Я не могу ничего ответить, но, если вам интересно, могу назвать имя одного профессора в университете Чиангмая, великолепного знатока буддийской истории королевства Лан-на. Он специалист по истории всего периода, начинающегося с правления короля Менграя...
Разговор их нарушило объявление – вагончик канатной дороги готов был отвезти своих пассажиров обратно в город. Извинившись, Наи поднялась с места. Кэндзи присоединился к группе. Приглядываясь к нему издали, Наи не могла отвести взгляд от этих проницательных глаз. «Невероятно, размышляла она, – я еще не видела глаз, настолько чистых и полных любознательности».
Вновь она увидела эти глаза в понедельник днем, когда явилась в гостиницу Дусит Тхани в Чиангмае для собеседования, и с удивлением обнаружила перед собой сидящего за столом Кэндзи с эмблемой МКА на рубашке. Наи поначалу смутилась.
– До субботы я не смотрел ваших документов, заверяю вас, – извинился Кэндзи. – Если бы я знал, что вы подали заявление, то, конечно, направился бы по другому маршруту.
Беседа прошла гладко. Кэндзи в основном хвалил ее учебные достижения действительно отменные – и добровольную работу в детских приютах Лампанга и Чиангмая. Наи честно призналась, что не испытывает «всепоглощающей страсти» к космическим путешествиям, но считает себя по природе «склонной к приключениям» и вызвалась лететь на Марс, поскольку эта работа позволит ей обеспечить семью.
Перед концом собеседования наступила пауза.
– Можно идти? – спросила Наи, приподнимаясь в кресле.
– Еще один вопрос, – произнес Кэндзи Ватанабэ с внезапной застенчивостью. – Быть может, вы поможете мне растолковать один сон?
Наи улыбнулась.
– Слушаю, – сказала она.
Кэндзи глубоко вздохнул.
– В ночь на субботу мне приснилось, что я попал в джунгли – куда-то к подножию Дой-Сутхеп. Я понял это потому, что где-то наверху видна была золотая чеди. Раздвигая ветви, я бросился искать дорогу, и тут путь мне преградил огромный питон, растянувшийся на толстой ветви примерно на уровне моих глаз. «Куда ты идешь?» – спросил меня питон. «Я ищу мою милую», – ответил я. «Она на вершине горы», – проговорил змей. Тут джунгли кончились, и от их края, освещенный солнечным светом, я поглядел на вершину Дой-Сутхеп. Там стояла симпатия моих юных лет Кейко Муросава и махала мне рукой. Я обернулся и поглядел на питона. «Гляди еще», – сказал он. И когда я второй раз обернулся к горе, лицо женщины преобразилось. Кейко исчезла, а с вершины Дой-Сутхеп махали мне вы.
Кэндзи умолк на несколько секунд.
– Я никогда еще не видел настолько необычного и яркого сна и подумал, что...
Слушая слова Кэндзи, Наи ощущала, как по ее руке бегают мурашки, и окончание истории – то, что она, Наи Буатонг, будет махать с вершины горы, – поняла прежде, чем он договорил. Наи подалась вперед в своем кресле и, помедлив, сказала.
– Мистер Ватанабэ, надеюсь, что ничем не обижу вас...
Наи недолго молчала и, избегая его взгляда, проговорила:
– У нас, тайцев, есть знаменитая поговорка: если с человеком во сне говорит змея, значит, он встретил мужчину или женщину, на которой должен жениться.
«Ответ я получила через шесть недель, – вспоминала Наи, по-прежнему сидя во дворе храма Чаматеви в Лампанге. – Пакет с материалами МКА пришел через три дня. А с ним – цветы от Кэндзи».
Сам он объявился в Лампанге к следующему уик-энду.
– Прошу прощения за то, что не звонил и не писал, – извинился он, – но прежде чем завязывать отношения, надо было удостовериться, что вы тоже летите на Марс.
В воскресенье вечером он сделал ей предложение, и Наи сразу же согласилась. Поженились они в Киото – через три месяца. Семья Ватанабэ любезно оплатила дорогу в Японию сестрам Наи и еще троим ее тайским подружкам. Мать ехать не могла; к сожалению, некому было присмотреть за отцом.
Тщательно перебрав недавние события своей жизни, Наи, наконец, приступила к медитации. Через тридцать минут она пришла в состояние счастливого и ясного ожидания начала новой, неизведанной жизни. Солнце только что встало, и в храме появились люди. Она медленно пошла вдоль стен, впитывая последние мгновения, проведенные ею в родном селении.
