И это показалось ей забавным. – Мои дела не так уж плохи, отделалась небольшой царапиной.
– Но что могло случиться! – из груди Айвара вырвался почти стон.
Анна удивленно посмотрела на него. Выражение его лица до глубины души взволновало девушку.
– Что могло случиться… – повторил Айвар. – Не стало бы тебя, и тогда… – он осекся.
– Ты бы пожалел обо мне? – Анна попыталась засмеяться, превратить разговор в шутку. – Ведь я ничего хорошего тебе не сделала.
Айвар грустно улыбнулся и молчал.
«Какой он добрый, сердечный… – думала Анна. – Да и все Лидумы чудесные люди».
Так разговор и не клеился. Они почти все время молчали. А через двадцать минут в комнату вошла дежурная сестра и сказала:
– Время истекло. Больной нужен отдых.
Сестра ушла. Айвар поднялся и протянул Анне руку.
– Если не возражаешь, я через несколько дней приеду опять.
Неслышными шагами вышел он из комнаты и осторожно затворил дверь, еще раз робко взглянув на девушку, а когда в коридоре затихли шаги Айвара, Анна подумала: «Он был сегодня какой-то странный… не такой, как всегда. Может, и с ним что случилось?»
Дождевые тучи уже прошли. Над городком снова сияло осеннее солнце. В комнатке стало светлее. Светлее стало и на душе у Анны.
6
В канун Октябрьской годовщины из Риги приехала Валя. Вечером вместе с Ильзой и Артуром она пошла в уездный Дом культуры на торжественное собрание и праздничный концерт, в котором выступали и местные коллективы художественной самодеятельности и столичные артисты. В перерыве Валентина встретилась со старыми знакомыми из партизанской части Артура Лидума, которые после войны остались здесь работать. В разговорах о проведенных вместе боевых днях время летело быстро; все тогдашние трудные и опасные подвиги казались им теперь увлекательными приключениями. И та пора казалась им самой прекрасной в их жизни.
Валентина шепнула Артуру:
– Я здесь чувствую себя как дома… Словно я здесь родилась. Правда странно, Артур?
Артур улыбнулся и пожал ее руку.
– А Москва? – спросил он.
– Москва – родной дом для всех советских людей, – ответила Валентина. – Все равно, где бы ни качали его в зыбке, каждый чувствует себя в Москве как дома. Другого такого города нет во всем мире, я его люблю так, как только может человек любить самое близкое и дорогое. И ты ее полюбишь на всю жизнь, когда попадешь туда, – это для меня яснее ясного. Но после Москвы я нигде не чувствую себя так хорошо, как здесь. И знаешь, почему?
– Ужасно хочется знать.
– Потому что ты здесь… Если б ты знал, как это хорошо, что я в начале войны приехала в Латвию… И как это было бы ужасно, если бы я тогда не приехала сюда.
– Почему, милая? Тогда тебе навряд ли пришлось бы бродить по лесам, пережить все эти ужасы и трудности.
– Но тогда бы я не встретила тебя и мы никогда, никогда не знали бы друг друга. Если б я верила в судьбу, то сказала бы, что это было суждено. Я должна была найти тебя, а ты меня…
Прижавшись друг к другу, соединив в робкой ласке руки, как очарованные, сидели они среди этого множества людей и чувствовали себя так, будто находились здесь одни.
Артур познакомил Валентину с друзьями и товарищами по работе. Там были председатель уездного исполнительного комитета Пилаг, тот самый учитель, под руководством которого Артур начал революционную деятельность; стройный майор Индрик Регут с молодой женой Мартой, бывшей санитаркой дивизии; здесь же были старые подпольщики и молодое поколение, выросшее за время Великой Отечественной войны, – и все они крепко жали руку Валентине, все разговаривали с ней, как с близким другом, как с родной, и приветствовали ее простыми, дружескими словами. Никто не спрашивал, почему она здесь и кто ей Артур, – каждый понимал это и без слов.
Они возвращались домой пешком, а после ужина еще долго разговаривали.
Когда Артур рассказал Валентине о нападении бандитов на Анну, лицо девушки потемнело. Она и раньше слышала про Анну Пацеплис, но ни разу не встречалась с ней.
– А можно ее навестить? – спросила Валентина. – Мне очень бы хотелось познакомиться с ней.
– Пойдем завтра в больницу, – предложил Артур. – Она будет рада тебе.
Ильза побывала в тот день у Анны и поэтому решила остаться дома.
– Врачи будут возражать, если сразу придет столько людей, – заметила она. – Не исключено, что и Айвар приедет.
– Наверно, приедет, – сказал Артур.
– Кто это? – спросила Валентина и посмотрела ча Ильзу и Артура.
