— Какой приятный сюрприз, маркиза!
— Вы один, ваша эминенция?
— Один, и весь к вашим услугам, маркиза!
— Вы умеете льстить, когда захотите и когда вам это выгодно, — сказала маркиза с легкой иронией в голосе, усаживаясь в предложенное Ришелье кресло. — Я человек бывалый, ваша эминенция, и признаюсь, потеряла веру в льстивые речи и любезности. Опыт отнял у лести всякое очарование и заставляет меня всегда видеть одну нагую действительность. Это гадко, очень гадко и досадно, ваша эминенция!
— Извините, маркиза, но выражение искреннего чувства нельзя смешивать со словами лести, и вы положительно несправедливы ко мне, потому что я не только на словах, но и на деле питаю к вам глубочайшее уважение! Но скажите, что делают в Лувре после возвращения из Венсенского замка?
— В Лувре сплетничают и интригуют, ваша эминенция! Боже мой! Как времена изменились! Все удовольствия и увеселения прекратились, при дворце царствует строгое и меланхолически-спокойное настроение духа! Право, королеву нельзя осуждать, если, утомленная этим печальным однообразием, она позволяет себе маленькие не совсем дозволенные развлечения.
— Всему, конечно, виной король, его скучный мрачный характер! Но что же делает живая и веселая герцогиня де Шеврез?
Маркиза засмеялась.
— Вы с некоторых пор, кажется, не шутя интересуетесь герцогиней, ваша эминенция, и веселая госпожа де Шеврез, исподтишка посмеиваясь, не отказывается от нового союза. Но я полагаю, вы ошибаетесь, господин кардинал!
— В чем именно, маркиза?
— В своих предположениях, что герцогиня будет вам верной союзницей.
— Будет ли она верной или неверной союзницей, это решит время, но я люблю быть в хороших отношениях с дамами.
— Как, со всеми? И это говорите вы — человек, не имеющий права на законном основании обладать даже одной женщиной! Это забавно, ваша эминенция!
— Да, кстати, маркиза, не открылось ли чего-нибудь нового по поводу таинственного рандеву в Венсенском замке?
— Чему же тут еще открыться, ваша эминенция? Рандеву было — это несомненно. Бекингэм был в Венсене, я знаю это наверное.
— Но его непонятное исчезновение?
— Без сомнения, дело вашего нового друга герцогини де Шеврез, так же, как и устройство свидания, — сказала маркиза.
— При всем том я не постигаю, как незнакомому с замком Бекингэму удалось уйти из западни, тогда как король действовал очень решительно и тотчас же расставил часовых у всех входов и выходов.
— Вы, стало быть, еще очень мало знакомы с хитростью женщин, ваша эминенция. Несмотря на то, что вы великий политик, они всегда вас перехитрят. Бекингэй, зная это, вступил в союз с герцогиней.
— Но разве у меня нет такой же могущественной и верной союзницы в вашем лице, маркиза?
— Несмотря, однако, на всю мою бдительность, он ушел от нас самым непонятным образом, одно только объяснение, по моему мнению, довольно вероятно, ваша эминенция.
— Я с нетерпением желаю узнать его!
— Через несколько дней после события я пошла с моей горничной в сторожевую башню, чтобы внимательно осмотреть ее. Мы пришли в такую комнату, где оказался громадный камин с непомерной величины решеткой! Моей камеристке прежде всего пришла в голову мысль, что человек очень легко может спрятаться в этом камине. Я не хотела верить этому, но она доказала мне истину своих слов, спрятавшись за, или лучше сказать, под эту решетку.
— И вы в самом деле считаете возможным, маркиза, чтобы герцог Бекингэм, первый министр Англии, любимец короля, гордый, самоуверенный баловень женщин согласился унизиться до того, чтобы забраться за каминную решетку?
— В любовных приключениях нет унижений, господин кардинал, там заботятся только о том, чтобы не изменить себе!
— Все-таки я сомневаюсь…
— Позвольте мне досказать. Я привела к камину одного из солдат, сопровождавших короля с факелами при обыске башни, дала ему денег и спросила, заглядывали они в камин и отодвигали решетку во время обыска?
— Что же отвечал солдат?
— Он отвечал, что помнит все происходившее в ту ночь, но никто не трогал каминной решетки, так как никому и в голову не пришло, что там мог спрятаться человек!
— В таком случае, конечно, предположение ваше, быть может, и справедлива.
— Теперь уже дела не поправишь, он выскользнул из наших рук, — сказала маркиза.
— Но он возвратится!
— Едва ли! По крайней мере, нескоро. Вы не знаете, возвратился ли он в Лондон?
— К чему такой вопрос, маркиза? Я не сомневаюсь в этом, так как получил уже известие из Лондона, не допускающее никаких сомнений на этот счет. У нашего посланника в Лондоне есть свояченица, прелестная и ловкая молодая вдова, и очень богатая. Она имеет дом близ Парижа и живет попеременно — то здесь, то в Лондоне.
— А как зовут ее, ваша эминенция?
— Мадам де Марвилье!
— О, мы вчера видели ее в великолепном экипаже. Маркиза д'Алансон обратила на нее мое внимание, а герцогиня де Шеврез знакома с ней.
Ришелье улыбнулся.
— Мадам де Марвилье говорила мне, что видела герцога Бекингэма в Лондоне после той ночи и даже разговаривала с ним, он, по-видимому, заинтересовался прелестной вдовой.
— По обыкновению всех мужчин, не способных жить без нескольких любовных интриг одновременно. А давно ли госпожа де Марвилье в Париже?
— Позвольте узнать, маркиза, к чему вы спрашиваете об этом?
— Я сейчас объясню вам, ваша эминенция, но прежде ответьте мне на мой вопрос.
— Несколько недель, я полагаю.
— А когда она думает возвратиться в Лондон?
— Это зависит от обстоятельств, быть может, и скоро.
— Мне кажется, ваша эминенция, что вы приобрели в ней тайного агента при английском дворе, это очень разумно с вашей стороны. Для некоторых вещей нет лучших дипломатов, чем женщины, тем более молодые, прекрасные и богатые. Ваш новый агент-дама говорила вам, что она видела Бекингэма в Лондоне, и я бы хотела обратить ваше внимание на одно обстоятельство.
— Вы преувеличиваете мои отношения с мадам Марвилье, маркиза!
— Позвольте задать вам один вопрос, ваша эминенция. Не предполагаете ли вы, что герцог Бекингэм после отъезда из Лондона этой дамы мог также тайно уехать в Париж и скрываться теперь здесь?
— Почему вы так думаете, маркиза?
— Я приехала к вам с тем, чтобы сообщить нечто, как я полагаю, еще совершенно новое для вас.
— Я весь превращаюсь в слух, маркиза! О, я понимаю, чем я обязан вам, и смею вас уверить, что никогда не принадлежал к числу людей, не умеющих ценить и забывающих одолжения и дружеские услуги! Вы для меня всегда будете первой моей союзницей и лучшим другом!
— Известно ли вам, ваша эминенция, кто живет в доме номер 21 на улице д'Ассаз? — спросила маркиза, не обращая никакого внимания на любезность Ришелье.
— Улица д'Ассаз, — проговорил он, как бы припоминая что-то, — номер 21, не помню что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150