— Пометим деньги, подготовим разработку, да и возьмем на взятке! Мне как раз на руку. Сразу крупный сорняк выкорчую. Но только «Нафте» твоей после этого в нашей области не выжить. Понял?
— Чего не понять? Не себе одному берет.
— Вот и умница. Вижу, постигаешь азы рыночной экономики. Мать ее!
И Роговой, снисходительно-насмешливый циник Роговой, остервенело выругался.
— И к кому — на стрелку?
— Это уж ты сам соображай. Кто у нас в администрации налоговиков курирует? Туда и направляй стопы. Вижу, кстати, что ты так и не внял моему предостережению!
Он кивнул на ожидающий хозяина темный пустой джип.
— Так чего теперь? Ты всех пересажал.
— Во-первых, не всех! А во-вторых, не всех удастся за решеткой оставить! — неприязненно отчеканил он. — Между прочим, насчет покушения на тебя, — личность киллера до сих пор не установили. Не местный — это точно. Его никто не знает. — Смешно бы было.
— Его и чечены не знают!
— То есть?
— А вот как хочешь. Лупим по всем площадям. И на допросах, и оперативные разработки. Не тебе говорить. На таком просеве хоть кто-то да проколется. А тут — ни один. Ни намеком. Ни фактиком. Как будто и впрямь не они.
— Но — Тимур тогда. Теперь — я. Что еще может связать?
— Это ты думай. У меня другие проблемы. Не знаю, кстати, что с Рейнером делать. По оперативной информации, Бари передал на волю убить его. И резонно, — Рейнер теперь главный свидетель. А он уперся, рвется к себе в Крутик вернуться. Полагает дурачок, что если за два года не нашли, так и теперь не найдут.
— Так, может, и впрямь обойдется. Ведь, кроме меня, Резуненко, Шараевой да твоих подчиненных, никто не знает.
— Но мои-то знают, — с тоской процедил Роговой и, протянув Коломнину замерзшую ладонь, вернулся в здание.
Налоговые органы курировал вице-губернатор области Юрий Павлович Баландин [персонаж романа «Банк».М., 2000г, «Вагриус»] , когда-то секретарь ЦК ВЛКСМ, затем — вице-президент банка «Светоч», где они с Коломниным и познакомились. Именно к нему Коломнин собирался обратиться за помощью в борьбе против чечен, — если бы визит в РУБОП оказался неудачным. По счастью, не обратился.
Прав все-таки знаток ниточных лабиринтов Роговой: если хочешь добиться результата в бизнесе, приходится кропотливо разматывать клубок человеческих хитросплетений и, развязывая перепутавшиеся узелки, выяснять осторожно, куда какая нитка тянется. Ты можешь не знать азов финансового менеджмента, быть вовсе дремучим в юриспруденции, начисто презирать всяческое налогообложение и все равно имеешь шанс выжить. Но, не разобравшись, кто из властей из чьего кошта кормится, — обречен. Наверное, в этом и заключается главное отличие капитализма европейского от российского — дико государственного.
Позвонив в приемную вице-губернатора, Коломнин назвал себя секретарю, уверенный, что Баландин, и прежде-то не упускавший случая поставить нижестоящего на место, заставит его пару раз перезвонить. Но, вопреки ожиданиям, через несколько секунд в трубке послышался знакомый благодушный бас:
— Здорово, Коломнин. Снизошел-таки. По моим сведениям, месяца два как на моей территории пиратствуешь, и — даже не вспомнил про старого боевого командира. И это, по-твоему, по-товарищески?
— Виноват, замотался, аки пес, — в тон ему повинился Коломнин. — Да и неловко было без дела: ты ведь у нас теперь большой человек.
— А я и раньше большой был, — отрезал Баландин. — Стало быть, дело, говоришь?
— И притом взаимолюбопытное. Когда могу заехать?
— Опять двадцать пять. Заехать! Да меня в этом кабинете без тебя заездили! — Баландин коротко, от души снецензурничал. — Думал, повидаемся, повспоминаем. Былое, так сказать, и думы.
— Где и когда? — уточнил Коломнин.
— Вот это по-нашему. По рабоче-крестьянски. Четко и без фальши. Давай через пару часов в ресторанчике «Арзу». Уютненький такой подвальчик. Тихонькой.
Подвальчик и впрямь оказался тихоньким: охрана Баландина попросту перекрыла его для посетителей.
Сам Баландин, когда Коломнин вошел, пребывал в тягостном раздумии: с занесенной вилкой колебался меж семгой и осетриной.
— Ждать заставляешь, — незлобливо упрекнул он, пожимая руку вошедшего. Рукопожатие его было по-прежнему крепкое. «Партийное», — почему-то подумалось Коломнину. И тут же Баландин, будто и сам припомнил о прежних ритуалах, притянул его к себе и троекратно облобызал. Вгляделся, придерживая за плечи. — Все такой же.
