Потому полагаю, лучше тебе достойно уйти в сторону.
— Это, по-твоему, достойно?! Чуть припугнули и -в кусты! Компанию Салман Курбадович как семейный бизнес задумал. Месторождение это сам нашел и выпестовал. Никто, кроме него, не верил. За него Тимур погиб! И теперь уйти?! Говори же! Или — тоже перекупили?!
— Знаешь что? Я у тебя ничего никогда не клянчил, — Коломнин сделал движение выйти. Но Лариса метнулась к нему так, что соскочившая с соломенных волос черная капроновая накидка вяло вспорхнула в воздух.
— Прости! Разве не видишь, какая я сегодня? Нельзя мне одной быть. Говори же!
— Хорошо, — в самом деле меряться обидой с держащейся из последних сил женщиной было не по-мужски. — По совести мне самому все это противно. Но еще раз повторяю: тебе нужен серьезный союзник. Допустим, найти такого можно, — месторождение привлекательно. Но тогда его нужно пустить в уставной капитал. Хотя бы на блокирующий пакет. А этого ты теперь сделать не можешь. Не можешь даже поменять Совет директоров. А в нем до сих пор люди, которых Гилялов легко перекупит. Или уже перекупил. — Я тебе больше скажу: оказывается, я и не директор, — под вопрошающим взглядом Лариса сокрушенно оттопырила нижнюю губу. — Родич мой Казбек вчера заявил, что назначил меня Салман Курбадович без решения Совета директоров. А значит, незаконно. Требует срочно собрать Совет. Ты знаешь, по-моему, он сам хочет стать директором. Вот ведь как! Не успел умереть и — откуда что берется. Так что и здесь, похоже, предстоит большая драка.
— Главная проблема в другом, — к разочарованию Ларисы, Коломнин проигнорировал услышанное как якобы несущественное, — чтобы реально управлять компанией, мало быть директором. Нужно быть собственником. А даже если акции Фархадовым завещаны твоей дочери, раньше, чем через полгода в наследство вы не вступите. А за полгода…
— Нам не нужны полгода.
— Не понял?
— Еще месяц назад Салман Курбадович оформил дарственную на внучку. А я — соответственно — опекунша. Нам не нужны полгода, Сергей.
— Это серьезно, — обескураженно признал Коломнин. — Выходит, Фархадов заранее просчитал подобную ситуацию. И ты — знала, и ничего мне не сказала? Лариса виновато пожала плечом. Это было ново: прежде она торопилась обсудить с ним каждую мелочь.
— Что ж, тогда можно попробовать повоевать. Если уж решилась. Хотя — шансов… — он отчеркнул пальцем кончик мизинца.
— Шансы есть. Есть! — гипнотизирующе произнесла Лариса. — Месяц-полтора максимум и — в трубу врежемся. А там, сам знаешь, иные деньги хлестанут.
— Я знаю. И другие знают. Потому и попытаются раньше уничтожить.
— Мы выдержим. Вместе — выстоим. Жалко, конечно, что не получится теперь взять под контроль «Руссойл». Ничего! Найдем другого трейдера.
— Зачем другого? Бери «Руссойл». Дарю, — Коломнин сделал щедрый жест.
Пришел черед изумиться Ларисе:
— То есть что значит даришь? — Ну, не сам «Руссойл», конечно. Но «Хорнисс холдинг», на котором двадцать пять процентов «Руссойла», теперь твой. Плюс столько же на «Нафте». Так что по сути одно и то же.
— Погоди. Но «Хорнисс» принадлежит банку.
— Вчера я переписал его на тебя.
— Но…Сережа, за это же, — она пошевелила побледневшими губами, не решаясь произнести роковое слово. — «заказывают». — Я не приму. Слышишь? Немедленно звони адвокату. Отменяй. Ты мне живой нужен, понимаешь? Додумался, Дон Кихотишко паршивый!
Она схватила трубку, принялась тыкать ею в его ладонь. — Набирай номер, я переведу. Главное — успеть, пока никто не знает.
От неподдельного страха ее у Коломнина повлажнели глаза: все-таки человек по-настоящему проявляется в решающие минуты. — Успокойся, Лоричка, — он мягко вынул трубку из вспотевшей руки, положил на рычаг. — Я не самоубийца. В субботу Ознобихин от имени банка подписал согласие на переоформление «Хорнисса» на тебя. Так что, считай, все легитимно.
— Коля?! — растроганно вскрикнула Лариса. — Господи! Хоть одна чистая душа среди этого беспредела.
Разуверять ее Коломнин не стал.
К тому же на пороге без стука появился Резуненко.
— Я только сейчас с участка, — пробормотал он. И затоптался — растерянный, выгнанный из берлоги медведь.
— Витенька! Вот мы и осиротели, — зарыдавшая Лариса бросилась ему на грудь. А он стоял, оглаживая ее своей нескладной, будто ковш экскаватора ладонью, и, беспомощно глядя поверх нее на Коломнина, все повторял:
— Ничего, Ларичка. Как-нибудь переживем. Вместе перемужествуем. Главное — что вместе.