Внутри основного вихарна [место молитв буддийских монахов], положив приношение на алтарь и воскурив благовония, Наи принялась внимательно изучать росписи на стенах, которые видела уже столько раз. Панно рассказывали историю жизни королевы Чаматеви, единственной ее героини начиная с самого детства. В VII веке у каждого племени, обитавшего в районе Лампанга, была своя культура; они часто ссорились и воевали. Общего в ту пору у них было немного – одна только легенда, миф о юной королеве, что явится с юга «на огромных слонах» и объединит все племена в королевство Харипунджайя.
Чаматеви было всего лишь двадцать три года, когда старый прорицатель назвал ее будущей королевой Харипунджайя и послал за ней с севера. Принцесса монов была молода и прекрасна, позже этот народ возведет кхмерский храм Ангкор-Ват. Чаматеви была еще и мудра – редкое качество для женщины, – и все в королевском дворце любили ее.
И потому моны были ошеломлены, узнав, что, оставив жизнь, исполненную изобилия и удовольствий, она направляется на север, в опасный шестимесячный путь – за семь сотен километров гор, джунглей и болот. Когда Чаматеви со своей свитой «на огромных слонах» вступила в цветущую долину, где располагался Лампанг, будущие ее поданные немедленно отложили всякие раздоры и возвели прекрасную королеву на трон. Она правила ими мудро и справедливо целых пятьдесят лет, направив свое королевство от невежества и нищеты к социальному прогрессу и к расцвету искусства.
Перевалив за семьдесят лет, Чаматеви отреклась от трона и разделила свое королевство на две части между сыновьями-близнецами. Потом объявила, что посвятит остаток дней своих Богу. Став буддийской монахиней, она раздала все личное состояние. До девяноста девяти лет она вела в монастыре простую и благочестивую жизнь. И со смертью ее окончился золотой век Харипунджая.
На последней фреске храма иссохшую и мудрую старуху уносила в нирвану дивная колесница. Над колесницей во всем великолепии небесного света рядом со своим Буддой восседала юная королева Чаматеви. Встав на колени в храме Лампанга в сердце Таиланда, будущая марсианка Наи Буатонг-Ватанабэ вознесла безмолвную молитву духу героини далекого прошлого.
«Дорогая Чаматеви, – сказала она. – Двадцать шесть лет ты приглядывала за мной. Теперь я отправляюсь невесть куда, как это сделала ты, собравшись в Харипунджая. Одели мудростью своей и прозрением меня, вступающую в новый и чудесный мир».
3
На Юкико была черная шелковая рубашка, белые брюки и черно-белый берет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Разговор их нарушило объявление – вагончик канатной дороги готов был отвезти своих пассажиров обратно в город. Извинившись, Наи поднялась с места. Кэндзи присоединился к группе. Приглядываясь к нему издали, Наи не могла отвести взгляд от этих проницательных глаз. «Невероятно, размышляла она, – я еще не видела глаз, настолько чистых и полных любознательности».
Вновь она увидела эти глаза в понедельник днем, когда явилась в гостиницу Дусит Тхани в Чиангмае для собеседования, и с удивлением обнаружила перед собой сидящего за столом Кэндзи с эмблемой МКА на рубашке. Наи поначалу смутилась.
– До субботы я не смотрел ваших документов, заверяю вас, – извинился Кэндзи. – Если бы я знал, что вы подали заявление, то, конечно, направился бы по другому маршруту.
Беседа прошла гладко. Кэндзи в основном хвалил ее учебные достижения действительно отменные – и добровольную работу в детских приютах Лампанга и Чиангмая. Наи честно призналась, что не испытывает «всепоглощающей страсти» к космическим путешествиям, но считает себя по природе «склонной к приключениям» и вызвалась лететь на Марс, поскольку эта работа позволит ей обеспечить семью.
Перед концом собеседования наступила пауза.
– Можно идти? – спросила Наи, приподнимаясь в кресле.
– Еще один вопрос, – произнес Кэндзи Ватанабэ с внезапной застенчивостью. – Быть может, вы поможете мне растолковать один сон?
Наи улыбнулась.
– Слушаю, – сказала она.
Кэндзи глубоко вздохнул.
– В ночь на субботу мне приснилось, что я попал в джунгли – куда-то к подножию Дой-Сутхеп. Я понял это потому, что где-то наверху видна была золотая чеди. Раздвигая ветви, я бросился искать дорогу, и тут путь мне преградил огромный питон, растянувшийся на толстой ветви примерно на уровне моих глаз. «Куда ты идешь?» – спросил меня питон. «Я ищу мою милую», – ответил я. «Она на вершине горы», – проговорил змей. Тут джунгли кончились, и от их края, освещенный солнечным светом, я поглядел на вершину Дой-Сутхеп. Там стояла симпатия моих юных лет Кейко Муросава и махала мне рукой. Я обернулся и поглядел на питона. «Гляди еще», – сказал он. И когда я второй раз обернулся к горе, лицо женщины преобразилось. Кейко исчезла, а с вершины Дой-Сутхеп махали мне вы.
