Пока по соседству не вырыли огромный котлован, и стремительными, невиданными для России темпами начал подниматься поблизости роскошный пирамидальный комплекс, все более отгораживая запыленные банковские окна от солнечных лучей.
Не прошло и двух лет, как «островок коммунизма» увенчался могучей, издалека обозреваемой шапкой — «Газпром». И его сотрудники на вопрос прохожих, где здесь находится банк «Авангард», любили задумчиво припомнить: «Ах да! Это, кажется, та самая лачуга, что у нас во дворе затерялась».
И тем не менее президент «Авангарда» Лев Борисович Дашевский упрямо продолжал держаться за старое помещение. Так спортсмен из суеверия не меняет стоптанные кроссовки, принесшие первые рекорды. А Лев Борисович — и про то знали все — был суеверен.
Лишь через час «ДЭУ-нэксия» проскочила под шлагбаум. Коломнин выскочил и, поскольку оба лифта оказались заняты, взбежал на третий этаж.
— Заходите быстренько. Дважды спрашивал, — коротко бросила секретарша Дашевского, тем самым определив безмерную степень вины опоздавшего. И, сжалившись, тихонько добавила. — Похоже, опередили вас.
Коломнин через двойную дверь вошел в длинный, обитый дубом кабинет президента банка. Вошел и воочию убедился, что опоздал. Здесь, оказывается, вовсю шло совещание.
У боковой стены с указкой в руках, среди прикрепленных схем, стоял не кто иной, как Вячеслав Вячеславович Четверик. Подле него, положив колено на колено, пристроился Николай Ознобихин.
Сам президент банка — худошавый пятидесятилетний человек с редеющей курчавостью на заостренной голове — раскачивался в своем кресле. Подвижное большеносое лицо его было наполнено вниманием.
На звук открывающейся двери обернулись все трое.
— Хо! Кого я вижу! — громко, опережая желчную фразу Коломнина, обрадовался Ознобихин.
— Опять переиграл? — огрызнулся тот. — Смотри, Коля. Не заиграйся!
— А со мной что ж не здороваетесь? — притворно расстроился, делая к нему шаг и протягивая ладонь, Четверик.
— Так вас как будто нет. Вы, насколько помню, сейчас в мэрии.
Четверик незлобливо рассмеялся:
— Хороший ты мужик, Сергей Викторович. Но, извини за прямоту, — без полета. Все рассчитать хочешь от сих до сих. Под всякое движение соломки подложить. А в большом бизнесе арифметикой иногда пренебречь надо. Тут без стратегического предвидения не прорвешься.
— Насчет стратегического полета — это не к нему, — иронически бросил Дашевский.
— Позвольте доложить! Вышел из отпуска, — Коломнин остановился перед объемистым столом.
— Вышел и вышел. Давай без этих своих ментовских официозов, — оборвал президент. На самом деле он любил подобные, в военном духе доклады и представления. Но теперь, в присутствии руководителя дружественной компании, считал, как видно, необходимым продемонстрировать собственную демократичность и легкость в общении. — Присоединяйся.
Четверик, дождавшись подтверждающего кивка с его стороны, вновь поднял указку.
— Мы говорим о перспективах роста Генеральной нефтяной компании, — пояснил он для вновь пришедшего.
— Как не догадаться, — все эти схемы и графики в бесчисленном количестве многажды наблюдал Коломнин в длиннющем, будто пенал, кабинете самого Четверика. Реплика Коломнина получилась чрезмерно желчной. Потому Дашевский поморщился как при бестактности и сделал успокаивающий жест докладчику продолжать.
— Итак, суммирую. На кредитные деньги нашего основного партнера, — кивок в сторону Дашевского, — мы проводим реорганизацию завода. К сожалению, на заводе до сих пор сильное противодействие. И хотя на сегодня мы имеем большинство в Совете директоров, но в стратегических целях входить в открытое противодействие пока не готовы. Почему до сих пор и не представили то поручительство, о котором так печется Сергей Викторович, — Четверик поклонился в сторону Коломнина, как бы продолжая последний разговор. — В связи с этим вынуждены просить у банка еще две недели отсрочки. К тому времени мы продавим решение без какого — либо сопротивления. А главное, без ненужной огласки.
Он дождался кивка Дашевского. Хоть и вялого, но подтверждающего.
— Теперь далее. Два дня назад мэр подписал письмо о выделении компании двухсот миллионов долларов под проект «Кольцо».
Четверик передвинулся к следующей схеме.
