Ведь нас растили богомольными, и мы с малых лет привыкли к слову божьему.
– Вступить в колхоз – не одно и то же, что вступить в партию или комсомол, – пояснил Артур. – Убеждения члена партии, комсомольца несовместимы с верой в бога, посещением церкви и тому подобными вещами. Ну, а если колхозница не может обойтись без церкви и бога, никто ее за это не осудит. Молитесь себе, только не забудьте, что на колхозной ниве надо работать. За молитвы вам не зачтут ни одного трудодня.
– А, значит, можно! – обрадовалась Гандриене. – Большое спасибо, большое спасибо. Не думайте, что я так сильно верю в этого бога. Только так, немного, по старой привычке. Ведь трудно за один день отвыкнуть. Хочется иногда послушать, что Рейнхарт в своей проповеди скажет. Я коммунистов ужас как люблю и иногда молюсь за них богу, чтоб им все хорошо удавалось. Я и сама ведь такая же божья коммунистка, только вот церковная служба мне еще нравится.
Продолжая благодарить и довольно улыбаясь, она вернулась на свое место и долго что-то горячо рассказывала соседям.
Уже смеркалось, когда Анна проводила до машины Артура, Валентину и Пилага. Усталая, но счастливая, слушала она прощальные приветы отъезжающих крестьян и пожелания дальнейших успехов. Пилаг сел рядом с шофером, а Артур и Валентина – на заднем сиденье. Когда машина скрылась за углом Народного дома, Анна медленно зашагала домой.
2
Первые две недели колхоз существовал только формально. Коллективную работу решили начать с весенней пахоты и сева. Запасов сена не было, и правлению колхоза пришлось оставить лошадей и молочный скот до весны у колхозников, а молочно-товарную ферму организовать, когда скот начнет пастись.
В начале второй недели Регута и Анну вызвали в Центральный Комитет Коммунистической партии Латвии. Бюро ЦК заслушало доклад Регута об организации колхоза «Ленинский путь», подробно расспросило нового председателя о хозяйственной базе, о размерах земельной площади, о количестве скота, о сельскохозяйственном инвентаре, числе трудоспособных колхозников и о хозяйственных планах на ближайшее время. Бюро ЦК одобрило организацию колхоза, а Регута, выступление которого произвело хорошее впечатление, утвердило председателем артели, сильно покритиковав и исправив его хозяйственные планы. Правлению колхоза посоветовали незамедлительно организовать конеферму и молочнотоварную ферму.
Вернувшись из Риги, Регут созвал заседание правления и рассказал об указаниях ЦК партии.
– Пока мы будем ковыряться на своих клочках земли, а скот останется в усадьбах, колхозом и пахнуть не будет, – сказал Регут. – Изменится только вывеска, а жизнь пойдет по-старому. Все равно когда-нибудь придется освобождаться от пут единоличной жизни. Так чем скорее, тем лучше. Если дожидаться весны, то мы очутимся у разбитого корыта, доживем до того, что не останется молочного скота для фермы.
– Да ведь колхозу трудно будет прокормить коров, – заметил член правления завхоз Мурниек. – В единоличном хозяйстве легче. Там каждый найдет выход, сумеет вытянуть.
– Вот это и есть неверие в коллектив! – воскликнул Регут. – Я прежде сам так думал, но когда мне в Риге указали на мои ошибки, сразу понял, что так дело не пойдет, что это отсталый взгляд. Что же получается: одиночка может сделать то, что не под силу коллективу! Если это так, тогда не стоило бы и объединяться. Мы объединились, чтобы стать сильнее и чтобы нам было по плечу то, на что раньше не хватало пороху. Как же вдруг колхоз стал таким немощным, а единоличник таким сильным? В каждом их нас все еще сидит этот старый Адам, вот в чем беда. Нам его надо изгнать так, чтобы и духа его не было. А насчет корма коровам не тужите. Будет скот – будет молоко. Сдадим молоко государству, а государство поможет нам сеном и жмыхом, это мне в Риге обещали. Теперь подумаем, где нам устроить фермы и кого поставить заведующим.
– Конеферму можно разместить в Мелдерах, – предложил Клуга, назначенный бригадиром первой полеводческой бригады.
– Но ведь там коннопрокатный пункт! – возразил Мурниек. – Государственное предприятие!
– Коннопрокатный пункт ликвидируют, – пояснил Регут. – Министерство сельского хозяйства согласно пойти нам навстречу. Я говорил с заместителем министра. При организации колхоза эти пункты теряют значение.
– Тогда дело другое, – сдался Мурниек.
