Очевидно, ужас, паника — это всегда порождение выбора. Должно быть, буриданов осел, прежде чем умереть с голоду, сошел с ума от невозможности сделать выбор. У него же теперь не осталось выбора. А стало быть, и оснований для паники. Не было с собой ни топора, ни спичек. Только выпущенное из рук совершенно бессмысленное ружье.
Подтянув его к себе, Коломнин засунул пальцы в рот. Покусал, отогревая. Спустил предохранитель и нажал сразу на оба курка.
Коломнин открыл глаза, ощущащая размеренный, долбящий стук в голове. Осторожно повел головой и обнаружил себя лежащим на больничной койке, но не в стационарной палате, а в какой-то избе, — от бревенчатых стен исходил густой запах мха. Подле кровати, на колченогом столике, лежали разбросанные в беспорядке таблетки, градусник, надколотая чашка с остатками питья, — все, чему полагалось быть у постели больного. Тут же Коломнин, казалось, обнаружил и причину головной боли, — над окошком тикали ходики, — металлический кот, конвульсивно дрыгающий облупленными лапами. Но звук, издаваемый им, был едва слышен и начисто забивался другим, гулким, требовательным. Тугие, увесистые капли ухали в подставленный снизу металлический таз, — в комнате протекала крыша.
— Капель, — пробормотал Коломнин, ощущая в себе сладостную слабость выздоравливающего.
— С возвращением на грешную землю, — ласково прошептали в ухо, и над Коломниным склонилось улыбающееся Ларисино лицо. Осунувшееся, с пыльными разводами под глазами. Заметив, что он разглядывает происшедшие в ней изменения, Лариса вновь спряталась.
— Мог бы и поделикатней быть, — пробормотала она. И тут же послышался шорох сгружаемой на простынь женской косметики. — Не вздумай обернуться.
Вопреки грозному предостережению Коломнин аккуратно, стараясь не трясти, перевернул гудящую голову в противоположную сторону.
— Ты мне так еще больше нравишься, — успокоил он смущенную Ларису. Всмотрелся. — Сколько ж ты надо мной просидела? И где мы?
— Недели две, — прикинула она. — Да, точно. Хоть ты этого и не стоишь. В тайгу он, видишь ли, рванул. Ничего не сказав.
— Но и Резуненко, и Богаченков потом…
— Да причем тут!.. — вскинулась Лариса. — Впрочем, мне-то что? А находишься ты в поселковом медпункте. Больницы на сотню верст в округе, извини, не оказалось. Не построили. Не знали, что ты заболеть соизволишь!
Полный умиления, Коломнин осторожно погладил ее пальцы.
— Охотник фигов, — презрительно отреагировала Лариса. — Твое счастье, что рядом настоящий таежник оказался. Рейнер тебя спиртом отогрел, укутал в свою одежду. А сам твое, непросохшее натянул. И — на себе до снегохода.
— Стало быть, не решился. — Ты про что это?
— Да так. Как же он сумел-то… — Коломнин живо представил тщедушную Женину фигурку.
— Чахлое дитя цивилизации — вот ты кто, — Лариса наморщила припудренный носик. — Женя сам нам позвонил, когда температура за сорок зашкалила. Пришлось взять бригаду из Томильской больницы и — сюда. Неделю просидели. Двустороннее воспаление легких кое-как сбили. Но все боялись, чтоб менингит не начался. Головку-то застудили. И зря, между прочим, боялись. Я им сразу сказала: «В этой голове студиться нечему. И без того сквозняк».
— Спасибо на добром слове.
— На здоровье. Вертолет еще из-за этой сволочи гоняли! Совсем с людьми не считается. То едва под пули не попадает. То еще хуже. Сегодня опять врача привезут. Решать будут, можно ли тебя транспортировать. Сволочь такую!
И сердитыми движениями принялась загонять рассыпавшийся по простынке макияж в сумочку.
— Лоричка моя, — Коломнин дотянулся щекой до ее ладони и принялся тереться. — Как же ты сюда? Что Фархадов?
Почувствовал, как она непроизвольно задрожала.
— Неужто без разрешения?!
— Так ведь испугалась за тебя, дурака. Похоже, что зря.
— А где Рейнер?
— Не знаю.
— То есть как это? А кто знает?
— Роговой.
Ошарашенный Коломнин принялся подниматься.
— Лежи! — потребовала Лариса, поспешно возвращая его на место. — В самом деле: Роговой его спрятал до суда. В общем не хотела пока говорить. Не заслуживаешь. Ну да черт с тобой! Женя дал показания. Оказывается, акции он не передавал! Это была фальшивка.
— Я знаю.
— Тем же вертолетом улетели они вместе с Резуненко в Томильск и сразу — в РУБОП.
Лариса отвлеклась на созерцание измазанного йодом платья. Горестно вздохнула.
