– Я не говорю о симулянтах, Артур, – возразила Валентина. – Хотя по существу и они больны – ленью, а эту болезнь может вылечить только очень опытный врач.
– Для таких больных лучшее лекарство – это критика И голод, – заметил Артур.
– А если не поможет ни то, ни другое? – слабо улыбнулась Анна. Этот разговор забавлял ее.
– Тогда такого человека не спасти, он погибнет, – ответил Артур. – Общество станет беднее на одного себялюбца, и каменотес высечет на его надгробной плите бессмертные слова: «Здесь покоится шкурник – он жил только для себя и любил одного себя. Мир праху его».
– Почему «мир праху его»? – возразила Валентина. – Мир можно пожелать тому, кто прожил неспокойную, деятельную жизнь. Тогда уж лучше сказать так: «Хорошо, что его больше нет». Как вы думаете, Анна?
– Я думаю, что таким людям вообще не стоит ставить надгробные плиты, – сказала Анна. – Для чего вспоминать паразитов, плутов, негодяев, которые живут за счет ближних?
– Правильно, – весело подхватила Валентина. – Отвернемся от них и поговорим о другом. Когда вы в последний раз были в Риге?
– В начале июля.
– Так давно? Вам, наверно, не нравится жить в городе.
– Я так мало жила в городе, что мне даже трудно судить об этом. Нравиться или не нравиться может только то, что нам хорошо известно.
– А там… в волости, где вы живете, вам нравится?
– Мне там еще многое не по душе, но я надеюсь, что со временем мы изживем все плохое и все дурное, ненужное будет вытеснено. Приезжайте когда-нибудь к нам и сами увидите, сколько нового, хорошего у нас и сегодня.
– Я обязательно приеду. Имейте в виду, что вы разговариваете с представителем печати, а это ужасно любознательный народ. Всегда боится, как бы не опоздать, не пропустить что-нибудь новое. Вашим приглашением я воспользуюсь при первой возможности. Но вы не пожалеете, что связались со мной?
Анна улыбнулась: эта смелая, энергичная девушка ей нравилась.
– Там видно будет. Пока нет причин жалеть.
– А если я напишу в газету о вас, расскажу о вашей работе в волости, о готовящемся наступлении на Змеиное болото?
– Только с одним условием: не захваливайте. Пишите о трудностях, которые приходится нам преодолевать, расскажите об ошибках и недостатках, критикуйте, где это нужно, только не прибавляйте чего-нибудь ради красного словца: люди ведь отлично во всем разбираются, и если увидят, что там что-нибудь присочинено, то не примут всерьез и остальное. Наша жизнь достаточно прекрасна и интересна без прикрас. Покажите ее такой, какова она на самом деле, укажите, что в ней надо исправить, и мы будем вам благодарны.
Они проговорили втроем целый час. Валентина рассказала Анне о своих занятиях в партийной школе, посоветовала и ей поступить туда.
– Не откладывайте это в долгий ящик. В наши годы учеба дается легко.
– Это зависит не от меня, – сказала Анна, многозначительно посмотрев на Артура. Валентина тоже обернулась к нему.
– Артур, ты слышал? – почти укоризненно сказала она. – И Анна хочет учиться в партийной школе. Почему же ты молчишь?
– Думаю, что Анна имеет право на это, – ответил Артур. – Убежден, что никто ни здесь, в уезде, ни в Риге не будет оспаривать это право.
– А ты не забудешь до следующей осени? Дал слово – держись, – продолжала Валентина.
– Если хочешь, могу подтвердить письменно, – сказал Артур так торжественно, что Валентина и Анна рассмеялись.
– Когда будете в Риге, обязательно навестите меня, – сказала, прощаясь, Валентина. – И если не возражаете, перестанем «выкать», перейдем на «ты». Можно?
– Конечно… – ответила Анна, растроганная простотой и сердечностью Валентины.
Когда Артур с Валентиной вышли, какой-то человек поднялся со стула в углу коридора и кивком головы поздоровался с ними.
– Ты, Айвар! – воскликнул Артур. – Давно здесь?
– Как тебе сказать… – ответил Айвар, смущенно улыбаясь.
– Почему вы не зашли? – спросила Валентина после того, как Артур познакомил ее с двоюродным братом.
– Боялся помешать, – сказал Айвар и неизвестно почему опустил глаза.
– Тогда не прохлаждайся в коридоре, – поторопил его Артур. – Заходи сейчас же. А поболтаем потом, ты ведь зайдешь к нам?
– Конечно…
Выйдя на улицу, Артур посмотрел на Валентину и улыбнулся.
– Ты слышала, Валюк, он боялся нам помешать. Что ты об этом скажешь?
– Что же тут смешного, Артур?
– Это мы бы им помешали, а не они нам. Ты понимаешь?
– Ты думаешь, они…
– Думаю, думаю. Но они, кажется, сами еще не понимают, что с ними происходит, вот это-то и смешно.
– В этом тоже нет ничего смешного, Артур. Я думаю, это прекрасно… Любить, чувствовать и не знать этого… Помнишь, Артур, сколько времени мы сами молчали?
– Почти три года, Валюк…
– И разве было плохо… или смешно?
– Нет, все было хорошо и правильно.
– Вот видишь. Поэтому разрешим и другим поступать так же.
– Один – ноль в твою пользу! – Артур нагнулся к самому уху Валентины и прошептал: – Я вижу, что у меня будет самая умная, самая лучшая жена в мире. Понимаешь ли ты, как мне везет?
– Если ты будешь так насмехаться, то… нет, лучше не скажу.
– Почему? Ну скажи. Мне ужасно хочется знать.
– Все равно не скажу. Я хотела немного попугать тебя, но вовремя поняла, что это никуда не годится: ведь другу не грозят, а кто грозит, тот не может быть другом…
– Два – ноль в твою пользу!
7
Вместо двух недель Анне пришлось пробыть в больнице целый месяц. Наконец ее выписали с условием, что она посидит еще несколько дней дома под наблюдением участкового врача Зултера.
Ильза пришла за Анной в больницу и увела ее к себе домой. Артур в тот день был на заседании бюро, ждать его можно было только к полуночи.
– Артур просил тебя не уезжать, пока не повидаешься с ним, – сообщила Ильза. – Он хочет поговорить с тобой по какому-то важному вопросу. Переночуй у нас. Утром шофер Артура отвезет тебя.
– Зачем беспокоиться, я могу поехать поездом, – сказала Анна.
– Чтобы потом два часа месить грязь до исполкома! Нет, Анныня, это ты будешь делать позже, когда совсем выздоровеешь. Разреши нам еще немного позаботиться о тебе, сама ты себя беречь не умеешь. Если ты устала, приляг на диван, полистай журналы. На несколько часов я оставлю тебя одну.
– Пойдешь в исполком?
– Нет, Анныня… – Ильза добродушно улыбнулась. – Сегодня мне надо навестить своих детей.
Анна с недоумением посмотрела на нее.
– У меня их много, – продолжала Ильза, – больше, чем у любой матери. Такие славные мальчики и девчушки… Сироты фронтовиков и партизан… Если бы ты не устала после болезни, я бы их тебе показала. Минут двадцать езды на машине.
– Ильза, милая, обязательно покажи! – воскликнула Анна и сразу встала. – Я поеду с тобой.
– Не тяжело ли будет? – засомневалась Ильза. – Дорога плохая, будет трясти…
– Ты ведь знаешь, сколько я ездила по фронтовым дорогам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179