На каждого родившегося сразу
открывается счет, но пока человек не сможет зарабатывать, начисление вирров
идет в дебет. Ребенок не будет считаться полноправным гражданином, пока не
оплатит этот счет.
- Принудительный детский труд, - я был потрясен. - День и ночь малютки
гнут спину за корку хлеба?
- Дружище Джим, что у тебя за воображение! Нет, дети, в основном,
работают по дому, помогая матери и получая те же вирры, которые платит
матери отец...
- Прошу тебя, довольно! У меня мало сахара в крови, и я плохо
соображаю, а индивидуальный мютюэлизм - такая тонкая штука, что сразу с ней
разобраться невозможно.
Он кивнул.
- Я понимаю. Не расстраивайся, Джим. Ты расскажешь обо всем, что
произошло с человечеством, после того, как мы уединились на Чоджеки, а мы
познакомим тебя с гениальными творениями Марка Четвертого, да будут вечно
бежать электроны по его проводам!
Неплохое пожелание давно исчезнувшей машине.
Я никак не мог привыкнуть к тому, как туземцы боготворят какую-то
жестянку с микросхемами, какой бы умной она ни была. Ну, да ладно, это их
дела. А мне пора приниматься за работу.
- Ты можешь узнать, где находится мой друг Мортон?
- Буду счастлив тебя проводить, друг мой Джим.
- Ты знаешь... - Я запнулся. - Ну да, в городе всем известно, где мы
прячемся.
- Совершенно верно. Ты умеешь ездить на велосипеде?
- Давненько не приходилось, но этому разучиться невозможно.
Велосипед - отличная штука, особенно когда на улицах их полным-полно,
а тебе ни к чему выделяться из толпы. Я скатал форму - на всякий случай - и
надел мешковатые шорты, которые предложил мне Кзолгосц. Эти шорты да моя
майка - чем не костюм велосипедиста?
Я вышел в сад и отжался сто раз. Поднявшись на ноги, увидел человека,
который стоял рядом, опираясь на руль ярко-красного велосипеда.
- Простите, если я вмешиваюсь в ваш ритуал. Мне позвонил Кзолгосц,
чтобы я доставил вам велосипед. Вот, пожалуйста, самый лучший из моих
запасов.
- Спасибо, велосипед - просто чудо. Но, боюсь, я не смогу за него
заплатить...
Он улыбнулся.
- Вы уже заплатили. Я заехал в банк, стоимость велосипеда вычтена из
вашего счета. Кстати, меня попросили передать вам это.
Моргая, я уставился на вирр-диск, который он мне вручил. На нем было
оттиснуто: "Джим ди Гриз". В маленьком окошечке виднелось: "Баланс
64.6.78".
- Служащие банка просили передать, чтобы вы с ними связались. Они не
знают, сколько часов в эту ночь вы занимались общественно полезным трудом.
Если вы им позвоните, они будут очень благодарны.
- Я принят в систему! - обрадовался я.
- Ну, конечно! - заулыбался незнакомец. - Вы - индивидуум, и
индивидуальный мютюэлизм - для вас. Добро пожаловать. Желаю, чтобы ваш
вирр-счет рос и чтобы ваша жизнь была долгой и счастливой.
Генералы спохватились только наутро. А всю ночь к нам поступали
сообщения о фантастических успехах дня "Д". Отпущенные в увольнение солдаты
первому же встречному говорили о своей любви к свежему воздуху. Им
предлагали войти через черный ход в ближайший магазин готового платья,
давали там штатскую одежду и билеты на поезд. Последний поезд ушел около
полуночи, затем поток дезертиров прекратился.
Ночью военные не поднимали шума. В лагере было не меньше четырех
ворот, и возле них стояли знаменитые своим кретинизмом военные полицейские.
Наверняка они полагали, что все солдаты, которых они выпустили,
возвратились через другие ворота.
Дезертиров было так много, что даже дополнительные поезда ушли
полнехоньки. Свыше сотни беглецов осталось в городе - им не хватило мест.
На свои средства я приобрел гигантский телевизор и подарил его
хозяевам дома. Мы с Мортоном смотрели городской канал, когда вмешались
военные. Особого восторга при этом мы не испытали, так как день был
праздничным - годовщина создания первого блока Марка Четвертого, или что-то
в этом роде - и по телевизору показывали парад клуба
девушек-велосипедисток. Внезапно экран погас, а когда засветился снова, на
нем появилась отвратительная физиономия генерала Зеннора.
- Выключи! - простонал Мортон. - Нам скоро завтракать!
- Пусть поговорит. Вряд ли он скажет что-нибудь приятное, но рано или
поздно нам все равно передадут.