— Ты долго меня мучить собираешься?! — рявкнул Коломнин.
— А чего говорить-то? Пока ты, крутой охотник, валялся на перинках, мы там все сами сделали.
Заметив новые неполадки, мучительница опять занялась туалетом, начисто игнорируя заалевшие в нетерпении щеки больного.
— Убью садистку.
Она фыркнула. Но сострадание взяло все-таки вверх над желанием поинтриговать.
— Ладно, чего там? Сережка, мы победили! РУБОПовцы на другой день вместе с ОМОНом чуть ли не двадцать человек арестовали. Так что следствие полным ходом. Говорят, еще несколько нераскрытых убийств подтвердилось.
— А по… Тимуру?
— Пока нет, — Лариса помрачнела. — Но «железка» теперь под нами. Как и следовало ожидать, после арестов все акционеры к нам переметнулись. Новый Совет директоров избрали: у нас там теперь трое из пяти. Гендиректора своего поставили. Уже первые собственные составы сформировали, — в интонациях Ларисы явственно проступила тоска человека, оказавшегося в стороне от магистральных событий. — Богаченков с юристами сейчас оттуда не вылезает. Чистит. Охрану расставляет. Кстати, любопытный субъект твой Богаченков. Негромкий, но, как бы сказать, обстоятельный. Какую-то программу бюджетирования нафантазировал. Взахлеб работает.
— Что ж, выходит не зря все было, — Коломнин почувствовал, что вдруг подступили слезы, — видно, здорово ослаб.
— Еще как не зря! — Лариса обхватила его, обрушив сверху водопад волос.
— А если войдут? — счастливо пробормотал больной, чувствуя, как стремительно идет на поправку.
Но главное, что бурлило в нем и стучало, в такт капели, — «победа»! Самое тяжелое препятствие было преодолено. Плотина прорвана, и два встречных потока устремились навстречу друг друга: газоконденсат, заполняющий резервуары нефтеперерабатывающего завода. И — исходящий оттуда финансовый поток, обильно орашающий полузасохшую «нитку».
Вертолет опустился на поляне точнехонько возле водонапорной башни. Из него вышли двое. Первый, полненький человек с выглядывающим из-под шубы белым халатом и с металлическим чемоданчиком в руке, поозиравшись, уверенно показал на стоящий в отдалении бревенчатый домик с вывеской «Поселковый медпункт» и тронулся по рыхлому снегу, утаптывая наст для бредущего следом высокого старика.
В таком порядке добрались они до домика, вошли в предбанник, так и не встретив никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Подтянув его к себе, Коломнин засунул пальцы в рот. Покусал, отогревая. Спустил предохранитель и нажал сразу на оба курка.
Коломнин открыл глаза, ощущащая размеренный, долбящий стук в голове. Осторожно повел головой и обнаружил себя лежащим на больничной койке, но не в стационарной палате, а в какой-то избе, — от бревенчатых стен исходил густой запах мха. Подле кровати, на колченогом столике, лежали разбросанные в беспорядке таблетки, градусник, надколотая чашка с остатками питья, — все, чему полагалось быть у постели больного. Тут же Коломнин, казалось, обнаружил и причину головной боли, — над окошком тикали ходики, — металлический кот, конвульсивно дрыгающий облупленными лапами. Но звук, издаваемый им, был едва слышен и начисто забивался другим, гулким, требовательным. Тугие, увесистые капли ухали в подставленный снизу металлический таз, — в комнате протекала крыша.
— Капель, — пробормотал Коломнин, ощущая в себе сладостную слабость выздоравливающего.
— С возвращением на грешную землю, — ласково прошептали в ухо, и над Коломниным склонилось улыбающееся Ларисино лицо. Осунувшееся, с пыльными разводами под глазами. Заметив, что он разглядывает происшедшие в ней изменения, Лариса вновь спряталась.
— Мог бы и поделикатней быть, — пробормотала она. И тут же послышался шорох сгружаемой на простынь женской косметики. — Не вздумай обернуться.
Вопреки грозному предостережению Коломнин аккуратно, стараясь не трясти, перевернул гудящую голову в противоположную сторону.
— Ты мне так еще больше нравишься, — успокоил он смущенную Ларису. Всмотрелся. — Сколько ж ты надо мной просидела? И где мы?
— Недели две, — прикинула она. — Да, точно. Хоть ты этого и не стоишь. В тайгу он, видишь ли, рванул. Ничего не сказав.
— Но и Резуненко, и Богаченков потом…
— Да причем тут!.. — вскинулась Лариса. — Впрочем, мне-то что? А находишься ты в поселковом медпункте. Больницы на сотню верст в округе, извини, не оказалось. Не построили. Не знали, что ты заболеть соизволишь!
