— послышался лопающийся звук, — Лариса в сердцах прихлопнула кожаную спинку кресла. — А ведь мы только начинаем расширяться. А стало быть, завтра попросту задохнемся без реализации. Потому для нас принципиально важно, чтобы в цепочке «добыча» — «реализация» появилось третье, срединное звено — «переработка». Получив это звено, мы сможем акцентироваться не на торговле сырьем, как поступает большинство, а на продаже собственных нефтепродуктов. То, о чем мечтал родоначальник компании Салман Курбадович Фархадов.
И Лариса, а вслед за ней и остальные, ностальгически посмотрела на огромный, полтора на два метра, парадный портрет Фархадова на стене.
— Короче, мною принято решение, — Лариса не удержалась от эффектной паузы, — купить Белогоцкий нефтеперерабатывающий завод!
— Это ж какие деньжищи! — среди озадаченной тишины прохрипел кто-то.
— Немалые. Причем деньги на покупку — далеко не все. У завода изношенные мощности. Глубина переработки ничтожна. Стало быть, потребуется реконструкция. Да, таких денег у нас сегодня нет! — подтвердила Лариса. — Но и ждать, пока они накопятся, мы не можем! Тех, кто в бизнесе ждет, безжалостно обгоняют. Стало быть, настала пора менять структуру собственности «Нафты».
Зал предвкушающе загудел.
— Как вы знаете, на сегодня сто процентов акций нашего открытого акционерного общества принадлежит моей дочери. Я как опекун принимаю решение: часть акций передать другим лицам. За собой мы оставляем пока пятьдесят процентов плюс одна акция. Десять процентов я передаю, — Лариса помолчала, — Сергею Викторовичу Коломнину!
Коломнин непритворно вскинулся, — ни о чем подобном разговора меж ними не было. И — начал пунцоветь.
— Это собственно не дар! А лишь ничтожная цена за оказанные услуги, — торопливо произнесла Лариса. — Всем вам известно, что само существование компании было спасено в огромной мере благодаря усилиям Сергея Викторовича.
Коломнин хотел возразить. Но его уже похлопывали по плечам ближайшие соседи, другие потянулись с рукопожатиями. И он понял, что всякое негодование будет выглядеть неудачливым жеманством, — для присутствующих Коломнин и Шараева давно означали единую семью, и каждый про себя просто прибавил эти десять к предыдущим.
Лариса кашлянула и тем тотчас восстановила тишину.
— Еще порядка десяти процентов будут со временем переданы ведущим менеджерам компании, — сидящие принялись переглядываться со скрытой ревностью: мысленно начался дележ. — А теперь главное: в Москве среди прочих у меня состоялась встреча с президентом крупнейшей российской нефтяной компании «Паркойл». Как вы помните, в свое время «Паркойл» предоставил «Нафте-М» товарный кредит на сумму сорок миллионов долларов. Мне был задан вопрос, готова ли компания вернуть долг. Я со своей стороны напомнила, что формально новая компания не является правопреемницей прежней «Нафты», а значит, не несет ответственности по ее обязательствам.
Правление одобрительно закивало: необходимость сбросить с себя тяжкое ярмо казалась очевидной.
— Но кредит этот давался под честное слово Салмана Курбадовича! И я подтвердила, что долг непременно будет возвращен.
Вздох разочарования был ей ответом. Лариса улыбнулась: ей нравилось раскачивать ситуацию.
— Однако предложила нашу схему расчета. Президент «Паркойла» взял тайм-аут и сегодня утром на повторной встрече принял наше предложение. Отныне долг перед «Паркойлом» конвертируется в двадцать пять процентов акций «Нафты», которые я ему передаю. Таким образом, у нас появилось то, чего так остро не хватало нашей молодой компании — мощный стратегический партнер. И более того! — теперь Ларисе приходилось кричать, чтоб перекрыть общее возбуждение. — «Паркойл» берет на себя авансовые платежи по покупке завода!
Кто-то в порыве захлопал в ладоши. Кто-то подхватил, от полноты чувств вскочив на ноги. И вот уже конференц-зал, стоя, загремел аплодисментами.
Лариса стояла раскрасневшаяся, радостная, торжествующая. Упоение успехом смыло усталость, и ее васильковые глаза заполыхали, как прежде, так что у восхищенного Коломнина защемило сердце.
— Но и этим наше сотрудничество с «Паркойлом» не исчерпывается! — выкрикнула Лариса. — Отныне все поставки буровых труб на месторождение будет осуществлять дочерняя компания «Паркойла».
Общий гул стих и раскололся на отдельные звуки.