— Идею вынашивали давно. Вдоль внешнего кольца вокруг Москвы проходит бензопровод. Наша задача — отстроить систему наливных терминалов, на которых будет осуществляться наливка всех бензовозов. А поскольку кольцо переходит в наши руки, то таким образом мы фактически монополизируем весь московский рынок моторного топлива.
— Продавать будете оптом? — поинтересовался Дашевский.
— Не только. Москва передает нам на баланс порядка девяноста автозаправочных станций. Так что со временем и розницу закроем.
Президент вопросительно скосился на скептическое лицо Коломнина. И Ознобихину это не понравилось.
— Про то, что АЗС передают, ты ведь знаешь. Решение-то я тебе показывал, — потребовал он подтвердить от начальника экономической безопасности.
— Это да, — не стал отказываться Коломнин. И поскольку, к кому бы ни обращались присутствующие, на самом деле убеждали они президента, Коломнин к Дашевскому и повернулся. — Только экономика здесь не проходит. Мои хлопцы просчитывали. Колонки эти устаревшие. И даже просто для того, чтобы запустить их, потребуются дополнительные приличные вложения. А компания, напоминаю, и так по корму перегружена заемными средствами.
— Вот я и говорю: трудно убеждать, когда говоришь на разных языках, — Четверик позволил себе легкое раздражение. — Конечно, если банк, которого и мы, и мэр видим главным своим партнером, настолько не доверяет, мы можем поднапрячься, перекредитоваться в другом месте и вернуть вам полученные средства. Банк Москвы давно Гилялова обхаживает. Но…
Он заметил, что переборщил: нетерпимый к любому давлению, тем более — на грани шантажа — Дашевский нахмурился.
— А ведь Вячеслав Вячеславович не сказал еще о главном, — пришел ему на помощь Ознобихин. Он перехватил указку, подошел к одной из схем и, демонстрируя перед президентом полное знание деталей, уверенно ткнул в середину ее. — Правда, эта информация, что называется, подкожная, чрезвычайно конфиденциальная. Но, я думаю, здесь можно? То, о чем говорил Вячеслав Вячеславович, — это лишь два создаваемых блока: производство, которое, после того как компания возьмет над заводом полный контроль, будет выполнять роль обычного самовара. И — блок «ритэйл». То есть — распределение нефтепродуктов. Но… — Ознобихин сделал внушительную, вкусную паузу. — У компании — и мы это понимаем — изначальная ущербность: отсутствие собственного ресурса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Не прошло и двух лет, как «островок коммунизма» увенчался могучей, издалека обозреваемой шапкой — «Газпром». И его сотрудники на вопрос прохожих, где здесь находится банк «Авангард», любили задумчиво припомнить: «Ах да! Это, кажется, та самая лачуга, что у нас во дворе затерялась».
И тем не менее президент «Авангарда» Лев Борисович Дашевский упрямо продолжал держаться за старое помещение. Так спортсмен из суеверия не меняет стоптанные кроссовки, принесшие первые рекорды. А Лев Борисович — и про то знали все — был суеверен.
Лишь через час «ДЭУ-нэксия» проскочила под шлагбаум. Коломнин выскочил и, поскольку оба лифта оказались заняты, взбежал на третий этаж.
— Заходите быстренько. Дважды спрашивал, — коротко бросила секретарша Дашевского, тем самым определив безмерную степень вины опоздавшего. И, сжалившись, тихонько добавила. — Похоже, опередили вас.
Коломнин через двойную дверь вошел в длинный, обитый дубом кабинет президента банка. Вошел и воочию убедился, что опоздал. Здесь, оказывается, вовсю шло совещание.
У боковой стены с указкой в руках, среди прикрепленных схем, стоял не кто иной, как Вячеслав Вячеславович Четверик. Подле него, положив колено на колено, пристроился Николай Ознобихин.
Сам президент банка — худошавый пятидесятилетний человек с редеющей курчавостью на заостренной голове — раскачивался в своем кресле. Подвижное большеносое лицо его было наполнено вниманием.
На звук открывающейся двери обернулись все трое.
— Хо! Кого я вижу! — громко, опережая желчную фразу Коломнина, обрадовался Ознобихин.
— Опять переиграл? — огрызнулся тот. — Смотри, Коля. Не заиграйся!
— А со мной что ж не здороваетесь? — притворно расстроился, делая к нему шаг и протягивая ладонь, Четверик.
— Так вас как будто нет. Вы, насколько помню, сейчас в мэрии.