– Мой племянник… двоюродный брат Артура, – пояснила Ильза. Она замолчала, но ее серьезный, сосредоточенный вид заставил Валентину подумать, что Ильзе хочется многое рассказать про племянника.
– Он молодец парень, – добавил Артур. – Вместе с Анной был на фронте и дрался в рядах Латышской дивизии.
– Фронтовые друзья?… – сказала Валентина и лукаво улыбнулась. – Как мы…
– Почти… – тихо ответил Артур.
На другой день Артур с Валентиной пошли в уездную больницу.
Анна сидела в глубоком кресле у окна. Раненая рука по-прежнему висела на перевязи. На коленях лежала раскрытая книга.
– Поздравляю с праздником! – заговорил Артур и крепко пожал ей здоровую руку. – Сиди, сиди, не вставай, ты ведь больная. Разреши тебя познакомить с Валентиной Сафроновой, моим боевым товарищем и дорогим другом.
Анна все же поднялась и сделала несколько шагов навстречу Валентине. Поздоровавшись, девушки несколько мгновений не знали, что сказать, и с некоторым смущением оглядывали друг друга, стараясь определить первое впечатление, которое так часто бывает решающим.
«Какая славная, – подумала Валентина. – Какие ясные глаза и милое лицо…»
«Она, должно быть, чудесная девушка, – решила Анна. – Может, мы станем близкими подругами…»
Валентина принесла букет поздних, осенних цветов. Пока она ставила их в воду, все стояли молча; когда вазу с цветами поставили на столик возле кровати, Анна пригласила гостей сесть, а сама вернулась на прежнее место у окна.
Вначале разговор не клеился. Артур рассказал Анне, как идут очередные работы в Пурвайской волости, и уже готов был перейти к положению дел в уезде, если бы не вмешалась Валентина и не взяла нить разговора в свои руки.
– Судя по тому, что я слышала от Артура и Ильзы, вас очень угнетает больничная обстановка, – сказала она.
– Я была бы счастлива, если б меня выписали сегодня, – ответила Анна. – Чувствую себя виновной перед всем светом: все чем-то заняты, только я лодырничаю. Это просто безнравственно.
– Вы не умеете болеть, вот в чем несчастье, – улыбнулась Валентина. – Этому тоже надо научиться, это большое искусство.
– Редкое искусство… – усмехнулся Артур. – Я знавал одного такого виртуоза, который работал только четыре месяца в году, а остальные восемь бюллетенил, хотя был здоров, как мы с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
– Но что могло случиться! – из груди Айвара вырвался почти стон.
Анна удивленно посмотрела на него. Выражение его лица до глубины души взволновало девушку.
– Что могло случиться… – повторил Айвар. – Не стало бы тебя, и тогда… – он осекся.
– Ты бы пожалел обо мне? – Анна попыталась засмеяться, превратить разговор в шутку. – Ведь я ничего хорошего тебе не сделала.
Айвар грустно улыбнулся и молчал.
«Какой он добрый, сердечный… – думала Анна. – Да и все Лидумы чудесные люди».
Так разговор и не клеился. Они почти все время молчали. А через двадцать минут в комнату вошла дежурная сестра и сказала:
– Время истекло. Больной нужен отдых.
Сестра ушла. Айвар поднялся и протянул Анне руку.
– Если не возражаешь, я через несколько дней приеду опять.
Неслышными шагами вышел он из комнаты и осторожно затворил дверь, еще раз робко взглянув на девушку, а когда в коридоре затихли шаги Айвара, Анна подумала: «Он был сегодня какой-то странный… не такой, как всегда. Может, и с ним что случилось?»
Дождевые тучи уже прошли. Над городком снова сияло осеннее солнце. В комнатке стало светлее. Светлее стало и на душе у Анны.
6
В канун Октябрьской годовщины из Риги приехала Валя. Вечером вместе с Ильзой и Артуром она пошла в уездный Дом культуры на торжественное собрание и праздничный концерт, в котором выступали и местные коллективы художественной самодеятельности и столичные артисты. В перерыве Валентина встретилась со старыми знакомыми из партизанской части Артура Лидума, которые после войны остались здесь работать. В разговорах о проведенных вместе боевых днях время летело быстро; все тогдашние трудные и опасные подвиги казались им теперь увлекательными приключениями. И та пора казалась им самой прекрасной в их жизни.
Валентина шепнула Артуру:
– Я здесь чувствую себя как дома… Словно я здесь родилась. Правда странно, Артур?
Артур улыбнулся и пожал ее руку.
– А Москва? – спросил он.
– Москва – родной дом для всех советских людей, – ответила Валентина. – Все равно, где бы ни качали его в зыбке, каждый чувствует себя в Москве как дома. Другого такого города нет во всем мире, я его люблю так, как только может человек любить самое близкое и дорогое. И ты ее полюбишь на всю жизнь, когда попадешь туда, – это для меня яснее ясного. Но после Москвы я нигде не чувствую себя так хорошо, как здесь. И знаешь, почему?