– А животноводческую ферму очень хорошо устроить в Стабулниеках, – продолжал Регут. – На первое время помещений хватит. Когда скота прибавится, построим новый коровник. Заведующей фермой рекомендую назначить Ольгу Липстынь. Женщина энергичная и предприимчивая, в молодости немало помесила навоз в кулацких хлевах. Лучшей заведующей и не придумать.
– Ольга Липстынь будет неплохой хозяйкой, – пробасил Мурниек. В глубине души он мечтал видеть заведующей свою жену, но это, вероятно, никуда не годится, если жена и муж будут на руководящих должностях. Сам Мурниек был назначен завхозом. – Она, пожалуй, подойдет, – добавил он. – Только не знаю, как Ольга управится с отчетностью и всей этой арифметикой, а так она честный человек.
На его лице появилось кислое выражение, но остальные члены правления этого, вероятно, не заметили.
– Заведующим конефермой можно назначить молодого Гандриса, – продолжал Регут. – Он большой любитель лошадей; посмотрите, каких коней вырастил на своих двадцати гектарах. Хоть на ипподром посылай состязаться с заводскими.
– Гандрис в кавалерийском полку прослужил полтора года, – добавил Клуга. – У него есть книги по коневодству. Лучшего заведующего фермой мы не найдем.
На этом и порешили. Труднее оказалось найти подходящего человека на должность счетовода. Для такой работы необходимы были хоть небольшие познания по финансовому законодательству и колхозной экономике, а главное, требовался работник, на которого коллектив мог бы всецело положиться. Анна Пацеплис обещала поискать подходящую кандидатуру среди комсомольцев.
– Некоторые из них закончили среднюю школу, – сказала она. – Если у них и нет специальной подготовки, можно подучить.
– Хотя бы за счет артели, – сказал Регут. – Это окупится. И потом я хотел бы попросить, чтобы уезд прислал знающего агронома. Он нам поможет спланировать все работы и севооборот на будущий хозяйственный год. Нам будет нужен и трехлетний план, иначе из коллективного хозяйствования ничего не выйдет.
– Мне кажется, товарищ Регут, здесь нам поможет Айвар Лидум, – сказала Анна. – Он окончил сельскохозяйственное училище и занимается в Сельскохозяйственной академии. Вырос он в этих местах и хорошо знает наши условия. Он вместе с Римшей разработает все планы, какие только нужно.
– Это дело! – воскликнул Клуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
– Вступить в колхоз – не одно и то же, что вступить в партию или комсомол, – пояснил Артур. – Убеждения члена партии, комсомольца несовместимы с верой в бога, посещением церкви и тому подобными вещами. Ну, а если колхозница не может обойтись без церкви и бога, никто ее за это не осудит. Молитесь себе, только не забудьте, что на колхозной ниве надо работать. За молитвы вам не зачтут ни одного трудодня.
– А, значит, можно! – обрадовалась Гандриене. – Большое спасибо, большое спасибо. Не думайте, что я так сильно верю в этого бога. Только так, немного, по старой привычке. Ведь трудно за один день отвыкнуть. Хочется иногда послушать, что Рейнхарт в своей проповеди скажет. Я коммунистов ужас как люблю и иногда молюсь за них богу, чтоб им все хорошо удавалось. Я и сама ведь такая же божья коммунистка, только вот церковная служба мне еще нравится.
Продолжая благодарить и довольно улыбаясь, она вернулась на свое место и долго что-то горячо рассказывала соседям.
Уже смеркалось, когда Анна проводила до машины Артура, Валентину и Пилага. Усталая, но счастливая, слушала она прощальные приветы отъезжающих крестьян и пожелания дальнейших успехов. Пилаг сел рядом с шофером, а Артур и Валентина – на заднем сиденье. Когда машина скрылась за углом Народного дома, Анна медленно зашагала домой.
2
Первые две недели колхоз существовал только формально. Коллективную работу решили начать с весенней пахоты и сева. Запасов сена не было, и правлению колхоза пришлось оставить лошадей и молочный скот до весны у колхозников, а молочно-товарную ферму организовать, когда скот начнет пастись.
В начале второй недели Регута и Анну вызвали в Центральный Комитет Коммунистической партии Латвии. Бюро ЦК заслушало доклад Регута об организации колхоза «Ленинский путь», подробно расспросило нового председателя о хозяйственной базе, о размерах земельной площади, о количестве скота, о сельскохозяйственном инвентаре, числе трудоспособных колхозников и о хозяйственных планах на ближайшее время. Бюро ЦК одобрило организацию колхоза, а Регута, выступление которого произвело хорошее впечатление, утвердило председателем артели, сильно покритиковав и исправив его хозяйственные планы. Правлению колхоза посоветовали незамедлительно организовать конеферму и молочнотоварную ферму.
