди -
многообещающая карьера. Осмотрюсь хорошенько, узнаю, кто тут чем дышит, -
глядишь, и найду дорожку к генералу Зеннору, или как его там. Ведь он - в
армии, и я скоро там окажусь, выходит, это удача, что меня загребли. К тому
же, у меня есть отмычка. Когда придет время, возьму и исчезну. Да и не так
уж плохо в армии, в конце концов. Ведь я был солдатом на Спиовенте, не
впервой... До чего же здорово мы умеем пудрить себе мозги! В середине дня,
когда мои товарищи по несчастью снова проголодались и подняли галдеж,
залязгали, отворяясь, двери. Вопли утихли; нас, дюжину унылых парней
примерно одного возраста, сковали сначала попарно, рука к руке, а потом
длинной цепью - всех вместе. Впереди нас ждала неизвестность. Оступаясь,
натыкаясь друг на друга и переругиваясь, мы вышли на тюремный двор и
забрались в кузов грузовика. Машина сразу выкатила на людную городскую
улицу. Я заметил, что одежда прохожих не такая, как на материке, автомобили
- необычной формы, но с первого взгляда стало ясно, что технический
прогресс шагнул здесь довольно далеко. Худощавый, темноволосый парень,
прикованный к моему запястью, тяжко вздохнул и спросил:
- Давно ты в бегах?
- Всю жизнь.
- Ха, смешно. А я - полгода. Шесть коротеньких месяцочков. Ну, теперь
- конец.
- Так-таки и конец? Мы же не помирать, а служить идем.
- Какая разница? У меня брата в прошлом году забрали, так он ухитрился
переправить нам письмо. Потому-то я и спрятался... Он такое пишет...
Зрачки моего собеседника расширились, он содрогнулся. Тут машина
остановилась, и нам велели вылезать. Картина, открывшаяся моим глазам,
пришлась бы по вкусу самому утонченному садисту. Площадь перед высоким
зданием забита самыми разнообразными транспортными средствами. Из них
сотнями, а может, тысячами, выбирались юные рекруты с одинаковой
обреченностью на лицах. В наручниках только наша маленькая группа - всех
остальных привели сюда желтые мобилизационные предписания. Впрочем,
армейскому начальству определенно было наплевать, каким путем добыта
очередная порция пушечного мяса. Как только мы вошли в здание, нас
освободили от оков и затолкали в толпу. Мы встали в конец длинной очереди,
к одному из столиков, за каждым из которых сидела седоволосая толстушка,
годившаяся нам в бабки. Толстушки все, как одна, носили очки, поверх
которых глядели на нас, стуча на пишущих машинках. Наконец подошла моя
очередь, и меня озарили улыбкой.
- Документы, молодой человек.
Я протянул "ксиву". Женщина сверила дату и имя с множеством анкет. Я
заметил провод, идущий от машинки к центральному компьютеру. К счастью,
компьютер не нашел противоречий.
- Возьмите, - улыбнулась старушка, протягивая мне пухлую папку с
бланками. - Поднимитесь на четырнадцатый этаж. Успешной вам службы.
Кабина лифта была огромна, но и нас набилось в нее человек сорок. В
жуткой тесноте мы поднялись на четырнадцатый этаж. Как только раздвинулись
створки кабины, мы увидели здоровяка в военной форме с невероятным
количеством шевронов, бляшек и медалек.
- Выходи! - оглушительно заревел он. - Выходи! Чего рты раззявили,
остолопы? Направо - стойка, каждый хватает прозрачный пакет и коробку.
Потом - в дальний конец комнаты, там - РАЗДЕТЬСЯ! Снять всю одежду. ВСЮ
ОДЕЖДУ, ЯСНО? Личные вещи - в полиэтиленовый мешок! Одежду - в коробку, на
коробке написать домашний адрес. Уволитесь в запас - получите обратно свои
шмотки, если доживете. ШЕВЕЛИТЕСЬ!
