— ответил за Лавренцова Седых. Как и многим другим, вопрос показался ему бестактным. — Тут теперь главное, Лукьяныч, грамотно доложить Дашевскому. Нажать, что пятьдесят тысяч банку сэкономил. Может, десятку выпишет?
— Получишь ты с него, как же! — все с той же желчностью вновь отреагировал Панкратьев.
И на этот раз реплику встретили сочувственно, — прижимистость президента банка была, увы, широко известна.
— Внимание! Подъехала «ДЭУ»!…— сидевший на подоконнике впередсмотрящий поднял палец, требуя всеобщего внимания. — Вышел из машины!.. Идет! Нет, с кем-то остановился… Вошел в подъезд!
Он отбежал от окна и встал в конце моментально выстроившегося ряда.
— Приготовились, — Лавренцов прошел поближе к входной двери, непроизвольно огладил ежик. — Все запомнили? Значит, если скажет…
— Помним, помним, — Анатолий Седых в свою очередь вроде бы случайно проверил узел галстука и быстро отер слюной пересохшие губы.
В большом, метров на сорок кабинете, где скопились сейчас сотрудники управления, установилось возбужденное ожидание.
На этаже остановился лифт. Послышался распекающий кого-то на ходу голос. Потянулась дверь.
— Товар-рищи офицеррыыы! — рявкнул, вытягиваясь, Лавренцов. И вошедший Коломнин обнаружил своих «орлов», выстроившихся перед ним в наигранном раже.
Подыгрывая, неспешно прошел по рядам.
— М-да, распустились без меня, — скорбно протянул он. — Двое плохо выбриты. От баб, что ли? Один без галстука. В нечищенной обуви. Бутылки, гляжу, пустые в корзине появились. Забурели без присмотра, дети мои.
Он еще не договорил, а обрадованный Лавренцов рубанул в воздухе рукой.
— Прости, батько! — весело грохнуло тридцать глоток. И приготовившийся устроить разнос Коломнин обескураженно рассмеялся. — От баламуты!
Его обступили. Посыпались обычные шуточки по поводу отдыха. Тем более — тайского отдыха.
— Как вам эротический массаж, шеф? — полюбопытствовал Лавренцов, как и Ознобихин, большой любитель тайской экзотики. — Расслабились?
— Это вы тут, гляжу, без меня расслабились, — при воспоминании о сеансе массажа Коломнин поежился. — Десятый час. Или дел нет? Все! Митинг по поводу моего возвращения объявляю закрытым. Полковники через пять минут ко мне на планерку. Остальным работать по плану. Вольно. Разойдись.
Назвав руководителей полковниками, Коломнин лишь отчасти отступил от истины: его зам Валентин Лавренцов был генерал-майором милиции в отставке.
Когда три года назад президент банка поручил Коломнину подобрать штат в управление экономической безопасности, он пригласил прежде всего тех, кого хорошо знал по совместной работе в МВД. Тщательно отбирал каждую кандидатуру, как отбирают фрукты в посылку, — чтоб подходили один к другому и, не приведи Господи, не попался бы с гнильцой, — перезаражает все вокруг. А потому умел чувствовать состояние подчиненных.
И сейчас заметил, что в каждом из них за внешним возбуждением проглядывает какая-то общая озабоченность. Что-то в его отсутствие произошло.
Войдя в компактный свой кабинетик с единственным столом возле неказистого сейфа и рогатой вешалкой у двери, Коломнин огляделся в поисках перестановок, пытаясь на глазок определить, куда технические службы могли подпустить свежего «жучка». Но впрочем не особенно внимательно: разговоров, о которых категорически не должно быть известно руководству банка, здесь не велось.
— Разреши, Сергей Викторович? — в кабинет ввалились Лавренцов, Седых, Панкратьев и старший группы по борьбе с мошенничествами в сфере пластиковых карт Богаченков. Младший из всех, Юрий Богаченков, хорошо знающий куцую меблировку в кабинете шефа, предусмотрительно прихватил с собой стул.
Следом, стараясь не бросаться в глаза, вошел поджидавший в коридоре Павел Маковей. Не найдя, куда присесть, безропотно прислонился к стене.
— Забираю из филиала, — объявил Коломнин, заметив кидаемые исподволь взгляды. — Будет в подразделении собственный юрист. А теперь кончайте переглядываться и выкладывайте, конспираторы, что случилось.
— ЧП у нас, Сергей Викторович! — Лавренцов послюнявил бобрик. Отпасовал настороженный взгляд шефа в сторону Панкратьева. — Докладывай сам, Николай. Твое подразделение.
Панкратьев сегодня был заметно мрачнее обычного.
— Ножнин на взятке попался, — буркнул он. — Проверял заемщика и взял в лапу пятьсот долларов.
— Дожили, — приподнятое настроение Коломнина рухнуло разом. — До сих пор других выявляли. А теперь, выходит, и к нам просочилось. Кто его на работу брал?