— Как это? — послышался недоумевающий голос Коломнина. — У нас уже есть такой поставщик — господин Резуненко.
— Речь идет о крупнейшей специализированной российской фирме. Мы вступаем в новую эру, Сергей Викторович.
— Да причем тут?!.. Контракт на поставку труб у нас подписан с Резуненко.
— Если на то пошло, хочу напомнить: контракт подписан прежней фирмой.
— Прежней, — согласился Коломнин. — Но нами. Я не понял, Лариса?
Выкрики тотчас утихли. Теперь собравшиеся сладко вслушивались в первый в истории «Нафты» семейный производственный скандал. Общее настроение уловила и Лариса, — от нее ждали решительности.
— Это хорошо, когда первый вице-президент вникает в экономические вопросы, — принялась чеканить она, взглядом пытаясь осадить не к месту заупрямившегося жениха. — Но, может быть, мы организуем ликбез в другое время и в другой обстановке?
— В другой обстановке — пожалуйста. Но — немедленно, — Коломнин тоже закусил удила. Кожа на скулах его натянулась. Глаза недобро сузились.
— Что ж, — Лариса поколебалась. Но она слишком хорошо знала его таким, как сейчас, чтобы продолжить публичную пикировку. — В таком случае, господа, предлагаю прерваться минут на пятнадцать. У членов Правления будет время переварить новую информацию и подготовить вопросы.
— В чем дело, Сережа?! — она едва дождалась, пока последний из выходящих прикроет за собой дверь. — Не мог найти другого места?! Что о нас люди подумают?
— Почему я не знал?!
— Я не успела: ведь только прилетела. Ты же со мной летать брезгуешь. Гордыня замучила. И потом — на самом деле тут нечего обсуждать. Это было условием «Паркойла». Не ломать же договоренности из-за подобной?…
— Мелочи, да?! — закончил за нее Коломнин. — Резуненко — наш друг.
— Компаньон.
— Пусть так. Но тогда — вернейший из компаньонов. Все эти месяцы он был с нами плечом к плечу!
— Сережа! Ты-то знаешь, чей сын сидит на этой чертовой «дочке».
— Я знаю другое — и ты знаешь! — что такое для Резуненко разрыв этого договора. Он же на него все поставил! Вложился до копейки. Сделал предоплаты. Если мы теперь откажемся, для него это крах! Полный! Он разорен.
— Не мучь ты меня. Мне самой до боли жаль Витю. Но что я могу поделать? Я пыталась как могла торговаться. Но — предложение было практически безальтернативным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
И Лариса, а вслед за ней и остальные, ностальгически посмотрела на огромный, полтора на два метра, парадный портрет Фархадова на стене.
— Короче, мною принято решение, — Лариса не удержалась от эффектной паузы, — купить Белогоцкий нефтеперерабатывающий завод!
— Это ж какие деньжищи! — среди озадаченной тишины прохрипел кто-то.
— Немалые. Причем деньги на покупку — далеко не все. У завода изношенные мощности. Глубина переработки ничтожна. Стало быть, потребуется реконструкция. Да, таких денег у нас сегодня нет! — подтвердила Лариса. — Но и ждать, пока они накопятся, мы не можем! Тех, кто в бизнесе ждет, безжалостно обгоняют. Стало быть, настала пора менять структуру собственности «Нафты».
Зал предвкушающе загудел.
— Как вы знаете, на сегодня сто процентов акций нашего открытого акционерного общества принадлежит моей дочери. Я как опекун принимаю решение: часть акций передать другим лицам. За собой мы оставляем пока пятьдесят процентов плюс одна акция. Десять процентов я передаю, — Лариса помолчала, — Сергею Викторовичу Коломнину!
Коломнин непритворно вскинулся, — ни о чем подобном разговора меж ними не было. И — начал пунцоветь.
— Это собственно не дар! А лишь ничтожная цена за оказанные услуги, — торопливо произнесла Лариса. — Всем вам известно, что само существование компании было спасено в огромной мере благодаря усилиям Сергея Викторовича.
Коломнин хотел возразить. Но его уже похлопывали по плечам ближайшие соседи, другие потянулись с рукопожатиями. И он понял, что всякое негодование будет выглядеть неудачливым жеманством, — для присутствующих Коломнин и Шараева давно означали единую семью, и каждый про себя просто прибавил эти десять к предыдущим.
Лариса кашлянула и тем тотчас восстановила тишину.
