Потом, когда Карл Куллинан освободил дракона-золотаря, Ольмин попытался захватить негодяя - в результате мы потеряли и его, и почти две дюжины добрых гильдейцев. И потом, в Мелавэе…
- Мне все это известно, и все же…
- … и когда Термин решил, что поймал Карла Куллинана в западню близ Ландейла, и… - Гильдмастер откинулся в кресле и задумчиво отпил из кубка воды. - Хуже всего нам пришлось в последний раз, когда ты решил использовать войну в Срединных Княжествах, чтобы получить дешевый товар…
- Война должна была стать его источником.
- Вот именно: должна была.
Тон, каким Венциус произнес это, способен был разъярить кого угодно.
Ирин поджал губы.
- Но не стала, мастер Армин. Мы не получили никакой выгоды, зато очень многое потеряли - порох, ружья и куда больше добрых гильдейцев, чем мне бы хотелось.
- Тогда позвольте мне нанять наемников! Я… - Армин вскинул руки и спрятал в ладонях лицо. - Прости, гильдмастер. Прошу тебя, продолжай.
Ирин улыбнулся.
- Теперь и Бим, и Холтун - и большая часть Срединных Княжеств - закрыты для нас. А это нехорошо, мастер Армин, - это очень нехорошо. Ради блага гильдии мы оставим Карла Куллинана в покое. Пусть себе правит своей карликовой империйкой; гильдия это переживет. Мы переживем его, Армин.
Армин ответил не сразу; пальцы его бегали по изуродованной правой щеке.
Карл Куллинан действительно очень любим. Было время - годы, годы назад, - когда Армин глядел вслед этому всеобщему любимцу, этому лучшему из людей: тот мчался по коридору горящего корабля, а сам Армин лежал на палубе и, корчась от боли в сломанной челюсти, тянулся перебитыми пальцами к бутыли с целительным бальзамом…
Ирин снова постучал по пергаменту.
- И еще кое-что. Я переговорил с Гильдией магов. Они не хотят ничего предпринимать против него. В дело вовлечен этот проклятый меч - а значит, вовлечен Арта Мирддин. Никто из их гильдии не желает связываться с Арта Мирддином; в последний раз, когда гильдмастер Люций выступил против Арта Мирддина, они превратили Элрудский лес в Элрудскую пустошь - ты хотел бы увидеть пустошь Пандатавэйскую? Ты хотел бы, чтобы нас - теперешних мастеров гильдий - винили в этом?
«Нет, - подумал Армин, - я не хотел бы, чтобы меня помнили за это. А вот за что я хотел бы, чтоб меня помнили, - так это за то, что я обезглавил Карла Куллинана».
- Может прийти время, Армин, - проговорил Ирин, - может прийти время, когда мы сумеем получить эту голову. Но не теперь, когда он тот, кто он есть. Не теперь, когда он настолько - и по-настоящему - опасен. До тех пор, покуда он остается в пределах своей империйки, - ты оставишь его в покое. Оставишь на самом деле - ты понял?
Армин подавил раздражение.
- Я понял, гильдмастер. Мастера, братья и друзья! - как велит обычай, проговорил он. - Я повинуюсь воле совета. - Он обвел взглядом лица.
- Я повинуюсь, - повторил он.
А себе сказал: хватит. Хватит ждать, хватит терпеть - хватит. В последние пять лет он даже не пытался охотиться за головой Карла Куллинана, лишь несколько раз - тайно - посылал наемных убийц. Он надеялся вновь получить поддержку совета, но, с поддержкой или нет, терпение Армина истощилось.
Способ должен найтись. Ожидание должно завершиться, не то Армин возьмет дело в свои руки. Вопреки всему - вопреки сопротивлению членов совета, вопреки стремлению трусов из Гильдии магов забиться в угол при одном упоминании Арта Мирддина - он будет действовать. Будет.
Однако начинать надо осторожно. Найти правильную приманку, точное место для западни.
Разумеется, покуда Карл Куллинан в пределах Холтунбима - с ним ничего не сделаешь; слишком много такого, что может расстроить любой план.
Но в мире полным-полно мест, кроме этой мелкой империйки, - иные места, иные чары.
Сколько заплатит гильдмастер Люций за меч, убивающий магов?
И сколько - за голову того, единственного, кто может взять его оттуда, где он сокрыт?
И чем готов рисковать Карл Куллинан ради тех, кого любит?
Ответы были те же: всё и всем.
И все же - способ придется искать. Все должно быть сделано аккуратно. Слухи, что будут распущены, должны быть взвешенными: чтобы их можно было опровергнуть - но лишь кое в чем, а кое-чему можно было бы и поверить. И пусть им поверят и поддержат их не везде - они станут той тропкой, что выманит Карла Куллинана из дому, уведет подальше от его империи, от Приюта.
Нет, не выманит - вытащит.
Я умней тебя. Карл Куллинан. Я сделаю неожиданный шаг. Распустить слухи - и ждать. Вот он - путь. Когда-нибудь императору придется отправиться за мечом. Возможно - и в спешном порядке.