- Внимание! - сказал Зеннор, и Мортон возмущенно фыркнул, а я махнул
рукой, чтобы он замолчал. - Все вы меня знаете - я генерал Зеннор,
командующий армией освободителей. Вы знаете, что я - добрый, вежливый и
терпеливый.
- Ему бы романы писать!
- Тихо!
- И теперь пришло время в очередной раз проявить доброту, терпение и
вежливость. Я узнал, что в нашей доблестной армии нашлось несколько трусов,
решившихся на дезертирство. Я хочу, чтобы вы знали: это серьезное
преступление, и наказание за него - смертная казнь...
- Еще бы! Как иначе удержать от развала эту гнилую армию?
- ...и я знаю, что никто из вас не хочет, чтобы эта кара постигла
глупых молодых людей. Поэтому довожу до вашего сведения, что я решил
продлить все выданные вчера увольнительные на двадцать четыре часа. Они
действительны до двенадцати ночи. Ни один солдат, вернувшийся на базу до
полуночи, не будет наказан. Я настоятельно советую жителям города объяснить
это неразумным юнцам, которых вы прячете. Скажите им, пусть возвращаются.
С его лица исчезла фальшивая улыбка. Он приблизился к камере и
прорычал:
- Скажите им, что после полуночи я уже не буду добрым, терпеливым и
вежливым. Я введу чрезвычайное положение. Перекрою все дороги из города и
обыщу квартал за кварталом, здание за зданием. Каждый дезертир, которого я
поймаю, получит возможность выпить кружку пива и написать одно письмо
домой. После этого он будет расстрелян! Вы все поняли? Это первое и
последнее предупреждение. У вас есть время до полуночи. Больше я с вами
цацкаться не стану, дезертиры. Считайте себя покойниками, если...
Я выключил телевизор.
- Как страшно! - буркнул Мортон. У него был очень испуганный вид
впечатлительного человека. - Включи телек, досмотрим девочек.
Я включил. Но парад уже кончился, и показывали длинноволосого
человека, который с энтузиазмом читал лекцию об индивидуальном мютюэлизме.
- Знаешь, Мортон, а ведь он имел в виду и нас.
- Не надо! Молчи! Я знаю - очередная серия космической оперы. Мне надо
выпить.
- Не надо. Тебе надо посидеть спокойно, собраться с мыслями и помочь
мне найти выход. Впрочем, что-нибудь слабенькое, вроде пива, не помешает.
- Извините, я невольно подслушал, - Стирнер появился в дверях с
подносом, на котором стояли бутылки и кружки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
открывается счет, но пока человек не сможет зарабатывать, начисление вирров
идет в дебет. Ребенок не будет считаться полноправным гражданином, пока не
оплатит этот счет.
- Принудительный детский труд, - я был потрясен. - День и ночь малютки
гнут спину за корку хлеба?
- Дружище Джим, что у тебя за воображение! Нет, дети, в основном,
работают по дому, помогая матери и получая те же вирры, которые платит
матери отец...
- Прошу тебя, довольно! У меня мало сахара в крови, и я плохо
соображаю, а индивидуальный мютюэлизм - такая тонкая штука, что сразу с ней
разобраться невозможно.
Он кивнул.
- Я понимаю. Не расстраивайся, Джим. Ты расскажешь обо всем, что
произошло с человечеством, после того, как мы уединились на Чоджеки, а мы
познакомим тебя с гениальными творениями Марка Четвертого, да будут вечно
бежать электроны по его проводам!
Неплохое пожелание давно исчезнувшей машине.
Я никак не мог привыкнуть к тому, как туземцы боготворят какую-то
жестянку с микросхемами, какой бы умной она ни была. Ну, да ладно, это их
дела. А мне пора приниматься за работу.
- Ты можешь узнать, где находится мой друг Мортон?
- Буду счастлив тебя проводить, друг мой Джим.
- Ты знаешь... - Я запнулся. - Ну да, в городе всем известно, где мы
прячемся.
- Совершенно верно. Ты умеешь ездить на велосипеде?
- Давненько не приходилось, но этому разучиться невозможно.
Велосипед - отличная штука, особенно когда на улицах их полным-полно,
а тебе ни к чему выделяться из толпы. Я скатал форму - на всякий случай - и
надел мешковатые шорты, которые предложил мне Кзолгосц. Эти шорты да моя
майка - чем не костюм велосипедиста?
Я вышел в сад и отжался сто раз. Поднявшись на ноги, увидел человека,
который стоял рядом, опираясь на руль ярко-красного велосипеда.
- Простите, если я вмешиваюсь в ваш ритуал. Мне позвонил Кзолгосц,
чтобы я доставил вам велосипед. Вот, пожалуйста, самый лучший из моих
запасов.
- Спасибо, велосипед - просто чудо. Но, боюсь, я не смогу за него
заплатить...
Он улыбнулся.
