Люинь, ругаясь, снова отправился со своим спутником на улицу Сен-Дени, надеясь, что патер вернулся домой, но и там не было старика. Любимец короля не знал, что делать, а между тем необходимо было добыть доказательства, которые требовал Людовик. Если ему не удастся устроить так, чтобы король услышал тайну старика, он потеряет все. Людовик не поверит словам и перестанет доверять ему. Один патер Лаврентий мог доказать королю, что страшное обвинение графа де Люиня является справедливым.
На ярмарке запирали уже последние лавки, и никто не мог сказать, куда девался торговец соколами.
Люинь поспешил обратно в Лувр. Его план привести переодетого патера к королю не удался, а между тем надо было во что бы то ни стало обличить преступление королевы-матери и ее приближенных. Свергнуть ее и захватить власть в свои руки было целью его жизни, к которой он неутомимо стремился.
Арест принца Конде случился довольно кстати для королевского фаворита. Это значительно продвинуло его вперед.
Людовик был глубоко возмущен. Если представить ему доказательства и, пользуясь случаем, поджечь его, он, применив силу, возьмется за управление и сделается королем не по одному только названию.
Именно такого переворота жаждал любимец короля, чтобы занять при этом место Кончини. Сейчас нельзя было отступать, напротив, короля надо было всячески подстрекать к решительному шагу, чтобы он вырвал власть из рук матери и ее приближенных и закрепил за собой корону, обещанную ему в день совершеннолетия.
Вот для чего Люинь рассказал все королю. К тому же стремилась и вся партия короля, к которой принадлежали герцоги Сюлли и Бриссак, генерал Ла Вьевиль и многие другие представители знати.
Все понимали, что дворцовый переворот неизбежен, потому что иначе не свергнуть королеву-мать, Кончини и Элеонору. Успех был возможен лишь при неожиданном и точном маневре, разумеется, с участием и под руководством короля.
Следовательно, главным было внушить королю необходимость быстрых и решительных действий против матери и ее двора. Надо было разжечь в короле гнев, ненависть и презрение, но этой цели Люинь достиг пока еще наполовину. Дело продвинется лишь в случае, если Людовик убедится в преступлении матери и ее приближенных.
Увидев Люиня, вошедшего по обыкновению без доклада, король тревожно взглянул на него. Ему невыносима была неизвестность.
— Наконец-то ты пришел, вероятно, с обещанным свидетелем в этот раз? Он уже начинает казаться мне каким-то фантастическим лицом! — воскликнул король.
— Понимаю твои сомнения, Людовик, — отвечал любимец, — и сегодня они еще более укрепятся, потому что я опять явился без патера Лаврентия.
Король мрачно и недоверчиво взглянул на графа.
— Опять без него, несмотря на все твои образцовые распоряжения, — заметил он.
— Все принятые мною меры и хитрости разбиваются всесилием приближенных королевы.
— Шарль, ты с некоторого времени злоупотребляешь моей дружбой и доверием.
— Креатурам всемогущего маршала и его супруге-ворожее опять удалось опередить меня. Я устал бороться при неравных силах, Людовик. Или дай мне возможность действовать так, чтобы выполнялись твои приказания и мои распоряжения, или удали меня совсем. Ведь унизительно всякий раз оставаться побежденным и осмеянным сильнейшей партией.
— Ты взволнован, что случилось?
— Вероятно, в торговце соколами узнали патера и взяли его, или стали преследовать, и он куда-нибудь спрятался. Я нигде не мог его найти.
— Ты знаешь, чего я требую, и знаешь свою обязанность.
— Знаю, но исполнить могу только окольными путями, которыми нам, к сожалению, приходится идти.
— Какие же это окольные пути?
— Надо секретно повидаться с принцем Конде в Бастилии и спросить его о том, что ему говорил старик. Он один может указать нам, где патер Лаврентий и подтвердить мои слова.
— Хорошо, согласен и на это. Завтра ночью ты едешь со мной в Бастилию.
В эту самую ночь Антонио предал пытке патера Лаврентия. Моросил холодный дождь, когда Людовик с де Люинем, завернувшись в длинные темные плащи, незаметно, боковыми воротами, покинули Лувр и торопливо пошли по темным улицам. Завывающий ледяной ветер дул временами с такой силой, что разгонял облака, и дождь переставал. Из-за такой погоды молодые люди практически никого не встретили.
Когда они подходили к мрачной Бастилии, ночную тишину вокруг нарушало только завывание ветра. Двое часовых у подъемного моста искали защиту от непогоды за столбами по обеим сторонам широкого рва и только тогда окликнули короля и де Люиня, когда те подошли к самому мосту.
Они потребовали пропустить их именем короля, и только дежурному офицеру сказали, кто они такие, велев немедленно проводить их к коменданту де Ноайлю.
Неожиданное появление короля ночью в Бастилии так смутило офицера, что он едва смог это скрыть и был рад побыстрее проводить ночных гостей к коменданту, который еще не ложился, а сам поспешил в подземелье Бастилии предупредить поверенного маршала.
Комендант еще более офицера удивился и растерялся. Король и де Люинь заметили это странное смущение, когда де Ноайль встретил их в приемной и едва мог, запинаясь, вымолвить несколько слов.
Он велел лакею зажечь канделябры и уйти. Король нервно ходил по комнате и поручил графу говорить за него.
— Его величество приехал сюда, господин комендант, — начал де Люинь, — чтобы посетить камеру его высочества принца Конде…
Ноайль испугался.
— Что вас так испугало, что вы побледнели вдруг? — продолжал Люинь.
— Виноват, я имею высочайшее повеление никого не допускать к его высочеству, — отвечал комендант, совершенно растерявшись.
— Я вам приказываю сию же минуту проводить меня к принцу. Поторопитесь, господин комендант! — сердито вскричал Людовик.
Ноайль видел, что малейшее промедление будет стоить ему головы. Приходилось повиноваться, хотя королева-мать приказала не допускать к принцу ни Люиня, ни кого-либо другого из придворных. Ноайль привык видеть в Марии Медичи безусловную властительницу. Но к нему явился вдруг король! Как поступить, чтобы ни к тому, ни к другому не попасть в немилость?
Положение его было очень затруднительное.
Сердитый тон и взгляд короля не допускали никаких возражений. Он взял один канделябр и поклонился в знак того, что готов проводить высокого посетителя к принцу.
Король и де Люинь первыми вышли в длинный полутемный коридор, потом пропустили вперед коменданта, который повел их с канделябром в руке во вторую башню.
Людовик не мог сдержать невольной дрожи, увидев мрачные стены и обитые железом двери, вдохнув тяжелый сырой воздух тюрьмы.
Ноайль взял у сторожа ключ от камеры принца и повел посетителей в верхний этаж башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150