— Я брал, сам знаешь, — Панкратьев нахмурился. — Рекомендовали как хорошего парня.
— Нет такой категории — хороший парень! — взвился Коломнин. — Есть либо надежный, проверенный человек, либо… стручок. Этому, если помню, двадцать семь. Вовсе салага.
Двадцатипятилетний Маковей, боясь, чтобы в связи с этим не припомнили про него, быстренько нагнулся перешнуровать обувь.
— Сколько я вас всех учил! В нашу службу надо брать мужиков тертых, лет за тридцать. Чтоб понятие корпоративной чести устоялось! Каким числом уволили?
Панкратьев и Седых требовательно посмотрели на раскрасневшегося Лавренцова. Похоже, роли были распределены заранее.
— Так не уволили пока, тебя ждали. Не все тут однозначно, — Лавренцов намекающе кивнул в сторону стоящего в углу Маковея.
— Давай! Он теперь свой, — разрешил Коломнин.
— Информация-то подкожная. За пределами подразделения пока никто ничего. Он даже не то что взятку. Просто у них выдача кредита зависала из-за отсутствия нашего заключения. Вот и заплатили, чтоб ускорил. А по сути все написал как есть.
— Ты к чему сию адвокатскую речь завел?
— К тому самому. Чего подразделение подставлять? Уволить втихую. И все дела. Сумма-то в самом деле смешная.
— Смешная! — Коломнин оглядел солидарных меж собой руководителей. — И впрямь, гляжу, забурели. Пятьсот долларов — уже и не деньги. Забыли, как в МВД в День чекиста в кассу ломились, чтоб хоть с долгами рассчитаться? Быстро же в вас эта банковская отрава въелась — сор из избы не выносить.
— А к чему выносить-то, Сергей Викторович? — всякий раз, когда надо было говорить что-то несогласованное с Коломниным, пухлые аккуратные щечки Седых начинали алеть. — И так многие только и ждут, чтоб вы на чем оступились.
Это осторожненькое «вы» чуть остудило гнев Коломнина. В подразделении требовательного начальника ценили. Мало кто не познакомился с его вспыльчивостью и придирчивостью. Но давно не обижались. Знали за ним главное качество: в случае удачи Коломнин всегда публично рапортовал: «Мои хлопцы отличились», в случае прокола ограничивался коротким: «Я не сработал». Последняя фраза Седых была неприкрытым намеком на трудные отношения, сложившиеся у дотошного, упертого, как называли за глаза, начальника УЭБ со многими влиятельными в банке фигурами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Получишь ты с него, как же! — все с той же желчностью вновь отреагировал Панкратьев.
И на этот раз реплику встретили сочувственно, — прижимистость президента банка была, увы, широко известна.
— Внимание! Подъехала «ДЭУ»!…— сидевший на подоконнике впередсмотрящий поднял палец, требуя всеобщего внимания. — Вышел из машины!.. Идет! Нет, с кем-то остановился… Вошел в подъезд!
Он отбежал от окна и встал в конце моментально выстроившегося ряда.
— Приготовились, — Лавренцов прошел поближе к входной двери, непроизвольно огладил ежик. — Все запомнили? Значит, если скажет…
— Помним, помним, — Анатолий Седых в свою очередь вроде бы случайно проверил узел галстука и быстро отер слюной пересохшие губы.
В большом, метров на сорок кабинете, где скопились сейчас сотрудники управления, установилось возбужденное ожидание.
На этаже остановился лифт. Послышался распекающий кого-то на ходу голос. Потянулась дверь.
— Товар-рищи офицеррыыы! — рявкнул, вытягиваясь, Лавренцов. И вошедший Коломнин обнаружил своих «орлов», выстроившихся перед ним в наигранном раже.
Подыгрывая, неспешно прошел по рядам.
— М-да, распустились без меня, — скорбно протянул он. — Двое плохо выбриты. От баб, что ли? Один без галстука. В нечищенной обуви. Бутылки, гляжу, пустые в корзине появились. Забурели без присмотра, дети мои.
Он еще не договорил, а обрадованный Лавренцов рубанул в воздухе рукой.
— Прости, батько! — весело грохнуло тридцать глоток. И приготовившийся устроить разнос Коломнин обескураженно рассмеялся. — От баламуты!
Его обступили. Посыпались обычные шуточки по поводу отдыха. Тем более — тайского отдыха.
— Как вам эротический массаж, шеф? — полюбопытствовал Лавренцов, как и Ознобихин, большой любитель тайской экзотики. — Расслабились?
— Это вы тут, гляжу, без меня расслабились, — при воспоминании о сеансе массажа Коломнин поежился. — Десятый час. Или дел нет? Все! Митинг по поводу моего возвращения объявляю закрытым. Полковники через пять минут ко мне на планерку. Остальным работать по плану. Вольно. Разойдись.
