— Это что?
— Пиво.
Логичный ответ почему-то заново вывел Бурлюка из себя.
— Это — ледяное пиво! — уточнил он, будто в преступлении уличил. — У нас на дворе весна. Еще май не наступил. А вы подаете лед.
— Так что вы хотите? — девушка растерялась.
— Подогрейте. Есть у вас микроволновка?
— Как скажете, — официантка, убрав злые глаза, потянула на себя кружку. — До какой прикажете температуры?
— Да это любая обслуга в Мюнхене знает. До комнатной! Не выше. Подогреть надо чуть-чуть. Слышите?! Лишний градус и все испортите! — крикнул он в спину удаляющейся поспешно девушки.
Пока не принесли пиво, Бурлюк постукивал по столику, непрерывно что-то бурча: кажется, он был всерьез расстроен нерасторопностью обслуги. Коломнин отмалчивался: в Мюнхене бывать ему до сих пор не доводилось. Но официантов за границей повидал всяких. А потому мысленно был на стороне девочки, которой сегодня крепко не повезло с первыми посетителями.
Вскоре подогретое пиво вернулось на стол.
— Надеюсь, на этот раз угодила? Градусника, извините, под рукой не оказалось.
Бурлюк кончиком языка проткнул пену и медленно коснулася напитка.
— Ну, это чуть лучше, — барским движением кисти отпустил обслугу. — Ты чего думаешь, я привередничаю? Почечная кома была, — пожаловался неожиданно он. Очевидно, неприязнь Коломнина проявилась вовне. — Так что приходится все дозировать. Врачи говорят, иначе — тут же каюк.
Он шутливо оттопырил нижнюю губу. Но шутка не получилась. Больные, с желтушечными белками глаза против воли хозяина наполнились тоской.
— Так что, за наше зарождающееся сотрудничество? — он потянулся к кружке Коломнина. И хоть тост со стороны человека, с которым они собирались судиться и даже снимать его с должности, показался Коломнину несколько сомнительным, он в свою очередь приподнял кружку.
— Напрасно колеблетесь, — нерешительность его Бурлюк подметил. — Я потому и встречи искал, что хочу договориться об условиях дружбы.
— Так условие простое. Давайте рассчитаемся с долгами и начнем крепко дружить. «Нафта» вот-вот на промышленные объемы выйдет. И свой трейдер за рубежом нам не помешает.
— Вам — это кому? Насколько помню, вы — сотрудник банка «Авангард».
— А интересы банка сегодня тесно переплетены с интересами «Нафты». Между нами договор о сотрудничестве. Или вы не знали?
— Я много чего знаю. А вот времени имею мало. Сегодня, например, после нашей встречи должен еще в Минэнергетики успеть — повидаться с Гиляловым.
— Почему именно в Минэнергетики?
Под ироничным взглядом Бурлюка Коломнин как-то смешался.
— Я что, сморозил какую-то бестактность?
— Нет, просто вижу, что с информацией проблемы как раз у вас. Такие ключевые вещи знать надо, молодой человек. Позавчера Леонард Гилялович Гилялов назначен министром энергетики России!
С таким же пафосом Левитан объявлял о разгроме намецко-фашистских войск под Москвой.
— Достойный человек на достойное место, — Бурлюк значительно оглядел собеседника. — И раньше тесно сотрудничали. А теперь-то надо оговорить новые условия с Генеральной нефтяной компанией.
— Так если он стал министром, причем тут сотрудничество с ГНК? — невинно поинтересовался Коломнин. — Это скорее к Четверику.
Всем своим видом невыдержанный Бурлюк изобразил крайнее разочарование: собеседник оказался еще глупее, чем он предполагал.
— Теперь-то как раз самое сотрудничество и начнется. И, насколько в курсе, акции «Руссойла», которыми вы по поручению банка управляете, будут переданы в распоряжение Леонарда Гиляловича.
— Должно быть, так, — Коломнин поймал снисходительный взгляд Бурлюка. — Но не прежде, чем «Руссойл» разойдется с «Нафтой-М». В этом нынче состоит интерес банка. Так что рассчитаться, хоть вам этого и не хочется, придется.
Бурлюк, на кончике языка которого просто-таки плескалась ядовитая реплика, все-таки сдержался, — сглотнул.
— И как же вы, интересно знать, видите этот, с позволения сказать, расчет?
— Во-первых, выплачиваются дивиденды.
— И только-то?
— Это святое. Тут даже обсуждать нечего.
— Не слишком ли вы резвы, юноша?
Проходившие мимо беседки две тинейджерки при слове «юноша» заинтересованно обернулись, но обнаружили лишь двух старперов, один из которых, чуть менее дряхлый, развел руки: «мол, извините, но это я».
— Совсем у дедков крыша пошла, — громко объяснила одна другой, и обе удалились.
— Во-вторых, надо обсудить условия возврата двадцати пяти миллионов, что вы недоплатили компании за нефть, — продолжил Коломнин.
— Вот так просто. Пришел и забрал. Еще в Женеве увидел, какой ты ухарь. А не подумал, где я их откопаю? — Там же, где зарыли.
Бурлюк налился нездоровой краснотой.
Подошедшая официантка водрузила на стол два горячих блюда.
— А где салаты? — внимание Бурлюка переключилось. — Нам до сих пор не подали холодное.
— Не подали, потому что не готовы. Как сделают, так принесу. А чем вы собственно недовольны? Вы же не предупредили, что надо сначала холодное.
На этот раз она, надо признать, удивила и Коломнина.
— А когда ты дома по утрам одеваешься, ты трусы поверх джинсов не натягиваешь? — ехидности Бурлюку природа отпустила полной мерой. — А ну забрать и…
— Куда ж я их дену-то?! Остынет.
— Да хоть… — Бурлюку очень хотелось объяснить бестолковой девахе, куда следует сунуть горячее, чтоб не остыло. — Куда хотите.
Фыркнув возмущенно, она подхватила блюда и отошла.
— Все-таки совок, он всегда совок, — удовлетворенно прошипел Бурлюк. Так, чтобы собеседнику стало ясно: речь идет не только об официантке. — Гляжу, в нашем нефтяном деле ты полный лох. Это надо: явился грозный аника-воин, раскопал несколько миллионов долларов недостачи и — вони поднял.
— Двадцать пять. И не недостачи, а чистой кражи. Извините, конечно, за несущественную поправку.
— А тебе, умник, не приходило в голову поинтересоваться, с чего бы это «Нафта» за столько лет не удосужилась истребовать свои «бабки»?
Коломнин насторожился: именно эта мысль его чрезвычайно занимала, и ответа на нее не нашел до сих пор.
— Так я тебе скажу: никогда не считай себя умней других. Нет там давно никаких двадцати пяти. Ты что, всерьез полагаешь, что если кто-то дает крупный кредит?…
— Беспроцентный.
— Тем более — беспроцентный. И делает это за здорово живешь?
— Не за здорово живешь, а за имя господина Фархадова.
— Положим, если б не имя, кредита бы и вовсе не было. Но — не за просто же так!
На стол были поставлены закуски.
— Теперь, надеюсь, все в порядке? — съехидничала официантка.
— Несвежее. Вишь как заветрено, — Бурлюк приподнял листик салата, оглядел с подозрением и брезгливо опустил на тарелку. — Не отравиться бы. Официантку как сдуло.
— Короче, чтоб знал, — десять миллионов долларов из этого кредита еще в девяносто восьмом году раздербанили на три части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109