Четверик незлобливо рассмеялся:
— Хороший ты мужик, Сергей Викторович. Но, извини за прямоту, — без полета. Все рассчитать хочешь от сих до сих. Под всякое движение соломки подложить. А в большом бизнесе арифметикой иногда пренебречь надо. Тут без стратегического предвидения не прорвешься.
— Насчет стратегического полета — это не к нему, — иронически бросил Дашевский.
— Позвольте доложить! Вышел из отпуска, — Коломнин остановился перед объемистым столом.
— Вышел и вышел. Давай без этих своих ментовских официозов, — оборвал президент. На самом деле он любил подобные, в военном духе доклады и представления. Но теперь, в присутствии руководителя дружественной компании, считал, как видно, необходимым продемонстрировать собственную демократичность и легкость в общении. — Присоединяйся.
Четверик, дождавшись подтверждающего кивка с его стороны, вновь поднял указку.
— Мы говорим о перспективах роста Генеральной нефтяной компании, — пояснил он для вновь пришедшего.
— Как не догадаться, — все эти схемы и графики в бесчисленном количестве многажды наблюдал Коломнин в длиннющем, будто пенал, кабинете самого Четверика. Реплика Коломнина получилась чрезмерно желчной. Потому Дашевский поморщился как при бестактности и сделал успокаивающий жест докладчику продолжать.
— Итак, суммирую. На кредитные деньги нашего основного партнера, — кивок в сторону Дашевского, — мы проводим реорганизацию завода. К сожалению, на заводе до сих пор сильное противодействие. И хотя на сегодня мы имеем большинство в Совете директоров, но в стратегических целях входить в открытое противодействие пока не готовы. Почему до сих пор и не представили то поручительство, о котором так печется Сергей Викторович, — Четверик поклонился в сторону Коломнина, как бы продолжая последний разговор. — В связи с этим вынуждены просить у банка еще две недели отсрочки. К тому времени мы продавим решение без какого — либо сопротивления. А главное, без ненужной огласки.
Он дождался кивка Дашевского. Хоть и вялого, но подтверждающего.
— Теперь далее. Два дня назад мэр подписал письмо о выделении компании двухсот миллионов долларов под проект «Кольцо».
Четверик передвинулся к следующей схеме.
— Идею вынашивали давно. Вдоль внешнего кольца вокруг Москвы проходит бензопровод. Наша задача — отстроить систему наливных терминалов, на которых будет осуществляться наливка всех бензовозов. А поскольку кольцо переходит в наши руки, то таким образом мы фактически монополизируем весь московский рынок моторного топлива.
— Продавать будете оптом? — поинтересовался Дашевский.
— Не только. Москва передает нам на баланс порядка девяноста автозаправочных станций. Так что со временем и розницу закроем.
Президент вопросительно скосился на скептическое лицо Коломнина. И Ознобихину это не понравилось.
— Про то, что АЗС передают, ты ведь знаешь. Решение-то я тебе показывал, — потребовал он подтвердить от начальника экономической безопасности.
— Это да, — не стал отказываться Коломнин. И поскольку, к кому бы ни обращались присутствующие, на самом деле убеждали они президента, Коломнин к Дашевскому и повернулся. — Только экономика здесь не проходит. Мои хлопцы просчитывали. Колонки эти устаревшие. И даже просто для того, чтобы запустить их, потребуются дополнительные приличные вложения. А компания, напоминаю, и так по корму перегружена заемными средствами.
— Вот я и говорю: трудно убеждать, когда говоришь на разных языках, — Четверик позволил себе легкое раздражение. — Конечно, если банк, которого и мы, и мэр видим главным своим партнером, настолько не доверяет, мы можем поднапрячься, перекредитоваться в другом месте и вернуть вам полученные средства. Банк Москвы давно Гилялова обхаживает. Но…
Он заметил, что переборщил: нетерпимый к любому давлению, тем более — на грани шантажа — Дашевский нахмурился.
— А ведь Вячеслав Вячеславович не сказал еще о главном, — пришел ему на помощь Ознобихин. Он перехватил указку, подошел к одной из схем и, демонстрируя перед президентом полное знание деталей, уверенно ткнул в середину ее. — Правда, эта информация, что называется, подкожная, чрезвычайно конфиденциальная. Но, я думаю, здесь можно? То, о чем говорил Вячеслав Вячеславович, — это лишь два создаваемых блока: производство, которое, после того как компания возьмет над заводом полный контроль, будет выполнять роль обычного самовара. И — блок «ритэйл». То есть — распределение нефтепродуктов. Но… — Ознобихин сделал внушительную, вкусную паузу. — У компании — и мы это понимаем — изначальная ущербность: отсутствие собственного ресурса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109