Это потребует большой ловкости - но может быть сделано. Медленно, осторожно, вкрадчиво.
Это должно быть сделано. И сделано будет.
Одним годом ранее. Венест: Дорня и Эльмина
«Мне тревожно за Карла», - думала Дория.
- Дория, Дория! - Эльмина с упреком покачала головой, сбросив капюшон и открыв дотоле скрытые тугие завитки черных волос.
Бледность Эльмины - кожа ее по цвету походила на рыбье брюхо - в других обстоятельствах способна была напугать; в этом же случае она была естественна. И даже успокаивала, ибо говорила об исцелении. Исцелении, хотя удержать в жизни кого-то, раненного столь серьезно, как их нынешний пациент, можно было лишь отдав все силы - равно магические, физические и душевные. Эльмина только что выложилась до конца.
- Тревога не для нас, Дория. Мы успокаиваем. Возрождаем. Целим. - Дрожа от слабости, она коснулась ладонью руки пациента - немытого крестьянина, которого доставили в храм Длани в Венесте - доставили едва живым, в той же повозке, что его случайно и переехала; ее окованные железом колеса размозжили ему руку, смяли грудную клетку, сломали позвоночник.
Дория кивнула.
- Нам - исцеление, - согласилась она, потом положила на больного ладони.
Фермер был плох - но он был жив, а раны исцелятся.
Главным было не дать жизни человека покинуть его, а после - утишить его боль. Эльмина сделала и то, и другое. Теперь человек был без сознания, но жив, кровь, стоящая в его развороченной груди, не сворачивалась, но и не истекала из тела.
- Дория…
- Я знаю. Тише, Эльмина; отдыхай.
Дория облизнула губы и на миг задумалась, подыскивая заклинание. Мгновение - и быстро тающие слова сами потекли с ее губ, а вместе с ними - потекла сила. И, как всегда, она не была уверена, что теплое сияние, окружившее фермера, существует на самом деле, а не привиделось ей или не возникло лишь в ее голове.
Но, как всегда, исцеляя человека, оно согрело Дорию.
Раздробленные кости соединялись, разодранные мышцы и хрящи восстанавливались, нервы прорастали сквозь новую плоть, кровеносные сосуды заново пронизывали ее стенки.
Оставалась кровь. Возродить поврежденные красные кровяные тельца, заставить кровь вновь наполнить сосуды, просочиться в капилляры и застыть, дожидаясь приказа, как армии перед боем, - все это было безумно тяжело, отнимало все силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- Мне все это известно, и все же…
- … и когда Термин решил, что поймал Карла Куллинана в западню близ Ландейла, и… - Гильдмастер откинулся в кресле и задумчиво отпил из кубка воды. - Хуже всего нам пришлось в последний раз, когда ты решил использовать войну в Срединных Княжествах, чтобы получить дешевый товар…
- Война должна была стать его источником.
- Вот именно: должна была.
Тон, каким Венциус произнес это, способен был разъярить кого угодно.
Ирин поджал губы.
- Но не стала, мастер Армин. Мы не получили никакой выгоды, зато очень многое потеряли - порох, ружья и куда больше добрых гильдейцев, чем мне бы хотелось.
- Тогда позвольте мне нанять наемников! Я… - Армин вскинул руки и спрятал в ладонях лицо. - Прости, гильдмастер. Прошу тебя, продолжай.
Ирин улыбнулся.
- Теперь и Бим, и Холтун - и большая часть Срединных Княжеств - закрыты для нас. А это нехорошо, мастер Армин, - это очень нехорошо. Ради блага гильдии мы оставим Карла Куллинана в покое. Пусть себе правит своей карликовой империйкой; гильдия это переживет. Мы переживем его, Армин.
Армин ответил не сразу; пальцы его бегали по изуродованной правой щеке.
Карл Куллинан действительно очень любим. Было время - годы, годы назад, - когда Армин глядел вслед этому всеобщему любимцу, этому лучшему из людей: тот мчался по коридору горящего корабля, а сам Армин лежал на палубе и, корчась от боли в сломанной челюсти, тянулся перебитыми пальцами к бутыли с целительным бальзамом…
Ирин снова постучал по пергаменту.
- И еще кое-что. Я переговорил с Гильдией магов. Они не хотят ничего предпринимать против него. В дело вовлечен этот проклятый меч - а значит, вовлечен Арта Мирддин. Никто из их гильдии не желает связываться с Арта Мирддином; в последний раз, когда гильдмастер Люций выступил против Арта Мирддина, они превратили Элрудский лес в Элрудскую пустошь - ты хотел бы увидеть пустошь Пандатавэйскую? Ты хотел бы, чтобы нас - теперешних мастеров гильдий - винили в этом?
«Нет, - подумал Армин, - я не хотел бы, чтобы меня помнили за это. А вот за что я хотел бы, чтоб меня помнили, - так это за то, что я обезглавил Карла Куллинана».