Тонкий голос Казбека Мамедова, который сочно, со знанием дела на ходу распекал кого-то, разрушил идиллию еще до того, как сам он появился в малой гостиной.
Отстранившись от Резуненко, Лариса нахмурилась.
— Ты что в самом деле позволяешь себе? — вошедший Мамедов обежал взглядом помещение, обозначил кивок, — то ли поздоровался, то ли констатировал чужое присутствие. — Скоро большие люди прибывать начнут. А полы опять натоптаны. Я ж сказал, чтоб посторонних не пускать.
При этом он мазнул глазом по Коломнину и Резуненко, неприкрыто отнеся их к разряду тех самых посторонних, чье присутствие в доме необязательно.
Ноздри Ларисы затрепетали. Обескураженный внезапной бесцеремонностью, набычился Резуненко.
Но Коломнин опередил их:
— Посторонним и впрямь лучше бы удалиться. — Что хочешь сказать, слушай? — Мамедов, собиравшийся выйти, замешкался.
— А это только тебе на ушко. Лариса, Виктор, не оставите нас? Хочу с Казбеком посплетничать.
Он жестами выставил обоих, уселся на диване, похлопал рукой по сидению.
— Чего хотел? — Мамедов настороженно опустился на краешек.
— Посоветоваться, — Коломнин откинулся на спинку, прикрыл глаза. — Замотался что-то за эти дни. С милицией только что общался по поводу «Магнезита». Они ж директора тамошнего арестовали. И арестовали между прочим по нашему заявлению о мошеннических договорах. Теперь вот хлещутся, будто раскололи. Якобы признался, кто в «Нафте» с ними те договора убыточные назаключал. — А то мы без них не догадались, да? Спохватились, — Мясоедова сами давно турнули.
— Так вот оказывается, что не он.
— И кто же? — до Коломнина донеслась раздраженная интонация человека, которого втягивают в пустой разговор. Но когда он внезапно раскрыл глаза, то наткнулся на напряженный взгляд. Будто слушал один, а говорил другой. — Так кто же?
— Ты не поверишь, но — ты.
— Я?! Что за ерунда, слушай? Я и видел-то его раза три, может. Живем неподалеку. Придумывают твои менты. Раскрыть ничего не умеют, вот и — как это? На понт берут.
— Есть официальные показания.
— Соображай, что говоришь. Зачем мне это надо?
— Хороший вопрос. Я как раз им и мучаюсь.
— Так ты что, поверил?
— Рад бы не поверить. Только вот, — Коломнин со вздохом протянул копию протокола допроса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Это, по-твоему, достойно?! Чуть припугнули и -в кусты! Компанию Салман Курбадович как семейный бизнес задумал. Месторождение это сам нашел и выпестовал. Никто, кроме него, не верил. За него Тимур погиб! И теперь уйти?! Говори же! Или — тоже перекупили?!
— Знаешь что? Я у тебя ничего никогда не клянчил, — Коломнин сделал движение выйти. Но Лариса метнулась к нему так, что соскочившая с соломенных волос черная капроновая накидка вяло вспорхнула в воздух.
— Прости! Разве не видишь, какая я сегодня? Нельзя мне одной быть. Говори же!
— Хорошо, — в самом деле меряться обидой с держащейся из последних сил женщиной было не по-мужски. — По совести мне самому все это противно. Но еще раз повторяю: тебе нужен серьезный союзник. Допустим, найти такого можно, — месторождение привлекательно. Но тогда его нужно пустить в уставной капитал. Хотя бы на блокирующий пакет. А этого ты теперь сделать не можешь. Не можешь даже поменять Совет директоров. А в нем до сих пор люди, которых Гилялов легко перекупит. Или уже перекупил. — Я тебе больше скажу: оказывается, я и не директор, — под вопрошающим взглядом Лариса сокрушенно оттопырила нижнюю губу. — Родич мой Казбек вчера заявил, что назначил меня Салман Курбадович без решения Совета директоров. А значит, незаконно. Требует срочно собрать Совет. Ты знаешь, по-моему, он сам хочет стать директором. Вот ведь как! Не успел умереть и — откуда что берется. Так что и здесь, похоже, предстоит большая драка.
— Главная проблема в другом, — к разочарованию Ларисы, Коломнин проигнорировал услышанное как якобы несущественное, — чтобы реально управлять компанией, мало быть директором. Нужно быть собственником. А даже если акции Фархадовым завещаны твоей дочери, раньше, чем через полгода в наследство вы не вступите. А за полгода…
— Нам не нужны полгода.
— Не понял?
— Еще месяц назад Салман Курбадович оформил дарственную на внучку. А я — соответственно — опекунша. Нам не нужны полгода, Сергей.
— Это серьезно, — обескураженно признал Коломнин. — Выходит, Фархадов заранее просчитал подобную ситуацию. И ты — знала, и ничего мне не сказала? Лариса виновато пожала плечом. Это было ново: прежде она торопилась обсудить с ним каждую мелочь.
