– Спасибо. Вечно забываю про то, что здесь нельзя отрывать от пола сразу обе ноги. Эта клепаная невесомость не для нас, фермеров. – Мужчина говорил с заметным южным акцентом: – Ой, извините за выражения, мэм. Слишком много времени приходится проводить среди коров и свиней, – он протянул руку Кэндзи. – Меня зовут Макс Паккетт, я из Де-Куина, Арканзас.
Кэндзи представил и себя, и жену. На открытом лице Макса Паккетта улыбка была частой гостьей.
– Знаете, – сказал Макс, – когда я записывался на Марс, как-то не подумал, что почти всю дорогу придется жить в невесомости... Что же с курочками моими будет? Небось, и яйца теперь не снесут.
Макс подошел к окну.
– А на той забавной планетке в моем доме сейчас полдень. Братишка Клайд бутылочку пивца раскупорил, а Винона, жена его, сандвич ему готовит. Помедлив, он обернулся к обоим Ватанабэ. – А что вы будете делать на Марсе?
– Я буду историком колонии, – ответил Кэндзи. – Во всяком случае, одним из них. А моя жена Наи – преподаватель английского и французского языков.
– Дерьмо, – произнес Макс Паккетт. – Я-то думал, что вы тоже крестьяне из Вьетнама или Лаоса, хотел узнать кое-что о рисе.
– Кажется, я слышала что-то о курах? – спросила Наи после недолгого молчания. – У нас на «Пинте» будут цыплята?
– Мэм, пятнадцать тысяч моих отборных курочек тихо сидят по клеткам в грузовом буксире по ту сторону этой станции. МКА столько заплатило за этих цыплят, что Клайд с Виноной смогут бездельничать целый год... Если мы не берем с собой моих птичек, просто не знаю, зачем еще они им понадобились.
– Пассажиры занимают всего лишь двадцать процентов объема «Ниньи» и «Санта-Марии» [флагманский корабль Христофора Колумба], – напомнил Кэндзи, обратившись к Наи. – Остальная часть приходится на припасы и разное снаряжение. На «Пинте» отправляется всего триста пассажиров, в основном чиновники из МКА и прочий ключевой персонал, необходимый для инициализации колонии...
– Что это еще за ини-мини-лизация ? – вмешался Макс. – Ты, друг, говоришь, как тот робот. – Он ухмыльнулся Наи. – Однажды я целых два года возился с говорящим культиватором, а потом выбросил этого сукина сына и взял простой – молчащий.
Кэндзи ответил непринужденным смешком.
– Похоже, заразился жаргоном, принятым в МКА, когда вербовал колонистов на востоке. Я был одним из первых чиновников, назначенных на Нью-Лоуэлл.
Макс взял сигарету и оглянулся.
– Знака «не курить» не заметно. Надеюсь, если чуть подымлю, беды не будет. – Он заложил сигарету за ухо. – Винона терпеть не может, когда мы с Клайдом беремся смолить. Говорит, что теперь курят только шлюхи и фермеры.
Макс рассмеялся, Кэндзи с Наи расхохотались. Забавный тип.
– Кстати, о шлюхах. А где эти преступницы, которых показывали по телевизору? Уууя! До чего ж там были симпатичные. Не то, что мои цыплята и свиньи.
– Все колонисты, бывшие в заключении на Земле, путешествуют на борту «Санта-Марии», – ответил Кэндзи. – Мы прибудем на место за два месяца до них.
– Ты много знаешь обо всем, что здесь творится, – сказал Макс. – А по-английски говоришь правильно, не то что ваши, которых я встречал в Литл-Роке или Тексаркане. Ты что – какой-то особенный?
– Нет, – произнес Кэндзи, не в силах сдержать смеха. – Я уже говорил, что буду ведущим историком нашей колонии.
Кэндзи уже собирался объяснить Максу, что провел в Штатах шесть лет и потому так хорошо знает английский, когда дверь в лоджию отворилась и внутрь вошел достойный пожилой джентльмен в сером костюме с темным галстуком.
– Простите, неужели я по ошибке попал в курительную комнату? – спросил он у Макса, снова взявшего в рот незажженную сигарету.
– Нет, папаша, – ответил Макс, – перед вами обсерватория, помещение слишком прекрасное, чтобы служить курительной. Скорее всего для этого занятия отведена небольшая комнатка без окон, где-нибудь возле ванных комнат. Чиновник из МКА, проводивший интервью, сказал мне...
Пожилой джентльмен глядел на Макса, словно биолог на редкое, но отвратительное существо.
– Меня, молодой человек, – заметил он, не дожидаясь пока Макс закончит свой монолог, – зовут не папашей, а Петром, точнее, Петром Мышкиным.
– Рад познакомиться, Питер, – Макс протянул руку. – А я Макс. Это вот парочка Вабаниабе. Они из Японии.
– Кэндзи Ватанабэ, – поправил его Кэндзи. – Это моя жена Наи, она из Таиланда.
– Мистер Макс, – официальным тоном продолжил Петр Мышкин, – мое имя Петр, а не Питер. Как скверно, что придется целых пять лет разговаривать на английском. И я считаю, что вполне могу требовать, чтобы хотя бы мое имя произносилось по-русски.
– О'кей, Пьйоотр, – Макс вновь ухмыльнулся. – А что вы делаете? Нет, позвольте сперва угадать... Вы – хозяин колонии.
На какую-то долю секунды Кэндзи показалось, что мистер Мышкин вот-вот взорвется в гневе, но вместо этого на лицо русского бочком проползла улыбка.
– Мистер Макс, вы безусловно наделены даром комика. Не сомневаюсь: в долгом и скучном космическом путешествии это, конечно, достоинство. – Он сделал небольшую паузу. – Чтобы вы знали – я не хозяин. Я всю жизнь посвятил юриспруденции и был членом Советского Верховного суда, за исключением последних двух лет, когда отставка позволила мне заняться поиском «новых приключений».
– Ну и ну! – воскликнул Макс Паккетт. – Вспомнил. Я читал о вас в журнале «Тайм». Судья Мышкин, прошу прощения. Я не узнал вас...
– Не в чем извиняться, – перебил его Мышкин, на лице его проступила удивленная улыбка. – Надо же, немного побыл частным лицом и все равно приняли за начальника. Наверное, у опытного судьи на физиономии застывает похоронное выражение. Кстати, мистер...
– Паккетт, сэр.
– Мистер Паккетт, – продолжил судья Мышкин, – а не выпить ли нам? В баре есть водка, по-моему, в самый раз.
– И текила тоже сойдет, – ответил Макс, вместе с Мышкиным направившийся к двери. Кстати, я вот предполагаю, что вы представления не имеете о том, что бывает со свиньями, если поить их текилой... Конечно, откуда вам знать... А вот мы с братаном Клайдом...
Они исчезли в дверях, оставив Кэндзи и Наи Ватанабэ в одиночестве. Они переглянулись и расхохотались.
– Как тебе кажется, – проговорил Кэндзи, – по-моему, они подружатся?
– Непременно, – Наи улыбнулась. – Экая парочка.
– Мышкина считают одним из самых искусных юристов нашего столетия. С текстами его выступлений на судебных процессах знакомят студентов юридических факультетов советских вузов. Паккетт был президентом фермерского кооператива юго-западного Арканзаса. Он разбирается во всех тонкостях сельского хозяйства, хорошо знает и домашних животных.
– Выходит, тебе известно прошлое всех обитателей Нью-Лоуэлла?
– Нет, – ответил Кэндзи. – Но биографии всех, кто летит на «Пинте», я изучил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129