- Может прийти время, Армин, - проговорил Ирин, - может прийти время, когда мы сумеем получить эту голову. Но не теперь, когда он тот, кто он есть. Не теперь, когда он настолько - и по-настоящему - опасен. До тех пор, покуда он остается в пределах своей империйки, - ты оставишь его в покое. Оставишь на самом деле - ты понял?
Армин подавил раздражение.
- Я понял, гильдмастер. Мастера, братья и друзья! - как велит обычай, проговорил он. - Я повинуюсь воле совета. - Он обвел взглядом лица.
- Я повинуюсь, - повторил он.
А себе сказал: хватит. Хватит ждать, хватит терпеть - хватит. В последние пять лет он даже не пытался охотиться за головой Карла Куллинана, лишь несколько раз - тайно - посылал наемных убийц. Он надеялся вновь получить поддержку совета, но, с поддержкой или нет, терпение Армина истощилось.
Способ должен найтись. Ожидание должно завершиться, не то Армин возьмет дело в свои руки. Вопреки всему - вопреки сопротивлению членов совета, вопреки стремлению трусов из Гильдии магов забиться в угол при одном упоминании Арта Мирддина - он будет действовать. Будет.
Однако начинать надо осторожно. Найти правильную приманку, точное место для западни.
Разумеется, покуда Карл Куллинан в пределах Холтунбима - с ним ничего не сделаешь; слишком много такого, что может расстроить любой план.
Но в мире полным-полно мест, кроме этой мелкой империйки, - иные места, иные чары.
Сколько заплатит гильдмастер Люций за меч, убивающий магов?
И сколько - за голову того, единственного, кто может взять его оттуда, где он сокрыт?
И чем готов рисковать Карл Куллинан ради тех, кого любит?
Ответы были те же: всё и всем.
И все же - способ придется искать. Все должно быть сделано аккуратно. Слухи, что будут распущены, должны быть взвешенными: чтобы их можно было опровергнуть - но лишь кое в чем, а кое-чему можно было бы и поверить. И пусть им поверят и поддержат их не везде - они станут той тропкой, что выманит Карла Куллинана из дому, уведет подальше от его империи, от Приюта.
Нет, не выманит - вытащит.
Я умней тебя. Карл Куллинан. Я сделаю неожиданный шаг. Распустить слухи - и ждать. Вот он - путь. Когда-нибудь императору придется отправиться за мечом. Возможно - и в спешном порядке.
Это потребует большой ловкости - но может быть сделано. Медленно, осторожно, вкрадчиво.
Это должно быть сделано. И сделано будет.
Одним годом ранее. Венест: Дорня и Эльмина
«Мне тревожно за Карла», - думала Дория.
- Дория, Дория! - Эльмина с упреком покачала головой, сбросив капюшон и открыв дотоле скрытые тугие завитки черных волос.
Бледность Эльмины - кожа ее по цвету походила на рыбье брюхо - в других обстоятельствах способна была напугать; в этом же случае она была естественна. И даже успокаивала, ибо говорила об исцелении. Исцелении, хотя удержать в жизни кого-то, раненного столь серьезно, как их нынешний пациент, можно было лишь отдав все силы - равно магические, физические и душевные. Эльмина только что выложилась до конца.
- Тревога не для нас, Дория. Мы успокаиваем. Возрождаем. Целим. - Дрожа от слабости, она коснулась ладонью руки пациента - немытого крестьянина, которого доставили в храм Длани в Венесте - доставили едва живым, в той же повозке, что его случайно и переехала; ее окованные железом колеса размозжили ему руку, смяли грудную клетку, сломали позвоночник.
Дория кивнула.
- Нам - исцеление, - согласилась она, потом положила на больного ладони.
Фермер был плох - но он был жив, а раны исцелятся.
Главным было не дать жизни человека покинуть его, а после - утишить его боль. Эльмина сделала и то, и другое. Теперь человек был без сознания, но жив, кровь, стоящая в его развороченной груди, не сворачивалась, но и не истекала из тела.
- Дория…
- Я знаю. Тише, Эльмина; отдыхай.
Дория облизнула губы и на миг задумалась, подыскивая заклинание. Мгновение - и быстро тающие слова сами потекли с ее губ, а вместе с ними - потекла сила. И, как всегда, она не была уверена, что теплое сияние, окружившее фермера, существует на самом деле, а не привиделось ей или не возникло лишь в ее голове.
Но, как всегда, исцеляя человека, оно согрело Дорию.
Раздробленные кости соединялись, разодранные мышцы и хрящи восстанавливались, нервы прорастали сквозь новую плоть, кровеносные сосуды заново пронизывали ее стенки.
Оставалась кровь. Возродить поврежденные красные кровяные тельца, заставить кровь вновь наполнить сосуды, просочиться в капилляры и застыть, дожидаясь приказа, как армии перед боем, - все это было безумно тяжело, отнимало все силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67