На командирском пункте Кутшера опустил бинокль и пригрозил собаке: «Цыц, приятель, а не то прикажу убраться».
И лай затих.
Внезапно откуда-то из невероятной дали донесся мерный гул. Хольт почувствовал, что сердце у него бьется где-то у самых висков. На западной стороне горизонта все еще стояла гряда туч. С командирского пункта по всей позиции прокатился рев капитана: «Стволы — направление девять!» — Орудие повернулось на запад. Хольт, не спуская глаз, наблюдал за постом управления. Оттуда донесся звонкий юношеский голос:
«Шум моторов — направление девять!»
— Дьявол! — ругнулся Кутшера. — А что делает пост воздушного наблюдения? Заснули эти мерзавцы, что ли?
— Данные для взрывателя приняты! — доложил бледный как полотно Феттер. Маховик установщика взвизгнул, как сирена.
Хольт машинально нахлобучил на голову каску, выхватил из корзины патрон и отнес Вольцову, а тот вставил его в раструб установщика взрывателя и дружески кивнул Хольту… Как хорошо стало у него на душе от этого кивка!
— Стрелять по данным радиолокатора! — скомандовал Шмидлинг.
Вебер доложил:
— Угол горизонтальной наводки установлен! За ним Гомулка:
— Угол вертикальной наводки установлен!
— А что же взрыватель? — крикнул Шмидлинг. — Что там с взрывателем?
Хольт видел и воспринимал все словно издалека — его охватил страх. Страх перед первым выстрелом, страх перед бомбами, страх перед всем, что здесь творилось, пронизывал его до костей, словно утренний туман. Орудийный ствол медленно повернулся на север, Хольт с патроном в руках стоял позади Вольцова, гудение в небе становилось все явственнее, а теперь к нему присоединился оглушительный гром орудийной канонады, словно приближалась гроза. Дежурный унтер-офицер, стоявший, у орудия, широко расставив ноги, сказал:
— Это шпарят Мюльгеймские батареи.
И тут наконец донесся голос Феттера:
— Взрыватель в порядке, взрыватель установлен!
— «Антон» к бою готов! — крикнул Шмидлинг в ларингофон.
В конце концов все наладилось, как бывало на учениях, Хольт услышал команду Кутшеры:
— Огонь!
А за ним и Шмидлинг подал предварительную команду: «Беглый…» У Хольта остановилось сердце. «Огонь!» — хрипло выкрикнул Шмидлинг. Махт вырвал патрон из установщика и сунул его в канал ствола, затворный клин поднялся, рука в кожаном панцире схватила спусковой рычаг… Открыть рот! — успел еще подумать Хольт, и тут в глаза ему сверкнула молния, хлестнула взрывная волна — страшный оглушительный грохот, — пыль и чад заволокли все кругом, и будто во сне увидел Хольт, как ствол откатывается назад и выплевывает дымящуюся гильзу. Треск и грохот не ослабевали. Внезапно весь страх Хольта как рукой сняло. Он подумал: стреляют соседние батареи! Далеко в облачной гряде повисло гуденье моторов, смешиваясь с разрывами зенитных снарядов.
— Огонь! — скомандовал Шмидлинг. Хольт протянул Вольцову патрон. Вольцов взял его с дружеской ухмылкой, и, как только раздался выстрел, Шмидлинг бросил:
— Перерыв огня!
Хольт вытянул шею по направлению командирского пункта. Там царила суматоха. Кто-то крикнул: «Группа самолетов — девять!» Хольт взглянул на небо. Вот они! Целый рой крошечных точек, отливая на солнце серебром, вылетал из гряды туч в голубое небо, а вокруг них, словно занесенные туда волшебством, лепились облачка разрывов. Летят мимо, с чувством облегчения подумал Хольт. А потом все пошло быстро. «Цель поймана!» — пронзительно закричали на командирском пункте. «Огонь!» — загремел Кутшера. «Стрелять по приборам!» — скомандовал Шмидлинг, а Махт сказал: «Сейчас пойдет стрельба с оптическим прицелом, вот когда им зададут перцу!»
— Беглый! — скомандовал Шмидлинг. И тут же: — Огонь! — Открыть рот, подумал Хольт. Он видел, как Феттер, точно шарманщик, крутит ручку маховика, видел, как лицо дежурного унтер-офицера при выстреле исказилось, словно в припадке падучей, видел, как внезапно успокоилось и просветлело лицо Шмидлинга. «Беглый!..» Хольт бросился в блиндаж за снарядом. Шмидлинг боялся, как бы мы не сдрейфили, подумал он.
— Перерыв огня! Тем, что к северу от нас, сподручнее стрелять, — сказал Шмидлинг. И, просияв, добавил: — Ребята, да вы у меня молодцы, оказывается!.. Самолет — девять! — крикнул он тут же в испуге.
Вебер рванул ствол на запад. Пролетают мимо, думал Хольт, стрельба по приборам, как у нас во время учебы, разница только в том, что временами слышен грохот… Он сосчитал пустые гильзы: одиннадцать, двенадцать… Их отбрасывали ногами в угол окопа. И каждый раз все тот же возглас: «Огонь!» С северной стороны мимо них пролетело еще звено. Чего же я боялся? — думал Хольт. Он улыбнулся Вольцову, и Вольцов ответил ему улыбкой.
— Перерыв огня!
Ствол опять повернулся на север под углом в 45 градусов. Гудение моторов постепенно утихало. Теперь севернее загремела тяжелая орудийная канонада.
— Достанется Реклингхаузену, — сказал Махт.
Цише, который во время стрельбы праздно стоял рядом со Шмидлингом, заметил:
— Видно, все прошли, если только не будет новой волны.
Шмидлинг доложил на командирский пункт расход боеприпасов: двадцать один выстрел. Потом закурил.
— Ежели эти бродяги полетят назад тою же дорогой, надо их так же угостить!
Они выбросили из окопа стреляные гильзы. Шмидлинг насторожился. «Антон понял… Отбой!» — объявил он. Хольт увидел, как Кутшера, в сопровождении собаки, оставил командирский пункт и направился в канцелярию.
Курсанты, ругаясь на чем свет стоит, снова потащили к орудиям корзины с боеприпасами. Такая корзина весила чуть ли не центнер.
— Замечательная штука стрельба! — восхищался Вольцов. Потом они ждали у орудия. Шмидлинг принял обстановку.
— Эти самолеты, должно, полетели на Берлин, мы их, верно, больше не увидим.
— Из Берлина при летной погоде они обычно возвращаются в Англию через Кильскую бухту, — пояснил Цйше.
— А если еще прилетят, вы позволите мне заряжать? — спросил Вольцов.
— Как господин капитан скажут, я-то уж вижу — вы можете, — ответил Шмидлинг.
Бомбардировщики возвратились назад через северную Германию.
Несколько дней спустя Хольт, Вольцов и Цише проходили через огневую. И тут, словно их поджидали, с командирского пункта вышло трое старших курсантов, трое дюжих парней. Одного из них, как запомнил Хольт после недавнего столкновения, звали Гюнше. Остальные двое, подумал Хольт, окидывая их подозрительным взглядом, могли быть близнецами, так они походили друг на друга. Цише, ни слова не говоря, повернул влево и, как ни в чем не бывало, пошел дальше. Хольт и Вольцов остановились.
— Эй, ты, новичок! — обратился к ним Гюнше на северонемецком диалекте. Он был только чуть ниже Вольцова.
— Какой я тебе новичок? Меня зовут Вольцов, заруби себе на носу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153