Диван и двоих выдержит.
Лариса невольно покраснела.
— Ведь для пользы дела, — умоляюще произнесла она. И Богаченков тотчас оттаял.
— Предположим, если для пользы дела, я согласен. Предположим даже, что, вывернув себя наизнанку, я через десять дней выдам пакет документов. Но все равно это нереально. Знаете, сколько надо пройти инстанций? Так: регистрационная, лицензирование. Коды ОКПО, налоги, — это я даже не считаю. Далее… — Богаченков молча продолжил загибать пальцы, впадая в транс. — Да что говорить? Одних активов какая уйма! В нормальном режиме эта процедура занимает минимум полгода.
— Значит, чтобы ускорить, придется найти какие-то дополнительные доводы, — в Ларисе возродилась надежда.
— Доводы будет искать Богаченков, — Коломнин поднялся, потянулся. — А ваше дело, Лариса Ивановна, как всегда, — изыскивать аргументы. И поскольку, как я выяснил, вся эта регистрационно-лицензионная кормушка в области курируются нашим добрым знакомым вице-губернатором Юрием Павловичем Баландиным, аргументы понадобятся убедительнейшие.
Он нежно приобнял массивный Фархадовский сейф.
— Так что, господа, стартуем? План принимается?
— Знаешь, что я тебе скажу, Сережка? — вместе с надеждой к Ларисе вернулись отблески прежнего, красящего ее озорства. — То, что во мне задатки авантюристки, я поняла, приняв «Нафту». Но теперь я точно знаю, за что тебя так люблю: до тебя мне далеко! Просто Остап Бендер.
И Лариса благоговейно склонилась перед повелителем.
— Сейчас важно, чтоб об этих моих качествах не догадались другие, — отшутился Коломнин. — И наша с тобой, Лара, задача, маскировать подготовительную работу Богаченкова: встречаться с кредиторами, торговаться, требовать подписей. Психовать, в конце концов! Нам нужно, чтобы банк, убежденный в близости победы, продолжал нас недооценивать!
Истинно, Коломнин, язык твой — враг твой! Хочешь накликать беду, так прямо и говори, — тут же и придет. Просто не человек, а громоотвод, притягивающий к себе всякую молнию!
Сам ты, многажды битый, недооцениваешь соперника. Сам и расслабился невовремя. Хотя по правде угадать направление удара все равно было бы невозможно.
Вроде бы для банка и ГНК ситуация выглядела вполне безоблачной. Долги исправно собирались, будущий арбитражный управляющий определен, команда подготовлена. И, более того, дабы не терять времени, под непосредственным контролем Вячеслава Вячеславовича Четверика заранее готовился план финансового оздоровления, подлежащий утверждению в арбитражном суде. С которым, кстати, через Высший арбитраж тоже были достигнуты необходимые договоренности. Конвульсивные попытки Шараевой продолжать параллельную скупку парализованы на корню, и из надежных источников было известно, что в «Нафте» царят панические настроения. Сотрудники в кулуарах все чаще обсуждают проблемы трудоустройства. А сама Гендиректор сосредоточилась на достройке трубопровода. Очевидно, видя в этом последний свой шанс на спасение. Кстати, в скорейшей достройке трубопровода был как раз заинтересован и Гилялов. Как тонко заметил на последнем совместном совещании Четверик, чем больший участок успеет достроить «Нафта-М», тем больше денег сэкономит она Генеральной нефтяной компании.
Итак, все шло к неизбежной развязке: перехваченная за горло совместными усилиями двух финансовых монстров, «Нафта» судорожно трепыхалась, угасая и не имея надежд на спасение.
Но Павел Маковей — способный ученик — умел извлекать опыт и из собственных ошибок, и учиться на мудрости предшественников. «Кадры решают все», — изрек когда-то вождь народов. И, памятуя об этом, Павел понимал, что самый опасный на сегодня противник — это Коломнин, с легкостью, как пацана, щелкнувший его по носу при первой же едва заметной оплошности. Теперь же, когда «Нафта» безнадежно шла ко дну, о Коломнине было известно одно: мечется, бессмысленно собирая долги. И даже как будто переругался со своей пассией Шараевой. И вот это как раз Маковея и нервировало: что-то здесь не сходится. Где-то не срастается. Быть может, чего-то недоучли.
Второй неудачи Маковею бы не простили. Да и сам он начинал яростно подрагивать при одной мысли о возможном поражении. Нельзя было давать ни малейшего шанса. Если не можешь распознать замыслы противника, ударь по нему самому. Маковей решился — он направился с докладом к Дашевскому.