Вернувшись из Риги, Регут созвал заседание правления и рассказал об указаниях ЦК партии.
– Пока мы будем ковыряться на своих клочках земли, а скот останется в усадьбах, колхозом и пахнуть не будет, – сказал Регут. – Изменится только вывеска, а жизнь пойдет по-старому. Все равно когда-нибудь придется освобождаться от пут единоличной жизни. Так чем скорее, тем лучше. Если дожидаться весны, то мы очутимся у разбитого корыта, доживем до того, что не останется молочного скота для фермы.
– Да ведь колхозу трудно будет прокормить коров, – заметил член правления завхоз Мурниек. – В единоличном хозяйстве легче. Там каждый найдет выход, сумеет вытянуть.
– Вот это и есть неверие в коллектив! – воскликнул Регут. – Я прежде сам так думал, но когда мне в Риге указали на мои ошибки, сразу понял, что так дело не пойдет, что это отсталый взгляд. Что же получается: одиночка может сделать то, что не под силу коллективу! Если это так, тогда не стоило бы и объединяться. Мы объединились, чтобы стать сильнее и чтобы нам было по плечу то, на что раньше не хватало пороху. Как же вдруг колхоз стал таким немощным, а единоличник таким сильным? В каждом их нас все еще сидит этот старый Адам, вот в чем беда. Нам его надо изгнать так, чтобы и духа его не было. А насчет корма коровам не тужите. Будет скот – будет молоко. Сдадим молоко государству, а государство поможет нам сеном и жмыхом, это мне в Риге обещали. Теперь подумаем, где нам устроить фермы и кого поставить заведующим.
– Конеферму можно разместить в Мелдерах, – предложил Клуга, назначенный бригадиром первой полеводческой бригады.
– Но ведь там коннопрокатный пункт! – возразил Мурниек. – Государственное предприятие!
– Коннопрокатный пункт ликвидируют, – пояснил Регут. – Министерство сельского хозяйства согласно пойти нам навстречу. Я говорил с заместителем министра. При организации колхоза эти пункты теряют значение.
– Тогда дело другое, – сдался Мурниек.
– А животноводческую ферму очень хорошо устроить в Стабулниеках, – продолжал Регут. – На первое время помещений хватит. Когда скота прибавится, построим новый коровник. Заведующей фермой рекомендую назначить Ольгу Липстынь. Женщина энергичная и предприимчивая, в молодости немало помесила навоз в кулацких хлевах. Лучшей заведующей и не придумать.
– Ольга Липстынь будет неплохой хозяйкой, – пробасил Мурниек. В глубине души он мечтал видеть заведующей свою жену, но это, вероятно, никуда не годится, если жена и муж будут на руководящих должностях. Сам Мурниек был назначен завхозом. – Она, пожалуй, подойдет, – добавил он. – Только не знаю, как Ольга управится с отчетностью и всей этой арифметикой, а так она честный человек.
На его лице появилось кислое выражение, но остальные члены правления этого, вероятно, не заметили.
– Заведующим конефермой можно назначить молодого Гандриса, – продолжал Регут. – Он большой любитель лошадей; посмотрите, каких коней вырастил на своих двадцати гектарах. Хоть на ипподром посылай состязаться с заводскими.
– Гандрис в кавалерийском полку прослужил полтора года, – добавил Клуга. – У него есть книги по коневодству. Лучшего заведующего фермой мы не найдем.
На этом и порешили. Труднее оказалось найти подходящего человека на должность счетовода. Для такой работы необходимы были хоть небольшие познания по финансовому законодательству и колхозной экономике, а главное, требовался работник, на которого коллектив мог бы всецело положиться. Анна Пацеплис обещала поискать подходящую кандидатуру среди комсомольцев.
– Некоторые из них закончили среднюю школу, – сказала она. – Если у них и нет специальной подготовки, можно подучить.
– Хотя бы за счет артели, – сказал Регут. – Это окупится. И потом я хотел бы попросить, чтобы уезд прислал знающего агронома. Он нам поможет спланировать все работы и севооборот на будущий хозяйственный год. Нам будет нужен и трехлетний план, иначе из коллективного хозяйствования ничего не выйдет.
– Мне кажется, товарищ Регут, здесь нам поможет Айвар Лидум, – сказала Анна. – Он окончил сельскохозяйственное училище и занимается в Сельскохозяйственной академии. Вырос он в этих местах и хорошо знает наши условия. Он вместе с Римшей разработает все планы, какие только нужно.
– Это дело! – воскликнул Клуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179