– Ужасно хочется знать.
– Потому что ты здесь… Если б ты знал, как это хорошо, что я в начале войны приехала в Латвию… И как это было бы ужасно, если бы я тогда не приехала сюда.
– Почему, милая? Тогда тебе навряд ли пришлось бы бродить по лесам, пережить все эти ужасы и трудности.
– Но тогда бы я не встретила тебя и мы никогда, никогда не знали бы друг друга. Если б я верила в судьбу, то сказала бы, что это было суждено. Я должна была найти тебя, а ты меня…
Прижавшись друг к другу, соединив в робкой ласке руки, как очарованные, сидели они среди этого множества людей и чувствовали себя так, будто находились здесь одни.
Артур познакомил Валентину с друзьями и товарищами по работе. Там были председатель уездного исполнительного комитета Пилаг, тот самый учитель, под руководством которого Артур начал революционную деятельность; стройный майор Индрик Регут с молодой женой Мартой, бывшей санитаркой дивизии; здесь же были старые подпольщики и молодое поколение, выросшее за время Великой Отечественной войны, – и все они крепко жали руку Валентине, все разговаривали с ней, как с близким другом, как с родной, и приветствовали ее простыми, дружескими словами. Никто не спрашивал, почему она здесь и кто ей Артур, – каждый понимал это и без слов.
Они возвращались домой пешком, а после ужина еще долго разговаривали.
Когда Артур рассказал Валентине о нападении бандитов на Анну, лицо девушки потемнело. Она и раньше слышала про Анну Пацеплис, но ни разу не встречалась с ней.
– А можно ее навестить? – спросила Валентина. – Мне очень бы хотелось познакомиться с ней.
– Пойдем завтра в больницу, – предложил Артур. – Она будет рада тебе.
Ильза побывала в тот день у Анны и поэтому решила остаться дома.
– Врачи будут возражать, если сразу придет столько людей, – заметила она. – Не исключено, что и Айвар приедет.
– Наверно, приедет, – сказал Артур.
– Кто это? – спросила Валентина и посмотрела ча Ильзу и Артура.
– Мой племянник… двоюродный брат Артура, – пояснила Ильза. Она замолчала, но ее серьезный, сосредоточенный вид заставил Валентину подумать, что Ильзе хочется многое рассказать про племянника.
– Он молодец парень, – добавил Артур. – Вместе с Анной был на фронте и дрался в рядах Латышской дивизии.
– Фронтовые друзья?… – сказала Валентина и лукаво улыбнулась. – Как мы…
– Почти… – тихо ответил Артур.
На другой день Артур с Валентиной пошли в уездную больницу.
Анна сидела в глубоком кресле у окна. Раненая рука по-прежнему висела на перевязи. На коленях лежала раскрытая книга.
– Поздравляю с праздником! – заговорил Артур и крепко пожал ей здоровую руку. – Сиди, сиди, не вставай, ты ведь больная. Разреши тебя познакомить с Валентиной Сафроновой, моим боевым товарищем и дорогим другом.
Анна все же поднялась и сделала несколько шагов навстречу Валентине. Поздоровавшись, девушки несколько мгновений не знали, что сказать, и с некоторым смущением оглядывали друг друга, стараясь определить первое впечатление, которое так часто бывает решающим.
«Какая славная, – подумала Валентина. – Какие ясные глаза и милое лицо…»
«Она, должно быть, чудесная девушка, – решила Анна. – Может, мы станем близкими подругами…»
Валентина принесла букет поздних, осенних цветов. Пока она ставила их в воду, все стояли молча; когда вазу с цветами поставили на столик возле кровати, Анна пригласила гостей сесть, а сама вернулась на прежнее место у окна.
Вначале разговор не клеился. Артур рассказал Анне, как идут очередные работы в Пурвайской волости, и уже готов был перейти к положению дел в уезде, если бы не вмешалась Валентина и не взяла нить разговора в свои руки.
– Судя по тому, что я слышала от Артура и Ильзы, вас очень угнетает больничная обстановка, – сказала она.
– Я была бы счастлива, если б меня выписали сегодня, – ответила Анна. – Чувствую себя виновной перед всем светом: все чем-то заняты, только я лодырничаю. Это просто безнравственно.
– Вы не умеете болеть, вот в чем несчастье, – улыбнулась Валентина. – Этому тоже надо научиться, это большое искусство.
– Редкое искусство… – усмехнулся Артур. – Я знавал одного такого виртуоза, который работал только четыре месяца в году, а остальные восемь бюллетенил, хотя был здоров, как мы с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179