И все. Тебе дадут штатскую одежду и билет на поезд. Садишься в
вагон и - ту-ту, на другой конец страны. Туда, где тебя вовек не найдут.
- А не заливаешь?
- А зачем? Да вы и сами можете убедиться. Кто мешает? Что бы с вами ни
случилось, хуже, чем в армии, не будет.
Этот железный довод подействовал не только на здоровяка.
- А ты-то почему вернулся?
- Хороший вопрос, - я сунул ему под нос увольнительную. - Видишь,
действительно до полуночи. Я вернулся за письмами от мамочки. Ну, до
встречи в раю, если захочешь туда попасть.
Я вышел из пивной и направился в сортир, где играла в орлянку другая
компания. Поймав подброшенную кем-то монету, я воспользовался этим поводом,
чтобы завести беседу, уронил семена на благодатную почву и удалился, не
сомневаясь, что "сортирный телеграф" не подведет. Зная эту публику, я был
уверен, что завтра никто не вернется из увольнения. Любопытно, как это
воспримет генерал Зеннор? Прежде всего, решил я, надо вырасти в чине.
Прозябать в рядовых - нет уж, увольте. - Я уже побывал офицером и ни на что
другое не согласен! С этими мыслями я направился прямо в гнездышко этих
распрекрасных птичек - офицерский клуб. Найти его было не труднее, чем
пивную, благодаря пьяным, которые тащились в противоположном направлении.
Армия есть армия: чем выше твой ранг, тем крепче твоя выпивка. Миновав двух
майоров, цепляющихся друг за друга, полковника, блюющего на живую изгородь,
и неподвижно лежащего в канаве капитана, я увидел впереди клуб. И спрятался
в кустах, чтобы понаблюдать за входом. Из клуба то и дело выходили
подгулявшие офицеры. У меня сложилось впечатление, что командный состав
армии завоевателей пьян поголовно. Я сидел в кустах, поджидая, когда
появится настоящая жертва. Наконец она появилась и, шатаясь, побрела ко
мне. Она, моя жертва, противно орала, ошибочно полагая, что поет. Вскоре
она остановилась под фонарем неподалеку от меня, и я смог разглядеть ее как
следует.
Капитан. Рост, телосложение - почти как у меня. На груди - уйма
фальшивых медалей и прочих побрякушек. Как раз то, что нужно. Сейчас
подойду сзади, возьму за шею, нажму пальцем куда надо и оттащу
бесчувственное тело в кусты. Плевое дело. Капитан умолк и пошел дальше. Я
крался за ним, как призрак. Наконец подскочил, привычно схватил за шею,
нажал на сонную артерию... и, перелетев через голову, с треском рухнул на
живую изгородь.
- Что? Бунтовать? - прорычал капитан, заметно протрезвев и приближаясь
ко мне на полусогнутых ногах.
Я с трудом поднялся, сделал обманный выпад левой рукой и рубанул
сверху правой. Он подставил бок и попытался пнуть меня ногой в живот.
- Захотел убить офицера? Понимаю и не упрекаю. А мне всегда хотелось
прикончить рядового. Вот и случай подвернулся.
Он наступал, а я пятился. "Медальки-то, оказывается, настоящие! -
мелькнула мысль. - Подумать только, в армии Зеннора есть настоящие
офицеры!"
- Смерть офицерам! - заорал я и выбросил ногу, целясь ему в челюсть.
Попасть - не попал, зато по инерции развернулся. Воспользовавшись этим, я
бросился бежать. Осторожность, как говорится, не порок. Смелость города
берет, но города мне были ни к чему. Мне хотелось жить.
Рыбкой перемахнув через изгородь, я вскочил на ноги и услышал, как
капитан с ревом ломится сквозь кусты. Впереди стояли палатки, к ним я и
направился. Перепрыгнул через растяжку, проскочил под другой. Топот позади
стих, зато раздался громкий вопль и звук падения - капитан споткнулся о
растяжку. Отлично, я выиграл несколько ярдов. Стрелой промчавшись между
палатками, я выбежал на дорогу. и понесся к зданию, откуда доносились
музыка и звон бьющегося стекла, и вскоре оказался на заднем дворе. Пора
перейти на шаг. Капитана, вроде, не видать.
- Эй вы, задницы ленивые! Хватит сачковать. Хватайте пиво и бегом в
зал!
Стоявший в дверях толстый повар пялился во тьму. Приглядевшись, я
увидел у стены несколько темных фигур. Кухонные рабы зашевелились и
медленно, как на казнь, поплелись к штабелю ящиков с пивом. Чтобы
уподобиться этим несчастным, достаточно было снять форменную куртку.