- Вы уже заплатили. Я заехал в банк, стоимость велосипеда вычтена из
вашего счета. Кстати, меня попросили передать вам это.
Моргая, я уставился на вирр-диск, который он мне вручил. На нем было
оттиснуто: "Джим ди Гриз". В маленьком окошечке виднелось: "Баланс
64.6.78".
- Служащие банка просили передать, чтобы вы с ними связались. Они не
знают, сколько часов в эту ночь вы занимались общественно полезным трудом.
Если вы им позвоните, они будут очень благодарны.
- Я принят в систему! - обрадовался я.
- Ну, конечно! - заулыбался незнакомец. - Вы - индивидуум, и
индивидуальный мютюэлизм - для вас. Добро пожаловать. Желаю, чтобы ваш
вирр-счет рос и чтобы ваша жизнь была долгой и счастливой.
Генералы спохватились только наутро. А всю ночь к нам поступали
сообщения о фантастических успехах дня "Д". Отпущенные в увольнение солдаты
первому же встречному говорили о своей любви к свежему воздуху. Им
предлагали войти через черный ход в ближайший магазин готового платья,
давали там штатскую одежду и билеты на поезд. Последний поезд ушел около
полуночи, затем поток дезертиров прекратился.
Ночью военные не поднимали шума. В лагере было не меньше четырех
ворот, и возле них стояли знаменитые своим кретинизмом военные полицейские.
Наверняка они полагали, что все солдаты, которых они выпустили,
возвратились через другие ворота.
Дезертиров было так много, что даже дополнительные поезда ушли
полнехоньки. Свыше сотни беглецов осталось в городе - им не хватило мест.
На свои средства я приобрел гигантский телевизор и подарил его
хозяевам дома. Мы с Мортоном смотрели городской канал, когда вмешались
военные. Особого восторга при этом мы не испытали, так как день был
праздничным - годовщина создания первого блока Марка Четвертого, или что-то
в этом роде - и по телевизору показывали парад клуба
девушек-велосипедисток. Внезапно экран погас, а когда засветился снова, на
нем появилась отвратительная физиономия генерала Зеннора.
- Выключи! - простонал Мортон. - Нам скоро завтракать!
- Пусть поговорит. Вряд ли он скажет что-нибудь приятное, но рано или
поздно нам все равно передадут.
- Внимание! - сказал Зеннор, и Мортон возмущенно фыркнул, а я махнул
рукой, чтобы он замолчал. - Все вы меня знаете - я генерал Зеннор,
командующий армией освободителей. Вы знаете, что я - добрый, вежливый и
терпеливый.
- Ему бы романы писать!
- Тихо!
- И теперь пришло время в очередной раз проявить доброту, терпение и
вежливость. Я узнал, что в нашей доблестной армии нашлось несколько трусов,
решившихся на дезертирство. Я хочу, чтобы вы знали: это серьезное
преступление, и наказание за него - смертная казнь...
- Еще бы! Как иначе удержать от развала эту гнилую армию?
- ...и я знаю, что никто из вас не хочет, чтобы эта кара постигла
глупых молодых людей. Поэтому довожу до вашего сведения, что я решил
продлить все выданные вчера увольнительные на двадцать четыре часа. Они
действительны до двенадцати ночи. Ни один солдат, вернувшийся на базу до
полуночи, не будет наказан. Я настоятельно советую жителям города объяснить
это неразумным юнцам, которых вы прячете. Скажите им, пусть возвращаются.
С его лица исчезла фальшивая улыбка. Он приблизился к камере и
прорычал:
- Скажите им, что после полуночи я уже не буду добрым, терпеливым и
вежливым. Я введу чрезвычайное положение. Перекрою все дороги из города и
обыщу квартал за кварталом, здание за зданием. Каждый дезертир, которого я
поймаю, получит возможность выпить кружку пива и написать одно письмо
домой. После этого он будет расстрелян! Вы все поняли? Это первое и
последнее предупреждение. У вас есть время до полуночи. Больше я с вами
цацкаться не стану, дезертиры. Считайте себя покойниками, если...
Я выключил телевизор.
- Как страшно! - буркнул Мортон. У него был очень испуганный вид
впечатлительного человека. - Включи телек, досмотрим девочек.
Я включил. Но парад уже кончился, и показывали длинноволосого
человека, который с энтузиазмом читал лекцию об индивидуальном мютюэлизме.
- Знаешь, Мортон, а ведь он имел в виду и нас.
- Не надо! Молчи! Я знаю - очередная серия космической оперы. Мне надо
выпить.
- Не надо. Тебе надо посидеть спокойно, собраться с мыслями и помочь
мне найти выход. Впрочем, что-нибудь слабенькое, вроде пива, не помешает.
- Извините, я невольно подслушал, - Стирнер появился в дверях с
подносом, на котором стояли бутылки и кружки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56