Он хотел объяснить это, пока Пьер Мальгрэ сходит за попоной и подпругой. Ему необходимо было во что бы то ни стало завладеть лошадью и мчаться в погоню за мошенниками, которые и без того уже значительно опередили его. Он хотел прислать деньги за лошадь тотчас, как доберется до Парижа.
— Послушайте-ка, дорогая мадам Жервеза, — заговорил он самым ласковым дружеским тоном, — я был бы так рад свидеться с вами еще раз.
— Ну, уж это совсем не годится, господин мушкетер.
— Да нет же, самым честным образом, при вашем муже.
— Тогда другое дело! Тогда против этого и говорить нечего.
— Поэтому сегодня я ничего не заплачу вам за лошадь, а привезу деньги через несколько дней.
— Как?! Вы…
— У меня за дорогу совсем опустело в карманах.
— Да… но ведь мы… Мы ведь не знаем…
— Вы хотите сказать, что не знаете меня, — перебил ее Этьен. — Да разве вы по моему мундиру не видите, кто я такой? Нет, нет, дорогая моя мадам Жервеза, я чрезвычайно рад и счастлив, что буду иметь повод еще раз побывать здесь! Вы самая красивая и умная женщина, какую я когда-либо встречал, а ваш муж — милейший человек! — продолжал Этьен, распрягая лошадь и дивясь в душе своему сегодняшнему красноречию. Он взял попону, которую принес ему Пьер Мальгрэ, и накинул ее на лошадь.
— Все это очень хорошо, — сказала Жервеза, которая хотя и успела расположиться к молодому и красивому мушкетеру, но все-таки не хотела упускать и своей выгоды, — но только что же будет нам поручительством, что вы вернетесь?
Между тем Этьен уже подторочил крепкую сытую лошадь и ловко вскочил на нее.
— Вон там на телеге лежит мой плащ, — сказал он, — в нем мои пистолеты. Возьмите это себе в залог. А мне нельзя больше терять ни минуты! Прощайте, добрые люди!
Пьер Мальгрэ так и остался стоять с раскрытым ртом, глядя, как мушкетер быстро поскакал по деревенской улице. Жервеза хотела было еще что-то сказать, но Этьен уже исчез из виду. Она озадаченно взглянула на мужа, тот ответил ей таким же удивленным взглядом.
— И все по твоей милости! — проговорил он, медленно подходя к телеге.
— Как, по моей! — вскричала Жервеза, задетая за живое этим замечанием мужа. — Вот еще! Да ведь ты сам сказал, что согласен на все.
— Когда же я это сказал?
— Разумеется, сказал! А то разве я допустила бы до этого. Или ты онемел в то время, когда мушкетер сказал, что ты на все согласен?
— Да я шутил! Ты, верно, ослепла, что не поняла этого! А я тебе скажу, отчего ты упустила лошадь. Потому что тебе пришлись по вкусу россказни этого зубоскала. Вот почему! А он над тобой смеялся, да будет тебе это известно.
— Только ты можешь так думать и говорить, на то тебя и зовут Пети-дураком!
— Ну, это еще неизвестно, кто из нас глупее! — вскричал оскорбленный супруг. — Ты вот не знаешь, что говорил мне мушкетер, пока мы с ним ехали. А он все хохотал надо мной, что я бабу слушаюсь.
— Поезжай за ним сейчас же и отними у него лошадь!
— Что? Не понравилось?! Теперь уж и лошадь назад хочешь взять!
— Говорят тебе, садись верхом, догони его и отними лошадь, а не то она пропадет.
— Во-первых, мне его теперь не догнать, от него уж и след простыл, — отвечал Пьер, влезая на телегу и рассматривая плащ и пистолеты, — а во-вторых, мы остались не с пустыми руками. Не думается мне, чтобы он понапрасну расстался с такими вещами.
В то время как Пьер так нелестно толковал о мушкетере с женой, Этьен скакал по дороге и через несколько часов был уже в маленьком городке Гизор. Здесь он остановился только затем, чтобы расспросить об Антонио и его товарище, и узнал, что они часа четыре тому проскакали по направлению к Понтуазу. Если ничто не задержит их по дороге, они могут быть в Париже в полночь. Тогда все пропало!
Д'Альби не терял надежды и решил во что бы то ни стало догнать их. Лошадь под ним оказалась гораздо лучше, нежели он предполагал, а главное — она была чрезвычайно вынослива.
Около полудня, проезжая через одну деревню, он хотел было дать лошади отдохнуть, но решил, что она еще достаточно бодра и поскакал дальше. К вечеру он был уже в Понтуазе, и только здесь закусил сам и накормил лошадь. К великой радости он узнал от горожан, что враги его провели здесь почти два часа, и не более как час назад выехали по направлению к Сен-Дени.
Эта весть придала мушкетеру новую энергию.
Он вновь вскочил в седло и помчался с быстротой ветра, удивляясь выносливости лошади, которая точно не чувствовала уже сделанного пути и бодро неслась вперед, не нуждаясь даже в прикосновении шпор.
Наступила ночь, и всаднику пришлось решать трудный вопрос. Дорога разветвлялась: одна вела в Сен-Дени, другая — в соседний с Парижем городок Аржантейль. Д'Альби избрал вторую, потому что рассчитывал добраться до городка за несколько минут и там разузнать все, что ему было нужно.
В одиннадцатом часу он въехал в Аржантейль, расспросил чиновника на заставе и убедился, что расчет его был верен. Не больше четверти часа тому два всадника заходили в один из лучших трактиров и потом направились в Париж.
Мушкетер, сгорая от нетерпения, поскакал дальше. Ему необходимо было отнять у Антонио драгоценное письмо и свой кинжал, хотя для защиты и боя у него была с собой только шпага.
Разбойники вовсе не подозревали, что роли теперь переменились и что тот, кого они считали убитым, сам преследовал их. Поэтому они распоряжались своим временем гораздо свободнее, думая, что опасаться теперь им некого, стало быть и нет нужды рассчитывать каждую минуту. Главное они уже сделали — письма, которые с таким нетерпением ожидали герцог д'Эпернон и королева-мать, были у них в руках.
Сын Пьера Гри был тоже чрезвычайно доволен. Кроме платы, обещанной ему Антонио, у него был драгоценный кинжал, который он оценивал в несколько тысяч. Смерть брата не огорчала его ничуть. Гораздо больше он радовался тому, что заполучил такую роскошную вещь, как кинжал Бекингэма. Антонио начинал казаться ему едва ли не самым благородным человеком в мире, и он дал себе слово соглашаться на любое дело, которое только предложит ему этот великодушный человек.
С такими мыслями оба мошенника подъехали к заставе. Вдали послышался быстрый конский топот, но это ничуть не обеспокоило ни того, ни другого. Они даже не оглянулись на подъезжавшего всадника, проехали заставу и расстались. Жюль Гри направился к Ночлежному острову, а Антонио ко дворцу герцога д'Эпернона.
Вдруг позади он опять услышал быстрый конский топот и, оглянувшись, при тусклом лунном свете увидел неподалеку мушкетера. Но и теперь ему не пришло в голову, что это был преследовавший его виконт. Он продолжал спокойно ехать дальше. Вдруг раздался крик, который с быстротой молнии объяснил ему все.
— Стой, мошенник! — послышалось сзади. — Ни с места!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150