— Да и ты тоже. Комплимент Коломнина верен был лишь отчасти: Баландин был все так же полнокровен и краснолик. Но если прежде пигментация определялась количеством выпитого, то теперь широкое лицо его запылало непроходящим бурым оттенком.
— Давление скачет, — разгадал его взгляд Баландин, подтолкнул к столу. — Стреножили казака. Так что приходится себя ограничивать.
— Но не так, чтоб вовсе, — Коломнин похлопал опорожненную на четверть бутылку «Абсолюта».
— Мы — штыки! — послышалось в ответ. Но прежней удали в любимой Баландинской присказке не ощущалось. — Что о наших прежних знаешь? — он разлил по рюмкам, приподнял приглашающе. — Как там мой лепший друган Забелин поживает? — Мало что знаю. Слышал, институт поднял. Вроде докторскую диссертацию собирается защищать.
— Всегда с дурнинкой был, — Баландин скривился. — Ну, про Второва не спрашиваю. Наслышан. Опять какой-то банчок прикупил. Но в сущности кончился. В солидных кругах не принимают. И скажу тебе — правильно. Люди ведь как судят? Можно ли на тебя положиться? А как на него положишься, если в руках такое богатство держал, да со страху обдристался и бросил? Ответственности испугался. Кому он теперь надломленный нужен? А вот понять этой очевидной вещи не хочет. Все корчит из себя Наполеона, шебуршит чего-то. Звонил тут мне! Мол, прилетаю, встречай в аэропорту. Обсудим планы! А хрена не хочешь? Планов у него громадье, у карлика. Такую кормушку развалил. Паскуда!
Баландин тоскливо выругался. Подмигнул:
— Главное, человек точно должен понять, на что годен, и определиться, кого держаться. И тут уж, если к кому притерся, стой до конца. Не мельтеши, как бы плохо не было. Таких ценят. Вот я человек команды. Комсомол таким воспитал. Таким и останусь. Никогда втихаря копейки в свой карман не притер, чтоб с командой не поделиться. Вот такой я человек!
Хлебнув боржоми, он навалился на семгу, давая возможность собеседнику проникнуться тайным смыслом сказанного. В упреждение предстоящих переговоров вице-губернатор давал понять, что за плечами его сосредоточилась вся административная мощь области.
— Как там, кстати, Дашевский? — Баландин выудил застрявшую меж зубов веточку петрушки. Вот кого уважаю. Хоть и еврей. Это не Второв. Этот что ухватил, уж не бросит. Звонил он тут насчет тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Чего не понять? Не себе одному берет.
— Вот и умница. Вижу, постигаешь азы рыночной экономики. Мать ее!
И Роговой, снисходительно-насмешливый циник Роговой, остервенело выругался.
— И к кому — на стрелку?
— Это уж ты сам соображай. Кто у нас в администрации налоговиков курирует? Туда и направляй стопы. Вижу, кстати, что ты так и не внял моему предостережению!
Он кивнул на ожидающий хозяина темный пустой джип.
— Так чего теперь? Ты всех пересажал.
— Во-первых, не всех! А во-вторых, не всех удастся за решеткой оставить! — неприязненно отчеканил он. — Между прочим, насчет покушения на тебя, — личность киллера до сих пор не установили. Не местный — это точно. Его никто не знает. — Смешно бы было.
— Его и чечены не знают!
— То есть?
— А вот как хочешь. Лупим по всем площадям. И на допросах, и оперативные разработки. Не тебе говорить. На таком просеве хоть кто-то да проколется. А тут — ни один. Ни намеком. Ни фактиком. Как будто и впрямь не они.
— Но — Тимур тогда. Теперь — я. Что еще может связать?
— Это ты думай. У меня другие проблемы. Не знаю, кстати, что с Рейнером делать. По оперативной информации, Бари передал на волю убить его. И резонно, — Рейнер теперь главный свидетель. А он уперся, рвется к себе в Крутик вернуться. Полагает дурачок, что если за два года не нашли, так и теперь не найдут.
— Так, может, и впрямь обойдется. Ведь, кроме меня, Резуненко, Шараевой да твоих подчиненных, никто не знает.
— Но мои-то знают, — с тоской процедил Роговой и, протянув Коломнину замерзшую ладонь, вернулся в здание.
Налоговые органы курировал вице-губернатор области Юрий Павлович Баландин [персонаж романа «Банк».М., 2000г, «Вагриус»] , когда-то секретарь ЦК ВЛКСМ, затем — вице-президент банка «Светоч», где они с Коломниным и познакомились. Именно к нему Коломнин собирался обратиться за помощью в борьбе против чечен, — если бы визит в РУБОП оказался неудачным. По счастью, не обратился.
