Пацеплис подъехал к волостному исполкому в воинственном настроении. Привязав лошадь, он направился к Анне.
В кабинете парторга были только двое – Анна и Айвар, который пришел попрощаться перед отъездом в Ригу.
– Ага, очень хорошо, что и вы здесь! – сказал Айвару Пацеплис. – У меня с вами серьезный разговор.
– Добрый день, отец… – Анна напомнила, что он не поздоровался.
– Добрый день, – резко ответил Пацеплис и сейчас же разразился: – Это по какому праву вы суете нос в мою землю? Кто вам разрешил проектировать отводную канаву на моем владении?
– Через ваши луга лежит кратчайший путь от Змеиного болота к Раудупе, – спокойно ответил Айвар. – В другом месте пришлось бы рыть в обход или через холмы, а это удорожает строительство. От этой канавы польза в первую очередь будет вам же. Я бы на вашем месте радовался.
– Я вам порадуюсь! – Пацеплис повысил голос. – Я расстрою весь ваш проект! Ройте, где хотите, только не на моей земле!
– Почему ты упрямишься, отец? – спросила Анна. – Садись. Поговорим обо всем спокойно.
– У меня нет времени сидеть тут и торговаться с вами, – отрезал Пацеплис. – Земля моя, и я над ней хозяин. И как я говорю, так тому и быть. Никаких канав вы у меня рыть не будете!
– Но тебе же польза от этого… – возразила Анна. – Каждый разумный человек сказал бы спасибо, что ему помогают осушить луга и поля. Я не понимаю, почему ты упорствуешь?
– Яйцо улит курицу! – Пацеплис насмешливо посмотрел на Анну. – Побереги свою мудрость, доченька, а я обойдусь без твоих советов.
Анне было стыдно, что отец в присутствии Айвара выказывает всю свою тупость и безрассудное упрямство, терпение ее истощилось.
– Делай как знаешь, – ответила она отцу. – Если не хочешь послушать моего совета, потом не жалуйся. Запомни одно, отец, коллектив не позволит тебе без конца привередничать и мешать ему. Если ты из одного упрямства будешь противиться рытью отводной канавы через твою землю, мы переселим тебя из Сурумов в другое место. В другом конце волости есть бесхозяйные усадьбы. Одну из них отведут тебе, а землю Сурумов присоединят к колхозу. Не удивляйся моим словам, я говорю совершенно серьезно. Мы не позволим тебе мешать жизни всей округи.
Пацеплис понял, что Анна действительно не шутит. Он испугался, побледнел.
– Ты… ты меня выгонишь из дома? – растерянно пробормотал Пацеплис. – За то, что вырастил тебя, сделал человеком? – он молитвенно сложил руки, поднял их кверху и громко воскликнул: – Отче, прости им, ибо не ведают что творят! Не оставь меня, господь Саваоф!
Но его ханжеские крики ни на кого не подействовали, и, поняв, что борьба проиграна, Антон Пацеплис насупился, горестно покачал головой и удалился.
– Видал, какой крепкий орех мой отец? – сказала Анна. – Но сейчас я его, кажется, раскусила.
– Да… это орешек… – покачал головой Айвар. – Какое ему дело до остальных, лишь бы настоять на своем.
…Приехав домой, Пацеплис выпряг лошадь, закатил телегу под навес, разыскал старые вожжи и с помрачневшим лицом вошел в избу.
В кухне его встретила Лавиза.
– Ну как, Антон? – вяло спросила она. – Куда несешь вожжи, разве под навесом некуда повесить?
Не проронив ни слова, угрюмо, как грозовая туча, приблизился хозяин Сурумов к жене, схватил ее за волосы, повалил на пол и начал безжалостно стегать вожжами.
– Ты… ты злой дух, ты довела меня до этого!.. Твое науськивание… твой змеиный язык отнял у меня детей!.. Теперь отнимут еще усадьбу! И зачем только живет такая подлюга!
– Зверь! – не своим голосом кричала Лавиза. – Люди добрые, спасите! На помощь! Этот изверг убивает меня.
Но никто не слышал ее отчаянных криков и не пришел на помощь. А Пацеплис не унимался, пока не устала рука.
7
Приехав в Ригу, Айвар узнал от отца, что его спрашивала какая-то молодая женщина. Не представляя, кто бы это мог быть – своей фамилии она не сказала, – он не стал утруждать себя догадками и поэтому очень удивился, когда однажды вечером к нему на квартиру пришла… Майга Стабулниек.
– Ведь правда, не ожидал? – смеялась Майга, заметив смущение Айвара. – Испугался, будто я воскресла из мертвых.
И она снова захохотала, а настойчивый взгляд ее не отрывался от лица Айвара.
– Удивляться есть чему… – ответил Айвар, переборов смущение. – Люди говорили, что ты… за морями.
– А вот оказалось, что я жива, здорова и хожу по той же латвийской земле. Вот оно как, Айвар.
Айвар помог ей снять пальто и, после того как Майга пригладила перед зеркалом волосы, повел в свою комнату. Майга похудела, и это ей шло. Судя по темно-синему в полоску шерстяному костюму и модным туфлям, жилось ей неплохо.
«Что ей от меня надо?» – думал Айвар. Он жалел, что отец еще не пришел с работы, тогда можно было бы быстрее отделаться от гостьи.
Когда он закурил, Майга тоже попросила папиросу. Потом Айвар узнал о ее жизни за прошедшие шесть лег. Про своих братьев она ничего не знала; когда немецкая армия капитулировала в Курземе, они служили в латышском легионе. Старики с Майгой добрались до западных областей Германии и там, в каком-то лагере для перемещенных лиц, старики Стабулниеки умерли прошлой осенью от тифа. Оставшись одна, Майга репатриировалась и уже третий месяц жила в Риге и работала в ресторане буфетчицей.
– Я не жалуюсь, жить можно… – говорила она. – Но когда узнала, что ты в Риге, мне захотелось повидать тебя и поговорить о некоторых важных вещах.
– О чем же? – спросил Айвар.
– Во-первых, насчет усадьбы отца. Я слышала, что там теперь организован колхоз. Как ты думаешь, Айвар, могу я надеяться, что мне, как наследнице Стабулниеков, вернут хоть часть нашей земли, строений и движимого имущества? Стоит хлопотать?
– В усадьбе Стабулниеков сейчас организована молочнотоварная ферма, – сказал Айвар. – Я думаю, что тебе не стоит поднимать этого дела.
– Жаль… – вздохнула Майга. – На многое я и не рассчитывала, хоть бы получить что-нибудь из мебели. Когда устрою свою жизнь, всякая мелочь пригодится. У нас была хорошая мебель. Но если ты считаешь, что не стоит, то я не буду.
– Если ты устроишь свою жизнь, обойдешься и без старой рухляди, – пошутил Айвар. – Для новой жизни нужно все новое.
– Понятно, так было бы лучше. А ты, видно, устроился хорошо.
– Как умели, так и устроились с отцом. Какой у тебя еще вопрос ко мне?
Майга помешкала, стала серьезной и, уставившись в пол, заговорила:
– Насчет нас… Насчет нас с тобой, Айвар. Когда-то мы были близки, и все складывалось так, что мы… ну, ты сам понимаешь, Теперь, конечно, времена другие, и мы оба стали тоже другими. Может, ты никогда серьезно и не думал, может быть, я ошибаюсь. Если бы я знала, что ты… что у тебя серьезные намерения, я могла бы еще подождать сколько надо.
Айвар давно не находился в таком тягостном положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179