— Что ж, тогда можно попробовать повоевать. Если уж решилась. Хотя — шансов… — он отчеркнул пальцем кончик мизинца.
— Шансы есть. Есть! — гипнотизирующе произнесла Лариса. — Месяц-полтора максимум и — в трубу врежемся. А там, сам знаешь, иные деньги хлестанут.
— Я знаю. И другие знают. Потому и попытаются раньше уничтожить.
— Мы выдержим. Вместе — выстоим. Жалко, конечно, что не получится теперь взять под контроль «Руссойл». Ничего! Найдем другого трейдера.
— Зачем другого? Бери «Руссойл». Дарю, — Коломнин сделал щедрый жест.
Пришел черед изумиться Ларисе:
— То есть что значит даришь? — Ну, не сам «Руссойл», конечно. Но «Хорнисс холдинг», на котором двадцать пять процентов «Руссойла», теперь твой. Плюс столько же на «Нафте». Так что по сути одно и то же.
— Погоди. Но «Хорнисс» принадлежит банку.
— Вчера я переписал его на тебя.
— Но…Сережа, за это же, — она пошевелила побледневшими губами, не решаясь произнести роковое слово. — «заказывают». — Я не приму. Слышишь? Немедленно звони адвокату. Отменяй. Ты мне живой нужен, понимаешь? Додумался, Дон Кихотишко паршивый!
Она схватила трубку, принялась тыкать ею в его ладонь. — Набирай номер, я переведу. Главное — успеть, пока никто не знает.
От неподдельного страха ее у Коломнина повлажнели глаза: все-таки человек по-настоящему проявляется в решающие минуты. — Успокойся, Лоричка, — он мягко вынул трубку из вспотевшей руки, положил на рычаг. — Я не самоубийца. В субботу Ознобихин от имени банка подписал согласие на переоформление «Хорнисса» на тебя. Так что, считай, все легитимно.
— Коля?! — растроганно вскрикнула Лариса. — Господи! Хоть одна чистая душа среди этого беспредела.
Разуверять ее Коломнин не стал.
К тому же на пороге без стука появился Резуненко.
— Я только сейчас с участка, — пробормотал он. И затоптался — растерянный, выгнанный из берлоги медведь.
— Витенька! Вот мы и осиротели, — зарыдавшая Лариса бросилась ему на грудь. А он стоял, оглаживая ее своей нескладной, будто ковш экскаватора ладонью, и, беспомощно глядя поверх нее на Коломнина, все повторял:
— Ничего, Ларичка. Как-нибудь переживем. Вместе перемужествуем. Главное — что вместе.
Тонкий голос Казбека Мамедова, который сочно, со знанием дела на ходу распекал кого-то, разрушил идиллию еще до того, как сам он появился в малой гостиной.
Отстранившись от Резуненко, Лариса нахмурилась.
— Ты что в самом деле позволяешь себе? — вошедший Мамедов обежал взглядом помещение, обозначил кивок, — то ли поздоровался, то ли констатировал чужое присутствие. — Скоро большие люди прибывать начнут. А полы опять натоптаны. Я ж сказал, чтоб посторонних не пускать.
При этом он мазнул глазом по Коломнину и Резуненко, неприкрыто отнеся их к разряду тех самых посторонних, чье присутствие в доме необязательно.
Ноздри Ларисы затрепетали. Обескураженный внезапной бесцеремонностью, набычился Резуненко.
Но Коломнин опередил их:
— Посторонним и впрямь лучше бы удалиться. — Что хочешь сказать, слушай? — Мамедов, собиравшийся выйти, замешкался.
— А это только тебе на ушко. Лариса, Виктор, не оставите нас? Хочу с Казбеком посплетничать.
Он жестами выставил обоих, уселся на диване, похлопал рукой по сидению.
— Чего хотел? — Мамедов настороженно опустился на краешек.
— Посоветоваться, — Коломнин откинулся на спинку, прикрыл глаза. — Замотался что-то за эти дни. С милицией только что общался по поводу «Магнезита». Они ж директора тамошнего арестовали. И арестовали между прочим по нашему заявлению о мошеннических договорах. Теперь вот хлещутся, будто раскололи. Якобы признался, кто в «Нафте» с ними те договора убыточные назаключал. — А то мы без них не догадались, да? Спохватились, — Мясоедова сами давно турнули.
— Так вот оказывается, что не он.
— И кто же? — до Коломнина донеслась раздраженная интонация человека, которого втягивают в пустой разговор. Но когда он внезапно раскрыл глаза, то наткнулся на напряженный взгляд. Будто слушал один, а говорил другой. — Так кто же?
— Ты не поверишь, но — ты.
— Я?! Что за ерунда, слушай? Я и видел-то его раза три, может. Живем неподалеку. Придумывают твои менты. Раскрыть ничего не умеют, вот и — как это? На понт берут.
— Есть официальные показания.
— Соображай, что говоришь. Зачем мне это надо?
— Хороший вопрос. Я как раз им и мучаюсь.
— Так ты что, поверил?
— Рад бы не поверить. Только вот, — Коломнин со вздохом протянул копию протокола допроса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109