Полный умиления, Коломнин осторожно погладил ее пальцы.
— Охотник фигов, — презрительно отреагировала Лариса. — Твое счастье, что рядом настоящий таежник оказался. Рейнер тебя спиртом отогрел, укутал в свою одежду. А сам твое, непросохшее натянул. И — на себе до снегохода.
— Стало быть, не решился. — Ты про что это?
— Да так. Как же он сумел-то… — Коломнин живо представил тщедушную Женину фигурку.
— Чахлое дитя цивилизации — вот ты кто, — Лариса наморщила припудренный носик. — Женя сам нам позвонил, когда температура за сорок зашкалила. Пришлось взять бригаду из Томильской больницы и — сюда. Неделю просидели. Двустороннее воспаление легких кое-как сбили. Но все боялись, чтоб менингит не начался. Головку-то застудили. И зря, между прочим, боялись. Я им сразу сказала: «В этой голове студиться нечему. И без того сквозняк».
— Спасибо на добром слове.
— На здоровье. Вертолет еще из-за этой сволочи гоняли! Совсем с людьми не считается. То едва под пули не попадает. То еще хуже. Сегодня опять врача привезут. Решать будут, можно ли тебя транспортировать. Сволочь такую!
И сердитыми движениями принялась загонять рассыпавшийся по простынке макияж в сумочку.
— Лоричка моя, — Коломнин дотянулся щекой до ее ладони и принялся тереться. — Как же ты сюда? Что Фархадов?
Почувствовал, как она непроизвольно задрожала.
— Неужто без разрешения?!
— Так ведь испугалась за тебя, дурака. Похоже, что зря.
— А где Рейнер?
— Не знаю.
— То есть как это? А кто знает?
— Роговой.
Ошарашенный Коломнин принялся подниматься.
— Лежи! — потребовала Лариса, поспешно возвращая его на место. — В самом деле: Роговой его спрятал до суда. В общем не хотела пока говорить. Не заслуживаешь. Ну да черт с тобой! Женя дал показания. Оказывается, акции он не передавал! Это была фальшивка.
— Я знаю.
— Тем же вертолетом улетели они вместе с Резуненко в Томильск и сразу — в РУБОП.
Лариса отвлеклась на созерцание измазанного йодом платья. Горестно вздохнула.
— Ты долго меня мучить собираешься?! — рявкнул Коломнин.
— А чего говорить-то? Пока ты, крутой охотник, валялся на перинках, мы там все сами сделали.
Заметив новые неполадки, мучительница опять занялась туалетом, начисто игнорируя заалевшие в нетерпении щеки больного.
— Убью садистку.
Она фыркнула. Но сострадание взяло все-таки вверх над желанием поинтриговать.
— Ладно, чего там? Сережка, мы победили! РУБОПовцы на другой день вместе с ОМОНом чуть ли не двадцать человек арестовали. Так что следствие полным ходом. Говорят, еще несколько нераскрытых убийств подтвердилось.
— А по… Тимуру?
— Пока нет, — Лариса помрачнела. — Но «железка» теперь под нами. Как и следовало ожидать, после арестов все акционеры к нам переметнулись. Новый Совет директоров избрали: у нас там теперь трое из пяти. Гендиректора своего поставили. Уже первые собственные составы сформировали, — в интонациях Ларисы явственно проступила тоска человека, оказавшегося в стороне от магистральных событий. — Богаченков с юристами сейчас оттуда не вылезает. Чистит. Охрану расставляет. Кстати, любопытный субъект твой Богаченков. Негромкий, но, как бы сказать, обстоятельный. Какую-то программу бюджетирования нафантазировал. Взахлеб работает.
— Что ж, выходит не зря все было, — Коломнин почувствовал, что вдруг подступили слезы, — видно, здорово ослаб.
— Еще как не зря! — Лариса обхватила его, обрушив сверху водопад волос.
— А если войдут? — счастливо пробормотал больной, чувствуя, как стремительно идет на поправку.
Но главное, что бурлило в нем и стучало, в такт капели, — «победа»! Самое тяжелое препятствие было преодолено. Плотина прорвана, и два встречных потока устремились навстречу друг друга: газоконденсат, заполняющий резервуары нефтеперерабатывающего завода. И — исходящий оттуда финансовый поток, обильно орашающий полузасохшую «нитку».
Вертолет опустился на поляне точнехонько возле водонапорной башни. Из него вышли двое. Первый, полненький человек с выглядывающим из-под шубы белым халатом и с металлическим чемоданчиком в руке, поозиравшись, уверенно показал на стоящий в отдалении бревенчатый домик с вывеской «Поселковый медпункт» и тронулся по рыхлому снегу, утаптывая наст для бредущего следом высокого старика.
В таком порядке добрались они до домика, вошли в предбанник, так и не встретив никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109