В обеденный перерыв, который Коломнин проводил в уединенном ресторанчике за приватной беседой с председателем областной лицензионной комиссии, его разыскала секретарша компании Калерия Михайловна и непререкаемым тоном потребовала немедленно прибыть к Ларисе Ивановне. Со дня смерти Фархадова Калерия Михайловна взяла Шараеву под свою незримую опеку. Прежде язвительная к Ларисе, теперь, в обстановке всеобщей неуверенности, она беспощадно пресекала всякие попытки обсуждать в кулуарах решения руководства и с утроенным рвением отслеживала выполнение сотрудниками полученных поручений. Без аффектации и изъявлений преданности Калерия Михайловна как умела «мостила» авторитет новому президенту компании.
Внезапный вызов означал что-то чрезвычайно срочное. Потому, наскоро подтвердив договоренности, Коломнин поспешно вернулся в «Нафту».
— Звонил твой сын, — встретила его Лариса.
— И ты из-за этого сорвала мне встречу? — при воспоминании о предательстве сына Коломнин помрачнел. — Было б очень надо, мог бы дозвониться на мобильный.
— У него явно что-то случилось. А твой мобильный был вне зоны досягаемости. Через пять минут будет перезванивать. Выслушай без истерик, — второго сына у тебя нет.
— Такого-то?! И слава Богу.
— Перестань, Сергей, — Лариса обескураженно мотнула головой. — Нельзя так. Что бы ни было, он твой сын. И он ищет тебя. Ты ведь не знаешь, чем он живет сейчас.
— Да чем и раньше! «Бабки» заколачивает. На этом, должно быть, и впиндюрился. Теперь вот и названивает, подмоги ищет. Достойное дитя достойного века!
Энергичный телефонный звонок прервал негодующую его речь.
— Да, да, Дима, он подъехал. Передаю трубку, — Лариса загородила микрофон рукой. — Пожалуйста, прошу. В любом случае сначала выслушай.
— Слушаю! — холодно произнес Коломнин.
— Это Дима.
— Я понял. Слушаю.
Дыхание в трубке резко усилилось. Голос запульсировал обиженно.
— В общем тут такое дело: только что у Маковея был разговор с Седых. Твой бывший подчиненный.
— Я помню своих подчиненных.
— Оказывается, по указанию Ознобихина, он летал в Швейцарию. Тебе фамилия Островой говорит что-нибудь?.. Так вот они какие-то бумаги собирают для прокуратуры. Насчет тебя. Что будто бы ты Островому передал документы, важные для следствия. По которым его могли посадить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Лариса невольно покраснела.
— Ведь для пользы дела, — умоляюще произнесла она. И Богаченков тотчас оттаял.
— Предположим, если для пользы дела, я согласен. Предположим даже, что, вывернув себя наизнанку, я через десять дней выдам пакет документов. Но все равно это нереально. Знаете, сколько надо пройти инстанций? Так: регистрационная, лицензирование. Коды ОКПО, налоги, — это я даже не считаю. Далее… — Богаченков молча продолжил загибать пальцы, впадая в транс. — Да что говорить? Одних активов какая уйма! В нормальном режиме эта процедура занимает минимум полгода.
— Значит, чтобы ускорить, придется найти какие-то дополнительные доводы, — в Ларисе возродилась надежда.
— Доводы будет искать Богаченков, — Коломнин поднялся, потянулся. — А ваше дело, Лариса Ивановна, как всегда, — изыскивать аргументы. И поскольку, как я выяснил, вся эта регистрационно-лицензионная кормушка в области курируются нашим добрым знакомым вице-губернатором Юрием Павловичем Баландиным, аргументы понадобятся убедительнейшие.
Он нежно приобнял массивный Фархадовский сейф.
— Так что, господа, стартуем? План принимается?
— Знаешь, что я тебе скажу, Сережка? — вместе с надеждой к Ларисе вернулись отблески прежнего, красящего ее озорства. — То, что во мне задатки авантюристки, я поняла, приняв «Нафту». Но теперь я точно знаю, за что тебя так люблю: до тебя мне далеко! Просто Остап Бендер.
И Лариса благоговейно склонилась перед повелителем.
— Сейчас важно, чтоб об этих моих качествах не догадались другие, — отшутился Коломнин. — И наша с тобой, Лара, задача, маскировать подготовительную работу Богаченкова: встречаться с кредиторами, торговаться, требовать подписей. Психовать, в конце концов! Нам нужно, чтобы банк, убежденный в близости победы, продолжал нас недооценивать!
Истинно, Коломнин, язык твой — враг твой! Хочешь накликать беду, так прямо и говори, — тут же и придет. Просто не человек, а громоотвод, притягивающий к себе всякую молнию!
Сам ты, многажды битый, недооцениваешь соперника. Сам и расслабился невовремя. Хотя по правде угадать направление удара все равно было бы невозможно.