Назвав руководителей полковниками, Коломнин лишь отчасти отступил от истины: его зам Валентин Лавренцов был генерал-майором милиции в отставке.
Когда три года назад президент банка поручил Коломнину подобрать штат в управление экономической безопасности, он пригласил прежде всего тех, кого хорошо знал по совместной работе в МВД. Тщательно отбирал каждую кандидатуру, как отбирают фрукты в посылку, — чтоб подходили один к другому и, не приведи Господи, не попался бы с гнильцой, — перезаражает все вокруг. А потому умел чувствовать состояние подчиненных.
И сейчас заметил, что в каждом из них за внешним возбуждением проглядывает какая-то общая озабоченность. Что-то в его отсутствие произошло.
Войдя в компактный свой кабинетик с единственным столом возле неказистого сейфа и рогатой вешалкой у двери, Коломнин огляделся в поисках перестановок, пытаясь на глазок определить, куда технические службы могли подпустить свежего «жучка». Но впрочем не особенно внимательно: разговоров, о которых категорически не должно быть известно руководству банка, здесь не велось.
— Разреши, Сергей Викторович? — в кабинет ввалились Лавренцов, Седых, Панкратьев и старший группы по борьбе с мошенничествами в сфере пластиковых карт Богаченков. Младший из всех, Юрий Богаченков, хорошо знающий куцую меблировку в кабинете шефа, предусмотрительно прихватил с собой стул.
Следом, стараясь не бросаться в глаза, вошел поджидавший в коридоре Павел Маковей. Не найдя, куда присесть, безропотно прислонился к стене.
— Забираю из филиала, — объявил Коломнин, заметив кидаемые исподволь взгляды. — Будет в подразделении собственный юрист. А теперь кончайте переглядываться и выкладывайте, конспираторы, что случилось.
— ЧП у нас, Сергей Викторович! — Лавренцов послюнявил бобрик. Отпасовал настороженный взгляд шефа в сторону Панкратьева. — Докладывай сам, Николай. Твое подразделение.
Панкратьев сегодня был заметно мрачнее обычного.
— Ножнин на взятке попался, — буркнул он. — Проверял заемщика и взял в лапу пятьсот долларов.
— Дожили, — приподнятое настроение Коломнина рухнуло разом. — До сих пор других выявляли. А теперь, выходит, и к нам просочилось. Кто его на работу брал?
— Я брал, сам знаешь, — Панкратьев нахмурился. — Рекомендовали как хорошего парня.
— Нет такой категории — хороший парень! — взвился Коломнин. — Есть либо надежный, проверенный человек, либо… стручок. Этому, если помню, двадцать семь. Вовсе салага.
Двадцатипятилетний Маковей, боясь, чтобы в связи с этим не припомнили про него, быстренько нагнулся перешнуровать обувь.
— Сколько я вас всех учил! В нашу службу надо брать мужиков тертых, лет за тридцать. Чтоб понятие корпоративной чести устоялось! Каким числом уволили?
Панкратьев и Седых требовательно посмотрели на раскрасневшегося Лавренцова. Похоже, роли были распределены заранее.
— Так не уволили пока, тебя ждали. Не все тут однозначно, — Лавренцов намекающе кивнул в сторону стоящего в углу Маковея.
— Давай! Он теперь свой, — разрешил Коломнин.
— Информация-то подкожная. За пределами подразделения пока никто ничего. Он даже не то что взятку. Просто у них выдача кредита зависала из-за отсутствия нашего заключения. Вот и заплатили, чтоб ускорил. А по сути все написал как есть.
— Ты к чему сию адвокатскую речь завел?
— К тому самому. Чего подразделение подставлять? Уволить втихую. И все дела. Сумма-то в самом деле смешная.
— Смешная! — Коломнин оглядел солидарных меж собой руководителей. — И впрямь, гляжу, забурели. Пятьсот долларов — уже и не деньги. Забыли, как в МВД в День чекиста в кассу ломились, чтоб хоть с долгами рассчитаться? Быстро же в вас эта банковская отрава въелась — сор из избы не выносить.
— А к чему выносить-то, Сергей Викторович? — всякий раз, когда надо было говорить что-то несогласованное с Коломниным, пухлые аккуратные щечки Седых начинали алеть. — И так многие только и ждут, чтоб вы на чем оступились.
Это осторожненькое «вы» чуть остудило гнев Коломнина. В подразделении требовательного начальника ценили. Мало кто не познакомился с его вспыльчивостью и придирчивостью. Но давно не обижались. Знали за ним главное качество: в случае удачи Коломнин всегда публично рапортовал: «Мои хлопцы отличились», в случае прокола ограничивался коротким: «Я не сработал». Последняя фраза Седых была неприкрытым намеком на трудные отношения, сложившиеся у дотошного, упертого, как называли за глаза, начальника УЭБ со многими влиятельными в банке фигурами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109