Скомкав ее и затолкав в щель между ящиками, я схватил один из них и понес к
дверям. Работа в кухонном наряде - самая унизительная в армии. Настолько
унизительная, что ею запрещено наказывать провинившихся. Поэтому ею охотно
наказывают. Это каторжный труд от зари до зари - мыть грязные миски и
кружки. На такую работу добровольцев не находится. Здесь меня никто не
будет искать. С ящиком в руках я приблизился к повару в грязно-белой куртке
с сержантскими нашивками на рукаве. Он осклабился и ткнул в меня огромным
черпаком.
- Откуда ты взялся?
- Это ошибка! - захныкал я.- Не знаю, за что на меня сержант взъелся.
Отпустите меня, пожалуйста!
- Что?! - зарычал повар. - Я тебя так отпущу, что навсегда здесь
останешься! Сдохнешь тут и будешь зарыт под полом. А ну, живо котелки мыть!
Подгоняемый ударами черпака, я поспешил к "котелку". Он оказался
высотой с меня и далеко не один. Я трудился в поте лица, пока не решил, что
капитан, на которого я напал, наверняка успокоился и отправился спать.
Когда я разгибал спину, в пояснице громко хрустнуло. Шея болела, пальцы
стал похожи на дохлых слизней. Меня разбирала злость. Нет, такая работа -
не для Крысы из нержавеющей стали. Тут я быстро заржавею... Повар-холерик
больно треснул меня черпаком по плечу и прорычал в ухо:
- Шевелись, ленивая задница! Не сачковать!
Что-то во мне щелкнуло, и глаза заволокло мутной пеленой. С каждым из
нас такое случается. Оболочка цивилизованности тонка, из нее норовит
вырваться дикий зверь. Мой зверь вырвался. Придя в себя, я обнаружил, что
держу повара за шею, окуная его голову в мыльную воду. Изумленный, я разжал
пальцы, позволив толстяку растянуться возле котла. Он хрипел, пуская пузыри
носом и ртом.
- Очухается, - сказал я обступившим меня солдатам. - Кто-нибудь из
поваров это видел?
- Нет. Они в кладовке, пьяные...
- Отлично, - я сорвал со стены и смял список кухонного наряда. - Вы
свободны. Расходитесь по палаткам и помалкивайте о том, что видели. Повар,
к сожалению, будет жить.
Они торопливо разошлись. Я тоже вышел в каморку, где повара хранили
одежду. Там нашлась белая куртка с сержантскими нашивками на рукаве. Как
раз то, что мне нужно. Напялив ее, я направился в зал. Вечеринка была в
самом разгаре. Гремела музыка, орали офицеры, звенело стекло. Фигуры в
мундирах с погонами одна за другой исчезали под столами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
вагон и - ту-ту, на другой конец страны. Туда, где тебя вовек не найдут.
- А не заливаешь?
- А зачем? Да вы и сами можете убедиться. Кто мешает? Что бы с вами ни
случилось, хуже, чем в армии, не будет.
Этот железный довод подействовал не только на здоровяка.
- А ты-то почему вернулся?
- Хороший вопрос, - я сунул ему под нос увольнительную. - Видишь,
действительно до полуночи. Я вернулся за письмами от мамочки. Ну, до
встречи в раю, если захочешь туда попасть.
Я вышел из пивной и направился в сортир, где играла в орлянку другая
компания. Поймав подброшенную кем-то монету, я воспользовался этим поводом,
чтобы завести беседу, уронил семена на благодатную почву и удалился, не
сомневаясь, что "сортирный телеграф" не подведет. Зная эту публику, я был
уверен, что завтра никто не вернется из увольнения. Любопытно, как это
воспримет генерал Зеннор? Прежде всего, решил я, надо вырасти в чине.
Прозябать в рядовых - нет уж, увольте. - Я уже побывал офицером и ни на что
другое не согласен! С этими мыслями я направился прямо в гнездышко этих
распрекрасных птичек - офицерский клуб. Найти его было не труднее, чем
пивную, благодаря пьяным, которые тащились в противоположном направлении.
Армия есть армия: чем выше твой ранг, тем крепче твоя выпивка. Миновав двух
майоров, цепляющихся друг за друга, полковника, блюющего на живую изгородь,
и неподвижно лежащего в канаве капитана, я увидел впереди клуб. И спрятался
в кустах, чтобы понаблюдать за входом. Из клуба то и дело выходили
подгулявшие офицеры. У меня сложилось впечатление, что командный состав
армии завоевателей пьян поголовно. Я сидел в кустах, поджидая, когда
появится настоящая жертва. Наконец она появилась и, шатаясь, побрела ко
мне. Она, моя жертва, противно орала, ошибочно полагая, что поет. Вскоре
она остановилась под фонарем неподалеку от меня, и я смог разглядеть ее как
следует.
Капитан. Рост, телосложение - почти как у меня. На груди - уйма
фальшивых медалей и прочих побрякушек. Как раз то, что нужно. Сейчас
подойду сзади, возьму за шею, нажму пальцем куда надо и оттащу
бесчувственное тело в кусты. Плевое дело. Капитан умолк и пошел дальше. Я
крался за ним, как призрак. Наконец подскочил, привычно схватил за шею,
нажал на сонную артерию... и, перелетев через голову, с треском рухнул на
живую изгородь.