Вроде бы для банка и ГНК ситуация выглядела вполне безоблачной. Долги исправно собирались, будущий арбитражный управляющий определен, команда подготовлена. И, более того, дабы не терять времени, под непосредственным контролем Вячеслава Вячеславовича Четверика заранее готовился план финансового оздоровления, подлежащий утверждению в арбитражном суде. С которым, кстати, через Высший арбитраж тоже были достигнуты необходимые договоренности. Конвульсивные попытки Шараевой продолжать параллельную скупку парализованы на корню, и из надежных источников было известно, что в «Нафте» царят панические настроения. Сотрудники в кулуарах все чаще обсуждают проблемы трудоустройства. А сама Гендиректор сосредоточилась на достройке трубопровода. Очевидно, видя в этом последний свой шанс на спасение. Кстати, в скорейшей достройке трубопровода был как раз заинтересован и Гилялов. Как тонко заметил на последнем совместном совещании Четверик, чем больший участок успеет достроить «Нафта-М», тем больше денег сэкономит она Генеральной нефтяной компании.
Итак, все шло к неизбежной развязке: перехваченная за горло совместными усилиями двух финансовых монстров, «Нафта» судорожно трепыхалась, угасая и не имея надежд на спасение.
Но Павел Маковей — способный ученик — умел извлекать опыт и из собственных ошибок, и учиться на мудрости предшественников. «Кадры решают все», — изрек когда-то вождь народов. И, памятуя об этом, Павел понимал, что самый опасный на сегодня противник — это Коломнин, с легкостью, как пацана, щелкнувший его по носу при первой же едва заметной оплошности. Теперь же, когда «Нафта» безнадежно шла ко дну, о Коломнине было известно одно: мечется, бессмысленно собирая долги. И даже как будто переругался со своей пассией Шараевой. И вот это как раз Маковея и нервировало: что-то здесь не сходится. Где-то не срастается. Быть может, чего-то недоучли.
Второй неудачи Маковею бы не простили. Да и сам он начинал яростно подрагивать при одной мысли о возможном поражении. Нельзя было давать ни малейшего шанса. Если не можешь распознать замыслы противника, ударь по нему самому. Маковей решился — он направился с докладом к Дашевскому.
В обеденный перерыв, который Коломнин проводил в уединенном ресторанчике за приватной беседой с председателем областной лицензионной комиссии, его разыскала секретарша компании Калерия Михайловна и непререкаемым тоном потребовала немедленно прибыть к Ларисе Ивановне. Со дня смерти Фархадова Калерия Михайловна взяла Шараеву под свою незримую опеку. Прежде язвительная к Ларисе, теперь, в обстановке всеобщей неуверенности, она беспощадно пресекала всякие попытки обсуждать в кулуарах решения руководства и с утроенным рвением отслеживала выполнение сотрудниками полученных поручений. Без аффектации и изъявлений преданности Калерия Михайловна как умела «мостила» авторитет новому президенту компании.
Внезапный вызов означал что-то чрезвычайно срочное. Потому, наскоро подтвердив договоренности, Коломнин поспешно вернулся в «Нафту».
— Звонил твой сын, — встретила его Лариса.
— И ты из-за этого сорвала мне встречу? — при воспоминании о предательстве сына Коломнин помрачнел. — Было б очень надо, мог бы дозвониться на мобильный.
— У него явно что-то случилось. А твой мобильный был вне зоны досягаемости. Через пять минут будет перезванивать. Выслушай без истерик, — второго сына у тебя нет.
— Такого-то?! И слава Богу.
— Перестань, Сергей, — Лариса обескураженно мотнула головой. — Нельзя так. Что бы ни было, он твой сын. И он ищет тебя. Ты ведь не знаешь, чем он живет сейчас.
— Да чем и раньше! «Бабки» заколачивает. На этом, должно быть, и впиндюрился. Теперь вот и названивает, подмоги ищет. Достойное дитя достойного века!
Энергичный телефонный звонок прервал негодующую его речь.
— Да, да, Дима, он подъехал. Передаю трубку, — Лариса загородила микрофон рукой. — Пожалуйста, прошу. В любом случае сначала выслушай.
— Слушаю! — холодно произнес Коломнин.
— Это Дима.
— Я понял. Слушаю.
Дыхание в трубке резко усилилось. Голос запульсировал обиженно.
— В общем тут такое дело: только что у Маковея был разговор с Седых. Твой бывший подчиненный.
— Я помню своих подчиненных.
— Оказывается, по указанию Ознобихина, он летал в Швейцарию. Тебе фамилия Островой говорит что-нибудь?.. Так вот они какие-то бумаги собирают для прокуратуры. Насчет тебя. Что будто бы ты Островому передал документы, важные для следствия. По которым его могли посадить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109