— Как же, понимаю. Ты ведь без дела старому корешку не позвонишь… Что значит, без энтузиазма? Раз надо, так надо. Записываю… Надеюсь, судебное решение у него хотя бы есть?.. Тогда вообще никаких проблем. Считай, уже дал команду, — Тальвинский нажал на кнопку вызова. — Полно тебе. Какие счеты между своими? Где могу -там помогу. Хоп!
Он положил трубку. Деланное возбуждение разом схлынуло.
— Вызывали? — появился помощник.
— Вот данные, — Тальвинский протянул ему лист. — Тебе такая фамилия знакома?
— Крюков Юрий Геннадьевич?.. Еще бы. Да это Юрка Крючок! Пермский криминальный авторитет, — радуясь возможности продемонстрировать свою компетентность, отчеканил полковник. — Беспредельщик! Много на нем кровушки. По последним оперданным, прошлым летом его группа трех наших РУОПовцев замочила. А что, будем брать? Давно пора!
Под тяжелым взглядом начальства он смешался.
— Прежде всего будем учиться не перебивать руководство, — процедил Тальвинский.
— Виноват, товарищ заместитель министра!
— У господина Крюкова имеется судебное решение по Пермскому автопредприятию. А прежнее руководство и районные власти пытаются, значит, воспрепятствовать. — Оказать содействие ОМОНом? — стремясь реабилитироваться за «прокол», опередил помощник.
— Да. Именно… В общем, обеспечьте.
И нетерпеливым движением выставил незадачливого говоруна.
Настроение замминистра заметно ухудшилось.
— Так что ты хотел узнать? — спохватившись, он вновь подсел к подзабытому Коломнину.
— Спасибо. Уже все узнал, — Коломнин мягко кивнул на телефон.
И тем напомнил Тальвинскому предыдущий вопрос.
— Ничего ты толком не узнал, Серега! Я ведь тоже не в вакууме. И приходится — воленс-неволенс, — он поискал деликатное словцо, — соответствовать. Неприятно, конечно. Скажу больше — паскудно. А без этого нельзя. Не усидишь. Но мы работаем! Пусть медленно, пусть шажками. Иногда исподтишка, черт возьми! Подличая даже. Но — разгребаем. — Ниточка за ниточкой. Корешок за корешком.
— Что?
— Так, вспомнилось.
— Именно. И это для меня сейчас главное. А отмолить грехи, на то старость будет. Тогда и сведем дебет с кредитом.
— Пойду я, пожалуй! — Коломнин поднялся. — У тебя там народ скопился.
— Да, да. Рад был. А за свое дело не переживай: сегодня же решу. Где могу, там помогу, — Тальвинский тонко скривился. — И — скажи этому болтуну, чтоб пока никого не запускал.
Выходя, Коломнин оглянулся, — заместитель министра неприязненно разглядывал себя в зеркале.
Прямо из МВД Коломнин отправился в аэропорт. На Томильск был ночной рейс. А счет и впрямь пошел на минуты.
Месяц спустя, срок в срок, банк «Авангард» повторно подал в Томильский арбитражный суд заявление о банкротстве ЗАО «Нафта-М». На этот раз заявление было принято без проволочек и рассмотрено в рекордно короткие сроки.
Суд согласился с решением Совета кредиторов, возглавляемого банком «Авангард» и компанией «Моспетролеум», о введении внешнего управления. В качестве арбитражного управляющего была назначена кандидатура, предложенная Советом кредиторов и областным управлением по делам несостоятельности.
Сильно удивила и даже несколько разочаровала пассивная позиция, занятая самим должником — «Нафтой-М». Никто из руководства компании на процесс не явился. А единственный представитель — молоденькая девочка-юрисконсульт — невпопад отбивалась от наседающих матерых банковских юристов, то и дело выставлявших ее на посмешище. Пока и вовсе, обессиленная, не разрыдалась. Чем вызвала всеобщее сочувствие и негодование по отношению к президенту «Нафты».
Впрочем понять Шараеву было можно: ситуация выглядела совершенно безнадежной и подвергать себя публичному бичеванию, — это надо быть мазохистом. А среди нефтяной элиты такое извращение, в отличие от прочих, не приветствовалось.
На другое утро к ажурной ограде офиса «Нафты» подъехала кавалькада машин.
Группа визитеров, возглавляемая прилетевшим утренним рейсом Четвериком и держащимся чуть сзади Маковеем, в сопровождении секьюрити поднялась в приемную и, по указанию Шараевой, без задержек была пропущена в кабинет президента компании.
И здесь вошедшим представилось зрелище, в высшей степени изумительное: в офисе обанкроченной накануне компании шло обычное производственное совещание. Кабинет оказался полон народу. Что-то бурно обсуждалось.
При виде входящих рабочий гул сменился напряженным ожиданием.
— Прошу, господа! — президент компании Лариса Ивановна Шараева поднялась со своего места.
— Кажется, мы не вовремя. Может, подождать? — съязвил Маковей, поедая взглядом притихшего подле президента Коломнина.
— Ничего страшного. Бог в дом, гость в дом, — с прежним радушием отреагировала Шараева. — К тому же у нас надолго. Так что давайте сначала ваши проблемы.
— Скорее ваши, — Вячеслав Вячеславович Четверик с нарастающим недоумением перепрыгивал взглядом с одного возбужденного лица на другое. — Шумно однако у вас. С первого этажа крики слышны. Флаг в руки и — прямо-таки первома йская демонстрация.
— Так радость у нас. Через неделю врезаемся в магистральный трубопровод!
— А уж как мы рады, — Слав Славыч тонко улыбнулся.
— Мы рады, что вы рады, — Шараева в свою очередь излучала утреннюю женскую свежесть и победительность. Четверик почувствовал, как первое легкое недоумение уплотнилось в корочку недоброго предчувствия.
— Так чем могу служить, господа? — с некоторым нетерпением повторила Шараева. — А то у нас повестка — дай Бог к вечеру закончить.
— Мы, конечно, отдаем должное вашей выдержке, Лариса Ивановна. Но, боюсь, совещание придется все-таки прервать, — Четверик сделал нервное движение шеей, и вперед выступил Маковей.
— С этой минуты, — он торжественно оглядел собравшихся, — решением Томильского арбитражного суда в компании вводится процедура наблюдения и власть переходит в руки к временному управляющему.
— Что-с? — послышался в тишине голос Шараевой.
— На основании статей 19, 56, 59 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», — с аппетитом перечислил Маковей и, ловко выдернув из полиэтиленовой папочки судебное определение, возложил его перед президентом компании, — как знамя на вражеский редут водрузил.
Шараева недоуменно поднесла листок к глазам, пытаясь вчитаться.
— Ничего не пойму, — призналась она. — Буквы что-то прыгают.
— Да не расстраивайтесь так, Лариса Ивановна. Жизнь, она по жизни круглая, — посочувствовал Четверик.
Волнение Шараевой успокоило Слав Славыча, и теперь к нему вернулись прежние снисходительность и благодушие. Тем более что перед отъездом он получил последние указания от Гилялова. «Наезд» на «Нафту-М» в нефтяном мире неожиданно вызвал, как выразился Гилялов, неоднозначное толкование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109