Прав все-таки знаток ниточных лабиринтов Роговой: если хочешь добиться результата в бизнесе, приходится кропотливо разматывать клубок человеческих хитросплетений и, развязывая перепутавшиеся узелки, выяснять осторожно, куда какая нитка тянется. Ты можешь не знать азов финансового менеджмента, быть вовсе дремучим в юриспруденции, начисто презирать всяческое налогообложение и все равно имеешь шанс выжить. Но, не разобравшись, кто из властей из чьего кошта кормится, — обречен. Наверное, в этом и заключается главное отличие капитализма европейского от российского — дико государственного.
Позвонив в приемную вице-губернатора, Коломнин назвал себя секретарю, уверенный, что Баландин, и прежде-то не упускавший случая поставить нижестоящего на место, заставит его пару раз перезвонить. Но, вопреки ожиданиям, через несколько секунд в трубке послышался знакомый благодушный бас:
— Здорово, Коломнин. Снизошел-таки. По моим сведениям, месяца два как на моей территории пиратствуешь, и — даже не вспомнил про старого боевого командира. И это, по-твоему, по-товарищески?
— Виноват, замотался, аки пес, — в тон ему повинился Коломнин. — Да и неловко было без дела: ты ведь у нас теперь большой человек.
— А я и раньше большой был, — отрезал Баландин. — Стало быть, дело, говоришь?
— И притом взаимолюбопытное. Когда могу заехать?
— Опять двадцать пять. Заехать! Да меня в этом кабинете без тебя заездили! — Баландин коротко, от души снецензурничал. — Думал, повидаемся, повспоминаем. Былое, так сказать, и думы.
— Где и когда? — уточнил Коломнин.
— Вот это по-нашему. По рабоче-крестьянски. Четко и без фальши. Давай через пару часов в ресторанчике «Арзу». Уютненький такой подвальчик. Тихонькой.
Подвальчик и впрямь оказался тихоньким: охрана Баландина попросту перекрыла его для посетителей.
Сам Баландин, когда Коломнин вошел, пребывал в тягостном раздумии: с занесенной вилкой колебался меж семгой и осетриной.
— Ждать заставляешь, — незлобливо упрекнул он, пожимая руку вошедшего. Рукопожатие его было по-прежнему крепкое. «Партийное», — почему-то подумалось Коломнину. И тут же Баландин, будто и сам припомнил о прежних ритуалах, притянул его к себе и троекратно облобызал. Вгляделся, придерживая за плечи. — Все такой же.
— Да и ты тоже. Комплимент Коломнина верен был лишь отчасти: Баландин был все так же полнокровен и краснолик. Но если прежде пигментация определялась количеством выпитого, то теперь широкое лицо его запылало непроходящим бурым оттенком.
— Давление скачет, — разгадал его взгляд Баландин, подтолкнул к столу. — Стреножили казака. Так что приходится себя ограничивать.
— Но не так, чтоб вовсе, — Коломнин похлопал опорожненную на четверть бутылку «Абсолюта».
— Мы — штыки! — послышалось в ответ. Но прежней удали в любимой Баландинской присказке не ощущалось. — Что о наших прежних знаешь? — он разлил по рюмкам, приподнял приглашающе. — Как там мой лепший друган Забелин поживает? — Мало что знаю. Слышал, институт поднял. Вроде докторскую диссертацию собирается защищать.
— Всегда с дурнинкой был, — Баландин скривился. — Ну, про Второва не спрашиваю. Наслышан. Опять какой-то банчок прикупил. Но в сущности кончился. В солидных кругах не принимают. И скажу тебе — правильно. Люди ведь как судят? Можно ли на тебя положиться? А как на него положишься, если в руках такое богатство держал, да со страху обдристался и бросил? Ответственности испугался. Кому он теперь надломленный нужен? А вот понять этой очевидной вещи не хочет. Все корчит из себя Наполеона, шебуршит чего-то. Звонил тут мне! Мол, прилетаю, встречай в аэропорту. Обсудим планы! А хрена не хочешь? Планов у него громадье, у карлика. Такую кормушку развалил. Паскуда!
Баландин тоскливо выругался. Подмигнул:
— Главное, человек точно должен понять, на что годен, и определиться, кого держаться. И тут уж, если к кому притерся, стой до конца. Не мельтеши, как бы плохо не было. Таких ценят. Вот я человек команды. Комсомол таким воспитал. Таким и останусь. Никогда втихаря копейки в свой карман не притер, чтоб с командой не поделиться. Вот такой я человек!
Хлебнув боржоми, он навалился на семгу, давая возможность собеседнику проникнуться тайным смыслом сказанного. В упреждение предстоящих переговоров вице-губернатор давал понять, что за плечами его сосредоточилась вся административная мощь области.
— Как там, кстати, Дашевский? — Баландин выудил застрявшую меж зубов веточку петрушки. Вот кого уважаю. Хоть и еврей. Это не Второв. Этот что ухватил, уж не бросит. Звонил он тут насчет тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109