Кэндзи умолк на несколько секунд.
– Я никогда еще не видел настолько необычного и яркого сна и подумал, что...
Слушая слова Кэндзи, Наи ощущала, как по ее руке бегают мурашки, и окончание истории – то, что она, Наи Буатонг, будет махать с вершины горы, – поняла прежде, чем он договорил. Наи подалась вперед в своем кресле и, помедлив, сказала.
– Мистер Ватанабэ, надеюсь, что ничем не обижу вас...
Наи недолго молчала и, избегая его взгляда, проговорила:
– У нас, тайцев, есть знаменитая поговорка: если с человеком во сне говорит змея, значит, он встретил мужчину или женщину, на которой должен жениться.
«Ответ я получила через шесть недель, – вспоминала Наи, по-прежнему сидя во дворе храма Чаматеви в Лампанге. – Пакет с материалами МКА пришел через три дня. А с ним – цветы от Кэндзи».
Сам он объявился в Лампанге к следующему уик-энду.
– Прошу прощения за то, что не звонил и не писал, – извинился он, – но прежде чем завязывать отношения, надо было удостовериться, что вы тоже летите на Марс.
В воскресенье вечером он сделал ей предложение, и Наи сразу же согласилась. Поженились они в Киото – через три месяца. Семья Ватанабэ любезно оплатила дорогу в Японию сестрам Наи и еще троим ее тайским подружкам. Мать ехать не могла; к сожалению, некому было присмотреть за отцом.
Тщательно перебрав недавние события своей жизни, Наи, наконец, приступила к медитации. Через тридцать минут она пришла в состояние счастливого и ясного ожидания начала новой, неизведанной жизни. Солнце только что встало, и в храме появились люди. Она медленно пошла вдоль стен, впитывая последние мгновения, проведенные ею в родном селении.
Внутри основного вихарна [место молитв буддийских монахов], положив приношение на алтарь и воскурив благовония, Наи принялась внимательно изучать росписи на стенах, которые видела уже столько раз. Панно рассказывали историю жизни королевы Чаматеви, единственной ее героини начиная с самого детства. В VII веке у каждого племени, обитавшего в районе Лампанга, была своя культура; они часто ссорились и воевали. Общего в ту пору у них было немного – одна только легенда, миф о юной королеве, что явится с юга «на огромных слонах» и объединит все племена в королевство Харипунджайя.
Чаматеви было всего лишь двадцать три года, когда старый прорицатель назвал ее будущей королевой Харипунджайя и послал за ней с севера. Принцесса монов была молода и прекрасна, позже этот народ возведет кхмерский храм Ангкор-Ват. Чаматеви была еще и мудра – редкое качество для женщины, – и все в королевском дворце любили ее.
И потому моны были ошеломлены, узнав, что, оставив жизнь, исполненную изобилия и удовольствий, она направляется на север, в опасный шестимесячный путь – за семь сотен километров гор, джунглей и болот. Когда Чаматеви со своей свитой «на огромных слонах» вступила в цветущую долину, где располагался Лампанг, будущие ее поданные немедленно отложили всякие раздоры и возвели прекрасную королеву на трон. Она правила ими мудро и справедливо целых пятьдесят лет, направив свое королевство от невежества и нищеты к социальному прогрессу и к расцвету искусства.
Перевалив за семьдесят лет, Чаматеви отреклась от трона и разделила свое королевство на две части между сыновьями-близнецами. Потом объявила, что посвятит остаток дней своих Богу. Став буддийской монахиней, она раздала все личное состояние. До девяноста девяти лет она вела в монастыре простую и благочестивую жизнь. И со смертью ее окончился золотой век Харипунджая.
На последней фреске храма иссохшую и мудрую старуху уносила в нирвану дивная колесница. Над колесницей во всем великолепии небесного света рядом со своим Буддой восседала юная королева Чаматеви. Встав на колени в храме Лампанга в сердце Таиланда, будущая марсианка Наи Буатонг-Ватанабэ вознесла безмолвную молитву духу героини далекого прошлого.
«Дорогая Чаматеви, – сказала она. – Двадцать шесть лет ты приглядывала за мной. Теперь я отправляюсь невесть куда, как это сделала ты, собравшись в Харипунджая. Одели мудростью своей и прозрением меня, вступающую в новый и чудесный мир».
3
На Юкико была черная шелковая рубашка, белые брюки и черно-белый берет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129