— Еще порядка десяти процентов будут со временем переданы ведущим менеджерам компании, — сидящие принялись переглядываться со скрытой ревностью: мысленно начался дележ. — А теперь главное: в Москве среди прочих у меня состоялась встреча с президентом крупнейшей российской нефтяной компании «Паркойл». Как вы помните, в свое время «Паркойл» предоставил «Нафте-М» товарный кредит на сумму сорок миллионов долларов. Мне был задан вопрос, готова ли компания вернуть долг. Я со своей стороны напомнила, что формально новая компания не является правопреемницей прежней «Нафты», а значит, не несет ответственности по ее обязательствам.
Правление одобрительно закивало: необходимость сбросить с себя тяжкое ярмо казалась очевидной.
— Но кредит этот давался под честное слово Салмана Курбадовича! И я подтвердила, что долг непременно будет возвращен.
Вздох разочарования был ей ответом. Лариса улыбнулась: ей нравилось раскачивать ситуацию.
— Однако предложила нашу схему расчета. Президент «Паркойла» взял тайм-аут и сегодня утром на повторной встрече принял наше предложение. Отныне долг перед «Паркойлом» конвертируется в двадцать пять процентов акций «Нафты», которые я ему передаю. Таким образом, у нас появилось то, чего так остро не хватало нашей молодой компании — мощный стратегический партнер. И более того! — теперь Ларисе приходилось кричать, чтоб перекрыть общее возбуждение. — «Паркойл» берет на себя авансовые платежи по покупке завода!
Кто-то в порыве захлопал в ладоши. Кто-то подхватил, от полноты чувств вскочив на ноги. И вот уже конференц-зал, стоя, загремел аплодисментами.
Лариса стояла раскрасневшаяся, радостная, торжествующая. Упоение успехом смыло усталость, и ее васильковые глаза заполыхали, как прежде, так что у восхищенного Коломнина защемило сердце.
— Но и этим наше сотрудничество с «Паркойлом» не исчерпывается! — выкрикнула Лариса. — Отныне все поставки буровых труб на месторождение будет осуществлять дочерняя компания «Паркойла».
Общий гул стих и раскололся на отдельные звуки.
— Как это? — послышался недоумевающий голос Коломнина. — У нас уже есть такой поставщик — господин Резуненко.
— Речь идет о крупнейшей специализированной российской фирме. Мы вступаем в новую эру, Сергей Викторович.
— Да причем тут?!.. Контракт на поставку труб у нас подписан с Резуненко.
— Если на то пошло, хочу напомнить: контракт подписан прежней фирмой.
— Прежней, — согласился Коломнин. — Но нами. Я не понял, Лариса?
Выкрики тотчас утихли. Теперь собравшиеся сладко вслушивались в первый в истории «Нафты» семейный производственный скандал. Общее настроение уловила и Лариса, — от нее ждали решительности.
— Это хорошо, когда первый вице-президент вникает в экономические вопросы, — принялась чеканить она, взглядом пытаясь осадить не к месту заупрямившегося жениха. — Но, может быть, мы организуем ликбез в другое время и в другой обстановке?
— В другой обстановке — пожалуйста. Но — немедленно, — Коломнин тоже закусил удила. Кожа на скулах его натянулась. Глаза недобро сузились.
— Что ж, — Лариса поколебалась. Но она слишком хорошо знала его таким, как сейчас, чтобы продолжить публичную пикировку. — В таком случае, господа, предлагаю прерваться минут на пятнадцать. У членов Правления будет время переварить новую информацию и подготовить вопросы.
— В чем дело, Сережа?! — она едва дождалась, пока последний из выходящих прикроет за собой дверь. — Не мог найти другого места?! Что о нас люди подумают?
— Почему я не знал?!
— Я не успела: ведь только прилетела. Ты же со мной летать брезгуешь. Гордыня замучила. И потом — на самом деле тут нечего обсуждать. Это было условием «Паркойла». Не ломать же договоренности из-за подобной?…
— Мелочи, да?! — закончил за нее Коломнин. — Резуненко — наш друг.
— Компаньон.
— Пусть так. Но тогда — вернейший из компаньонов. Все эти месяцы он был с нами плечом к плечу!
— Сережа! Ты-то знаешь, чей сын сидит на этой чертовой «дочке».
— Я знаю другое — и ты знаешь! — что такое для Резуненко разрыв этого договора. Он же на него все поставил! Вложился до копейки. Сделал предоплаты. Если мы теперь откажемся, для него это крах! Полный! Он разорен.
— Не мучь ты меня. Мне самой до боли жаль Витю. Но что я могу поделать? Я пыталась как могла торговаться. Но — предложение было практически безальтернативным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109