Мы зашевелились. Правда, вяло, без энтузиазма. Должно быть, на острове
было запрещено раздеваться донага в общественных местах - парни
прикрывались ладошками, жались к стенкам. Я оказался один в центре комнаты,
и на меня с кривой ухмылкой пялился монстр в шевронах. К стойке, где
принимали одежду, я подошел первым. Скучающий солдат взял у меня коробку,
быстро проштамповал ее, грохнул об стойку и показал на толстые авторучки,
свисавшие с потолка на эластичных шнурах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
первый же бар. Бархатные гардины, свет, не режущий глаз, кожаные кресла,
миловидная официантка. Она равнодушно поставила передо мной пиво, но,
получив щедрые чаевые, стала куда как любезнее. Но отдохнуть, потягивая
пиво и заигрывая с официанткой, мне не удалось. Очень уж много "грязных
свиней" шастало по этому городу, причем всегда по двое. Когда парочка этих
несимпатичных зверушек ввалилась в бар, сердце мое ушло в пятки. "Чего ты
боишься? - укорял я себя. - У тебя же отменная ксива!" Полицейские обошли
зал, проверив у посетителей документы, и наконец остановились возле моего
столика.
- Добрый вечер, начальники, - ухмыльнулся я.
- Нечего зубы скалить! Показывай!
Я протянул "корочки". У того, кто в них заглянул, аж ноздри раздулись
от радости.
- Ты только погляди на этого орла! - толкнул он локтем напарника. -
Это же сам Жак-Шутник! Каким ветром тебя занесло в наш район, дружище! Ну,
теперь все.
- Да вы что, ребята! - сказал я с дрожью в голосе. - Я сейчас же
вернусь.
- Поздно! - хором заявили патрульные, защелкивая браслеты на моих
запястьях.
- Слишком поздно, - добавил тот, у кого раздувались ноздри. - Все,
Жак. Ты теперь в армии. Береговая полиция тебе не поможет.
"Перестарался, - с горечью подумал я, выходя из бара в сопровождении
полицейских. - Похоже, с этой минуты начинается моя головокружительная
военная карьера..."
Мне отвели тесную камеру с жесткой койкой, но я не стал скандалить.
После напряженного дня нужен был только сон. Должно быть, я захрапел, не
успев коснуться головой грязной подушки. - Спал я как убитый, а разбудил
меня серый луч света, проникший сквозь крошечное зарешеченное окно. Сразу
навалилась тоска.
- Есть хочу! - завопил молодой человек в соседней камере и принялся
трясти решетчатую дверь.
- Дайте пожрать. Мы ведь не преступники! - подхватил другой.
- Ладно, ладно, заткнитесь, - сказал грубый голос. - Жратву уже несут,
хотя, будь моя воля, я бы вам показал, как уклоняться от призыва!
Ждать пришлось недолго, хотя вряд ли стоило это делать. Остывший суп с
лапшой и сладкой красной фасолью - не самое подходящее блюдо для завтрака,
на мой взгляд. "Любопытно, - подумал я, - что нам предложат на ужин?"
Времени для раздумий на подобные темы была бездна. После кормежки никто в
нашем зверинце больше не появлялся. Глядя в потрескавшийся потолок, я
помаленьку пришел к выводу, что моя злая фортуна на самом деле не так уж и
зла. Ведь я - живой и здоровый - попал-таки на Невенкебла! Впереди -
многообещающая карьера. Осмотрюсь хорошенько, узнаю, кто тут чем дышит, -
глядишь, и найду дорожку к генералу Зеннору, или как его там. Ведь он - в
армии, и я скоро там окажусь, выходит, это удача, что меня загребли. К тому
же, у меня есть отмычка. Когда придет время, возьму и исчезну. Да и не так
уж плохо в армии, в конце концов. Ведь я был солдатом на Спиовенте, не
впервой... До чего же здорово мы умеем пудрить себе мозги! В середине дня,
когда мои товарищи по несчастью снова проголодались и подняли галдеж,
залязгали, отворяясь, двери. Вопли утихли; нас, дюжину унылых парней
примерно одного возраста, сковали сначала попарно, рука к руке, а потом
длинной цепью - всех вместе. Впереди нас ждала неизвестность. Оступаясь,
натыкаясь друг на друга и переругиваясь, мы вышли на тюремный двор и
забрались в кузов грузовика. Машина сразу выкатила на людную городскую
улицу. Я заметил, что одежда прохожих не такая, как на материке, автомобили
- необычной формы, но с первого взгляда стало ясно, что технический
прогресс шагнул здесь довольно далеко. Худощавый, темноволосый парень,
прикованный к моему запястью, тяжко вздохнул и спросил:
- Давно ты в бегах?