- Что? Бунтовать? - прорычал капитан, заметно протрезвев и приближаясь
ко мне на полусогнутых ногах.
Я с трудом поднялся, сделал обманный выпад левой рукой и рубанул
сверху правой. Он подставил бок и попытался пнуть меня ногой в живот.
- Захотел убить офицера? Понимаю и не упрекаю. А мне всегда хотелось
прикончить рядового. Вот и случай подвернулся.
Он наступал, а я пятился. "Медальки-то, оказывается, настоящие! -
мелькнула мысль. - Подумать только, в армии Зеннора есть настоящие
офицеры!"
- Смерть офицерам! - заорал я и выбросил ногу, целясь ему в челюсть.
Попасть - не попал, зато по инерции развернулся. Воспользовавшись этим, я
бросился бежать. Осторожность, как говорится, не порок. Смелость города
берет, но города мне были ни к чему. Мне хотелось жить.
Рыбкой перемахнув через изгородь, я вскочил на ноги и услышал, как
капитан с ревом ломится сквозь кусты. Впереди стояли палатки, к ним я и
направился. Перепрыгнул через растяжку, проскочил под другой. Топот позади
стих, зато раздался громкий вопль и звук падения - капитан споткнулся о
растяжку. Отлично, я выиграл несколько ярдов. Стрелой промчавшись между
палатками, я выбежал на дорогу. и понесся к зданию, откуда доносились
музыка и звон бьющегося стекла, и вскоре оказался на заднем дворе. Пора
перейти на шаг. Капитана, вроде, не видать.
- Эй вы, задницы ленивые! Хватит сачковать. Хватайте пиво и бегом в
зал!
Стоявший в дверях толстый повар пялился во тьму. Приглядевшись, я
увидел у стены несколько темных фигур. Кухонные рабы зашевелились и
медленно, как на казнь, поплелись к штабелю ящиков с пивом. Чтобы
уподобиться этим несчастным, достаточно было снять форменную куртку.
Скомкав ее и затолкав в щель между ящиками, я схватил один из них и понес к
дверям. Работа в кухонном наряде - самая унизительная в армии. Настолько
унизительная, что ею запрещено наказывать провинившихся. Поэтому ею охотно
наказывают. Это каторжный труд от зари до зари - мыть грязные миски и
кружки. На такую работу добровольцев не находится. Здесь меня никто не
будет искать. С ящиком в руках я приблизился к повару в грязно-белой куртке
с сержантскими нашивками на рукаве. Он осклабился и ткнул в меня огромным
черпаком.
- Откуда ты взялся?
- Это ошибка! - захныкал я.- Не знаю, за что на меня сержант взъелся.
Отпустите меня, пожалуйста!
- Что?! - зарычал повар. - Я тебя так отпущу, что навсегда здесь
останешься! Сдохнешь тут и будешь зарыт под полом. А ну, живо котелки мыть!
Подгоняемый ударами черпака, я поспешил к "котелку". Он оказался
высотой с меня и далеко не один. Я трудился в поте лица, пока не решил, что
капитан, на которого я напал, наверняка успокоился и отправился спать.
Когда я разгибал спину, в пояснице громко хрустнуло. Шея болела, пальцы
стал похожи на дохлых слизней. Меня разбирала злость. Нет, такая работа -
не для Крысы из нержавеющей стали. Тут я быстро заржавею... Повар-холерик
больно треснул меня черпаком по плечу и прорычал в ухо:
- Шевелись, ленивая задница! Не сачковать!
Что-то во мне щелкнуло, и глаза заволокло мутной пеленой. С каждым из
нас такое случается. Оболочка цивилизованности тонка, из нее норовит
вырваться дикий зверь. Мой зверь вырвался. Придя в себя, я обнаружил, что
держу повара за шею, окуная его голову в мыльную воду. Изумленный, я разжал
пальцы, позволив толстяку растянуться возле котла. Он хрипел, пуская пузыри
носом и ртом.
- Очухается, - сказал я обступившим меня солдатам. - Кто-нибудь из
поваров это видел?
- Нет. Они в кладовке, пьяные...
- Отлично, - я сорвал со стены и смял список кухонного наряда. - Вы
свободны. Расходитесь по палаткам и помалкивайте о том, что видели. Повар,
к сожалению, будет жить.
Они торопливо разошлись. Я тоже вышел в каморку, где повара хранили
одежду. Там нашлась белая куртка с сержантскими нашивками на рукаве. Как
раз то, что мне нужно. Напялив ее, я направился в зал. Вечеринка была в
самом разгаре. Гремела музыка, орали офицеры, звенело стекло. Фигуры в
мундирах с погонами одна за другой исчезали под столами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56