- Всю жизнь.
- Ха, смешно. А я - полгода. Шесть коротеньких месяцочков. Ну, теперь
- конец.
- Так-таки и конец? Мы же не помирать, а служить идем.
- Какая разница? У меня брата в прошлом году забрали, так он ухитрился
переправить нам письмо. Потому-то я и спрятался... Он такое пишет...
Зрачки моего собеседника расширились, он содрогнулся. Тут машина
остановилась, и нам велели вылезать. Картина, открывшаяся моим глазам,
пришлась бы по вкусу самому утонченному садисту. Площадь перед высоким
зданием забита самыми разнообразными транспортными средствами. Из них
сотнями, а может, тысячами, выбирались юные рекруты с одинаковой
обреченностью на лицах. В наручниках только наша маленькая группа - всех
остальных привели сюда желтые мобилизационные предписания. Впрочем,
армейскому начальству определенно было наплевать, каким путем добыта
очередная порция пушечного мяса. Как только мы вошли в здание, нас
освободили от оков и затолкали в толпу. Мы встали в конец длинной очереди,
к одному из столиков, за каждым из которых сидела седоволосая толстушка,
годившаяся нам в бабки. Толстушки все, как одна, носили очки, поверх
которых глядели на нас, стуча на пишущих машинках. Наконец подошла моя
очередь, и меня озарили улыбкой.
- Документы, молодой человек.
Я протянул "ксиву". Женщина сверила дату и имя с множеством анкет. Я
заметил провод, идущий от машинки к центральному компьютеру. К счастью,
компьютер не нашел противоречий.
- Возьмите, - улыбнулась старушка, протягивая мне пухлую папку с
бланками. - Поднимитесь на четырнадцатый этаж. Успешной вам службы.
Кабина лифта была огромна, но и нас набилось в нее человек сорок. В
жуткой тесноте мы поднялись на четырнадцатый этаж. Как только раздвинулись
створки кабины, мы увидели здоровяка в военной форме с невероятным
количеством шевронов, бляшек и медалек.
- Выходи! - оглушительно заревел он. - Выходи! Чего рты раззявили,
остолопы? Направо - стойка, каждый хватает прозрачный пакет и коробку.
Потом - в дальний конец комнаты, там - РАЗДЕТЬСЯ! Снять всю одежду. ВСЮ
ОДЕЖДУ, ЯСНО? Личные вещи - в полиэтиленовый мешок! Одежду - в коробку, на
коробке написать домашний адрес. Уволитесь в запас - получите обратно свои
шмотки, если доживете. ШЕВЕЛИТЕСЬ!
Мы зашевелились. Правда, вяло, без энтузиазма. Должно быть, на острове
было запрещено раздеваться донага в общественных местах - парни
прикрывались ладошками, жались к стенкам. Я оказался один в центре комнаты,
и на меня с кривой ухмылкой пялился монстр в шевронах. К стойке, где
принимали одежду, я подошел первым. Скучающий солдат взял у меня коробку,
быстро проштамповал ее, грохнул об стойку и показал на толстые авторучки,
свисавшие с потолка на эластичных шнурах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56